миг, что и без приборов, но с кушеткой и этой миловидной сотрудницей кооператива, можно было бы так же неплохо провести время... Но процедура к этому моменту уже закончилась, закончились с ней и Колины переживания.
Попрощавшись с папой, который опаздывал на свою работу, он вышел на залитую весенним солнцем московскую улицу и пехом побрел до какого-то кинотеатра, до которого было километра два, и в котором показывали «Рембо- 1», желая проверить на сколько метров хватит еще его терпения оставаться в состоянии воздержания.
Курить хотелось безумно... Уже метре так на пятисотом своего пути Коля «стрельнул» сигаретку у прохожего и смачно с удовольствием, которого давно не испытывал от употребления данного продукта, закурил. Потом ему стало как-то немного грустно. В основном Коле жалко было папиных денег, потраченных впустую, жалко и самого Анатолия Львовича, который, конечно, будет сильно разочарован результатами эксперимента...
Так, преследуемый невеселыми рассуждениями, Коля Николаев добрел, наконец, до нужного кинотеатра, где прикупил билетик в кассе и, удобно расположившись в мягком кресле в первом ряду, с удовольствием углубился в просмотр любимого кинофильма.
Надо сказать, что ранее Коля смотрел его только по «видику», а теперь на фоне широкого экрана и расстроенных чувств мелодраматические способности великого Сильвестра сыграли с ним злую шутку. И у нашего Коли, чего с ним давно не случалось, стало немного мокро под глазами...
Как стыдно! Такой взрослый мужчина чуть было не расплакался. Очень стыдно. Но об этой маловажной детали Музыкант скромно умолчал в своем рассказе Генералу. А вечером того памятного дня, закуривая с папашей Толей на лестничной клетке, дружелюбно похлопав поникшего было Львовича по плечу, Николай саркастически изрек:
— Да!.. Полсотни рублей. Дурят нашего брата подлые спекулянты, креста на них нет, своими туфтовыми услугами. Пятьдесят рубликов!.. Попали мы с тобой. Провели на мякине, гады подлые. Чтоб у них теперь аппарат этот чертов сломался-взорвался...
Такова была история Музыканта о собственной попытке бросить курить. Внимательно дослушав до конца, Макар затушил окурок носком сапога и, вытянув из пачки новую «палочку здоровья», поведал Николаю свою антитабачную эпопею...
Оказалось, что примерно в то же время, точнее сказать, в тот же год Макар также пытался бросить курить. И так же, как и Николай, сам поначалу делать этого не собирался, а поддался на уговоры.
Это было в то время, когда он работал киоскером в больнице. Тогда еще существовала определенная дефицитная печатная продукция, поступающая в продажу в очень ограниченном количестве. Чтобы такую продукцию купить, надо было либо занимать очередь в киоск часиков так в шесть утра, либо попытаться втереться в доверие к киоскеру, дабы он припрятывал под прилавок интересующее издание.
Именно по второму пути и решил пойти один из сотрудников той больницы, в которой тогда работал киоскером будущий Генерал. Заметив, что Макар часто курит, этот рядовой, но неординарный завсегдатай ординаторской обратился однажды к последнему с предложением покончить раз и навсегда с этой па-губной привычкой, заодно поведав, что существует передовой способ лечения различных заболеваний методом иглоукалывания, и что он уже давно этим интересуется и занимается и даже приобрел некоторый небольшой опыт в этой области.
После чего этот самый сотрудник в течение недели читал вкрадчивым голосом Макару антитабачные лекции, и Макар в конце концов согласился на эту авантюру. В основном потому, что он его уже порядком достал и пора, вообще, от этого как-то отделываться.
В назначенный день, то же прилично взвинченный от воздержания от табакокурения Макар прикрыл свой киоск и поплелся в кабинет того злополучного сотрудника. Процедура, в общих чертах, сводилась к следующему: два медицинских работника в белых халатах (прям, как взрослые) стали втыкать Макару иголки поначалу только в одно левое ухо. После каждой воткнутой иголки они как бы ненавязчиво интересовались у своего пациента по поводу его тяги к сигаретам... До шестой, воткнутой в него иглы, Макар уверенно отвечал, что курить ему по-прежнему хочется. И хотя иголки были совсем маленькие, типа сережек, но на шестой игле ухо Генерала основательно распухло, и он стал уже довольно ясно ощущать боль от производимых с ним экзекуций, а иногда даже слегка подзвизгивал после очередного укола. На седьмой игле на вопрос о его желании курить он ответил, что немного подумает, вызвав этим неожиданную радость у своих мучителей. Но после недолгих размышлений ответил все же опять-таки отрицательно для общего дела, то есть, что курить ему хочется, даже еще сильней, чем прежде. И тотчас же был подвергнут новым издевательствам со стороны медработников.
...На девятой игле Макар сообщил эскулапам, что, по его мнению, их методы лечения ему явно что-то напоминают из советской истории. Точнее, что-то из Великой Отечественной войны, говоря прямо — из способов ведения допросов нацистскими захватчиками... На что они сильно обиделись и сказали:
— Ну почему сразу нацистскими? Какие же мы фашисты? Они ведь куда иголки пихали? — под ногти... а мы-то... только в ухо. Какие же мы нацисты после этого?
После чего процедура была продолжена с еще большим рвением и упорством... Воткнув девять маленьких иголок Макару в его одно левое ухо, они достали еще четыре здоровенных иглы, которые по очереди воткнули ему в оба виска, в лоб и в темечко. После чего стали своими пальцами якобы аккуратно пощелкивать по этим иголкам, выискивая, как они выразились, нервные центры, или узлы, или окончания, что ли. Он уже плохо соображал к тому времени и поэтому не запомнил точно, что именно они у него выискивали, да и вообще с трудом понимал, что происходит...
Чисто внешне Макар напоминал теперь этакого уставшего от изнурительного межгалактического перелета инопланетянина с распухшим ухом... На очередной, ставший уже стандартным, вопрос он уверенно ответил, что курить не хочет и не захочет уже никогда.
Качающейся неровной походкой он покинул, наконец, этот садистский кабинет и, добравшись до своего родного первого этажа, сразу заперся в туалете, чтобы покурить и обмыслить случившееся.
Тень эскулапа с огромной иголкой в руке еще долго преследовала потом Макара в ночных кошмарах. Он всячески старался на работе не встречаться со своим мучителем и еще полгода после того случая курил на работе исключительно в туалете и тайком... А подлый тайный садист каждый день приходил к нему в киоск за своей вонючей газетенкой и еще имел наглость каждый раз интересоваться:
— Ну что, курить не хочется?
— Нет! — бодро и уверенно отвечал Макар.
— Ну вот, я же говорил, что
