– Хорошо, вопросы снимаются. А что будет потом?
– Потом? Во-первых, вашу жену отпустят на свободу. Клянусь честью! Во-вторых, подмену могут и не заметить. По крайней мере, в относительно ближайшее время…
– Если, всё же, заметят?
– Расскажете чистую, ничем не приукрашенную правду. Естественно, если захотите, – собеседник скучнел и прямо на глазах терял всяческий интерес к разговору. – Про меня, иностранного подлеца, прохиндея и шпиона. Про похищение прекрасной и трепетной Марии Владимировны…. Ведь в вашей демократической стране, как я помню, отменена средняя казнь? Получите пожизненное тюремное заключение, может, отделаетесь и двадцатью годами…. Что из того? Сбежите, конечно же. С вашими-то неординарными способностями…
Снова ожил-проснулся мобильный телефон.
– Да? – в сердце что-то кольнуло – тёплым, приятным и бесконечно ласковым уколом.
– Милый, Николаша, здравствуй! – зазвучал в трубке – прекраснейшей небесной музыкой – родной и ожидаемый голос. – Я удрала от них…
– Стоп! – Ник неимоверным усилием воли заглушил все эмоции, рвавшиеся наружу. – Слушай меня очень внимательно! Помнишь место, где мы познакомились с тобой?
– Помню, но…
– Не перебивай меня, пожалуйста! И не говори ничего лишнего! Не называй никаких названий улиц и всего прочего…. Итак, ты сможешь быстро и незаметно добраться до этого места? Отвечай чётко и коротко!
– Да, смогу.
– Делай это не торопясь, тщательно страхуясь от слежки. Встречаемся уже после заката солнца. Всё понятно?
– Понятно, только…
– Ахтунг! Ке бел, а ке, ке я, у ке, ке ди! Я в ке, гри ке, ке ме! Понятно?
– Ага, вроде бы…
– Мобильник трофейный?
– Так точно, господин генералиссимус!
– Срочно выброси и отбой! Я люблю тебя!
– Я тоже…, – короткие гудки…
Виньон, барственным жестом бросив на стол несколько мятых купюр, поднялся на ноги, обхватив ладонями кувшин с киндзмараули, давясь и обливаясь, выпил всё до дна.
– Напрасно вы так расстраиваетесь, мон шер, – добросердечно посоветовал Ник. – Оно того, право, не стоит. Если посмотреть с философской точки зрения…
– Стоит! – модельер-неудачник со стуком поставил пустой кувшин на скатерть. – Непрофессионализм и излишняя самоуверенность наказуемы. Причём, всегда. Так заведено ещё с древних времён. Не нами заведено, не нам и отменять…. Не поминайте лихом, коллега! – он, заметно сгорбившись и по-стариковски шаркая подошвами ботинок по керамическим плиткам пола, направился к выходу.
Прощально зазвенел-заныл колокольчик, ещё через десять-двенадцать секунд с улицы донёсся звук одиночного выстрела, послышались испуганные людские голоса, вокруг возбуждённо засуетились немногочисленные посетители ресторана и обслуживающий персонал во главе с толстым директором – по внешнему виду – чистокровным армянином.
Неторопливо допив пиво, Ник строго позвал официанта:
– Эй, Гиви! Подойди-ка ко мне! Быстрей, так тебя и растак, лентяя бесстыжего…. Что там произошло?
– Там такое, уважаемый! – принялся бестолково рассказывать молодой грузин. – Этот ваш приятель-товарищ, который так любит киндзмараули…. Ему, такое впечатление, снесло полчерепа. Крови натекло – ужас сколько! Мозги разбросало по всей округе – метров на пятнадцать…. Клянусь любимой старенькой мамой, не меньше, чем на пятнадцать!
– Остановись! Он сам застрелился?
– Нет, конечно же! Снайпер стрелял. По крайней мере, так люди говорят…. А сейчас туда подъехал армейский тёмно-зелёный фургончик. Из него вылезли амбалы – во всём чёрном, без опознавательных знаков. Обыскивают тело, достали из автомобиля стандартные носилки.
– А УАЗик ментовский там не крутился?
– Подъехал, как же! Старший лейтенант принялся было качать права, но один тип – с чёрной шапочкой-маской на голове – вытащил из кармана тёмно-бордовую корочку. Ну, после этого менты благоразумно спорить не стали, а сразу же отъехали в сторону.
– Молодец! – совершенно серьёзно похвалил официанта Ник, добавляя к деньгам покойного Виньона стодолларовую купюру. – Хватит, надеюсь? Теперь быстро заткнулся и проводил меня к запасному выходу! Давай, давай, шевели своими грузинскими помидорами! Время нынче дорого…
С Марией они познакомились – почти одиннадцать лет тому назад – в городском парке культуры и отдыха. Тогда это было очень людное и шумное место: карусели, качели, вечерние танцплощадки, шум, гам, смех, весёлые толпы беззаботной и легкомысленной молодёжи.
С тех пор – на постперестроечных волнах – утекло ужасно много мутной и откровенно грязной водицы. Качели и карусели ушлые деятели-чиновники уже давно сдали в металлолом, местные бомжующие личности – по зимним лютым холодам – растащили танцплощадки на дрова. Да и, вообще, нынче парк считался местом совсем небезопасным. Этаким обиталищем-логовом сексуальных маньяков и серийных убийц. Всё вокруг густо заросло сорняками (в основном – чертополохом и репейником), полуметровая трава уже много лет не встречалась с ножами газонокосилок, кусты и деревья не обрезались, пруды не очищались от грязно-зелёных водорослей, серой ряски и разнообразного бытового мусора.
Впрочем, за Маришку он был спокоен: обучил её в своё время некоторым приёмам рукопашного боя. В смысле, боевым приёмам, настоящим и действенным. Чтобы могла и оперативно вырубить врага-супостата, и убить – без лишнего шума – если появится такая срочная необходимость…
Оставалось всего одно важное дело: скрыться от всяких и разных надзирающих соглядатаев. Впрочем, это оказалось не так уж и сложно. Во-первых, времени до заката солнца оставалось ещё предостаточно. Во-вторых, Ник отменно знал родной город и все те козырные места, где можно было оторваться от навязчивой и надоедливой слежки. В-третьих, все моторизированные шпики (то бишь, служивый народ на автомобилях и мопедах) были ему видны, как на ладони.
– Розовый роллс-ройс с тремя драконьими головами, нагло высовывающимися сквозь специальные люки в автомобильной крыше, – принялся хладнокровно перечислять Ник. – Кабриолет, за рулём которого сидит Фидель Кастро – молодой ещё, с чёрной кучерявой бородой, перетянутый – во всех местах – пулемётными лентами. Всё? Ага, вон ещё сзади мелькает парочка знакомых трёхгорбых верблюдов…. Ерунда! По одному сбросим с хвоста…
Самыми упорными и настойчивыми, как и предполагалось, оказались тёмно-жёлтые «корабли пустыни», но и они затерялись где-то – в изысканной паутине проходных городских дворов.
Убедившись, что все преследователи безнадёжно отстали, он свернул на набережную реки. На западе медленно разгорался красно-багровый закат.
