захватит с собой из дома цемент и, используя любое из имеющегося изобилия бревно, водрузит жизненно необходимый дорожный знак на место. А потом они вбили эту трубу вместе в землю и накрепко привязали к ней угол строения толстой металлической проволокой.
Теперь Хиросима не раскачивалась уже на ветру как раньше, но по общему взаимосогласию решено было привезти из Москвы еще три четырехметровые трубы для закрепления оставшихся углов. Что и было успешно проделано в следующий раз.
Причем, на этот раз Анатолий Львович с Кабыздохом добирались до места, как и раньше на электричке, а вот Макар и Николай ехали с трубами и прочими материалами на Ниве. Еще в Москве, разгуливая по свалкам в поисках труб, в перерывах между полетами, Макар долго размышлял над тем, стоит ли использовать свой автомобиль для решения дачных проблем Музыканта или не стоит. Дело в том, что генеральская нива представляла собой некое произведение искусства, причем искусства явно криминального характера. Помимо уже знакомого нам устройства автоматического опускания и поднятия стекла задней двери багажника, Макаровский ВАЗ-2121 еще многими и многими узлами существенно отличался от конструкции обычной заводской модели...
Например, располагающийся под капотом большой водозаборный бачок заднего стеклоомывателя, который многими владельцами подобных автомобилей попросту выбрасывается за ненадобностью, был переделан генералом в бензобак. Основной же, изначальный бензобак ввиду своей труднодоступности был переконструирован в тайник, в который, помимо всего прочего, запросто помещался Апостол. Тайники также были сооружены в запасном колесе и под декоративными обшивками обеих дверей. Крепеж отсутствующей автомагнитолы был переконструирован под крепеж пульта управления Апостолом.
Все эти перечисленные и некоторые другие отличия от оригинала могли привлечь внимание Музыканта. Он еще раньше при знакомстве с Макаром, принимая предложение подвезти его до ближайшей станции метро от футбольного зала, предварительно с пристрастием осмотрел Ниву и, очевидно, заинтересовался неестественно большими размерами крепежа для магнитофона. На вопрос же Макара зачем он это, собственно, делает, Николай тогда ответил задумчиво и многосмысленно:
— Работа у нас такая, понимаешь.
После долгих раздумий, предшествующих выезду на участок, Генерал произвел следующие пертурбации со своим автомобилем. Прежде всего он вернул бензобаку его первоначальные функции, так как переоборудованный под бензобак бачок имел явно недостаточный литраж для перемещений на большие расстояния. И сам процесс заправки с деталью засовывания шланга под капот мог заинтересовать Музыканта. Но кроме этого Макар также на всякий случай заведомо сильно ослабил трос, открывающий замок крышки капота, и теперь для того, чтобы добраться до двигателя, необходимо было не только потянуть за нужную ручку в салоне, приводящую в движение этот самый трос, но и, просунув плоскогубцы сквозь щель воздухозаборника на крышке капота, прихватить ими трос и продвинуть его немного в сторону, только тогда замок открывался. Просто сломать замок капота, дабы он вообще не открывался, было нельзя, потому как мало ли что в дороге случится, и оставить как было тоже опасно, потому что Музыкант, не обремененный временным цейтнотом, наверняка на участке забрался бы вместе со своим немереным любопытством под капот, и вот тут-то бог его знает чем бы все это закончилось. Теперь уже на вопрос Николая о подозрительном крепеже отсутствующей магнитолы у Макара был заготовлен ответ, что он покупал машину не новую, и магнитофона в ней не было, а несоразмерный крепеж был, а зачем он, и для чего, хрен его знает.
Несмотря на все произведенные действия со своим авто, Генерала все же терзали сомнения по поводу правильности принятого решения. Ведь наверняка, Музыкант со своими дотошными опросами возможных свидетелей что-либо слышал от них о белой Ниве, которую могли заприметить в разных местах в определенное время, но и отказаться было также подозрительно, а если придумать несуществующую неисправность машины, то Николай мог навязаться в помощники по ремонту...
...Кроме Макара, Николая и трех четырехметровых отрезков железной трубы на Ниве в этот раз ехали из Москвы на дачу: два рулона рубероида, большое количество всевозможных досок, стопка листов фанеры, одно небольшое окно в сборе с рамой, мешок цемента, ящик разнокалиберных гвоздей, чемодан с инструментом, неизвестное количество древесно-стружечных плит, палатка, провиант, снаряжение и еще много всяческих мелочей, нужных и ненужных, коих удалось сыскать где бы то ни было.
Нашим романтикам без страха и упрека предстоял трудный длинный день. Добравшись до места, где их уже поджидал Анатолий Львович со своим четвероногим другом, друзья, не откладывая в долгий ящик, сразу приступили к процессу заколачивания в землю своих своеобразных свай. Ближе к полудню наши строители, покорители новых земель, порядком подустали... Невесть откуда взявшееся сентябрьское солнце прилично при-пекло их непокрытые головы, еще более непонятно откуда появившиеся в большом количестве комары основательно попили их крови и потрепали им нервы.
Две из трех труб к этому времени были уже забиты, оставалась последняя. Нашим друзьям очень хотелось закончить с ней до обеда, но не удалось. Импровизированное устройство для забивания свай состояло из всех их троих и выглядело следующим образом: Генерал восседал на широких плечах у более мощного и тяжелого Музыканта и молотил тупым концом топора по верхушке воткнутой в землю трубы, при этом своей свободной левой рукой он еще, на всякий случай, держался за закрепляемый верхний угол Хиросимы.
Каждую трубу необходимо было забивать на глубину около полутора метров, и в начале забивания сам этот процесс весьма осложнялся тем, что нужно было сильно вытягивать руку с топором вверх, чтобы достать топором до верхушки трубы. Музыкант, опирающийся обеими руками на бревна, исходящие из этого верхнего угла, удерживал состояние неустойчивого равновесия, стоя на огромном булыжнике. Булыжник, в свою очередь, располагался на днище перевернутого вверх дном жестяного ведра. Ведро, в свою очередь, стояло на незакрепленных бревнах импровизированного пола Хиросимы. Особенно важную роль при этом выполнял Анатолий Львович, который, разгоняя усами надоедливых комаров, в течение нескольких часов старался поддерживать сына, причем стоял он сам непосредственно на земле, я бы даже сказал, на благодатной почве, поэтому дотягивался и охватывал руками лишь Николашины колени.
Не принимал практически никакого участия во всей этой затее лишь Кабыздох, он только бегал постоянно по своим делам, порою изредка поглядывая с ужасом снизу вверх на необъяснимую человеческую пирамиду.
Итак, в тот самый момент, когда выдающееся трио уже порядком подустало, издалека, из леса показался подозрительный мужик. Он медленно приближался к николаевскому участку, подозрительно покуривая подозрительную папироску. Когда, шествуя по тропинке, он поравнялся с Хиросимой и встал, то стало хорошо заметно, что он и не
