— Если у меня будет возможность реализовывать себя, создавать то, о чем я давно мечтал, то факт законности и незаконности отпадает. Я в первую очередь ученый, — без выпячивания груди колесом не обходится. Подавляю смешок. — А что, у тебя есть интересное предложение?
— Не совсем у меня, скорее, у моего брата. Правда, оно больше подходит для тех, кто любит риск и авантюризм, чем для домашних мальчиков.
Фабрисио сначала обиженно надувается, а потом начинает смеяться.
— На кого ты предлагаешь мне работать? — успокоившись, спрашивает он.
— На отверженных. Но не просто начать с нуля, а занять место Конрада, — на полном серьезе говорю я и Фабрисио, закатив глаза, тихо присвистывает. — Ты готов принять такой подарок?
— Бессмертный, поверишь, если я тебе скажу, что ждал подобного всю жизнь? — говорит Монти и в его глазах вспыхивает озорной огонек.
Придя домой, я обнаруживаю там Ирму, которая о чем-то беззаботно болтает с Айлин. Она выглядит такой искренней, такой умиротворенной. Кажется, от нее вот-вот начнет исходить божественный свет, как от святых. Она обнимает мою воспитанницу, заливисто смеется над ее шутками. Берет в руки ее рисунок, что лежит на журнальном столике, выражает восторг, но и тонко делает акцент на недостатках. Лучшая подруга, да и только. Девушка смотрит на нее глазами полными очарования и восторга. Она расслаблена и беспечна. Взгляд радостный, одухотворенный. Ловлю себя на мысли, что она сейчас непохожа на саму себя. Общество Ирмы на нее так сильно влияет? Или же та применила к ней магию? Несмотря на то, что мне сложно верить словам Дины, я все равно начеку.
— Здравствуй, Зотикус, — певуче произносит ведьма Агли. Поднимается, и мы с ней обнимаемся. — Мы с Айлин обо всем договорились. Проведем обряд завтра вечером. Ты ведь не передумал?
— Нет, но…
— Вот и славно! — не дает мне договорить Ирма. — Мне нужно бежать. Была очень рада повидаться!
Она берет сумку и направляется к двери. Как радушный хозяин иду за ней следом, что проводить. Девушка одевает пальто, откидывает на спину волосы. Внимательно смотрит на меня и приблизив свое лицо к моему, тихо произносит:
— Считаю, что держать в домохозяйках убийцу очень экстремально. Дина опасна. Неужели ты этого не понимаешь? Она хочет уничтожить Айлин и не перед чем не остановится.
— Знаешь, я ведь от нее тоже самое про тебя слышал, — отвечаю я. Ирма усмехается. — И ребенка Айлин едва не потеряла после твоего визита. Кому из вас мне верить?
— Я не провоцировала выкидыш у твоей дочери, — улыбаясь, говорит та. — А еще мы пили чай, который приготовила подружка твоего сына. Как думаешь, у кого из нас было больше возможностей подсыпать туда что-то?
— У обеих, — спокойно отвечаю я, понимая, что разобраться в этом комке лжи будет посложнее, чем в китайской грамоте. — Ирма, как хозяин этого дома, я вправе требовать, чтобы ты переступала его порог только с добрыми намереньями. Иначе мне придется вспомнить, кто я есть на самом деле. Не думаю, что нам обоим это будет приятно.
— Бедный мальчик, — вздыхает ведьма и треплет меня по щеке, — как тебе задурили голову! Я желаю тебе только добра. Впрочем, ты сам в этом скоро убедишься. До, встречи, Зотикус.
Ирма встает на цыпочки и целует меня в щеку. Довольно улыбается, стирает пальцем след от помады и уходит.
На новое собрание отверженных мы с Арсеном приходим вместе. Большая часть существ уже там, заявляемся последними. Едва я переступаю порог, как на меня с кулаками набрасывается Джек. Он взбешен до крайности, его глаза светятся алым цветом. Удары сильны и точны. За какую-то долю секунды у меня разбито лицо и сломан нос. Даю ему достойный отпор, но тот не собирается сдаваться. В итоге Америго и Арсену приходиться нас разнимать. Джек, оттаскиваемый в сторону братом, сыплет проклятьями и пожеланиями мне скорой смерти. Он брызжет слюной, его лицо перекошено от ярости.
— Из-за этой твари шестнадцать наших друзей больше никогда не вернутся! — кричит он, извиваясь в руках Америго. — Хотя бы в память о них я должен убить эту сволочь!
Кто-то снова подкараулил отверженных и устроил им засаду. Их загнали в старое помещение и сожгли заживо. Ужасная смерть. И подобное положение вещей напрягает меня все больше и больше. Кто за этим стоит? По чьим подсказкам все это делается? Неужели у Астрид здесь есть шпион-дублер? Хотя может быть есть и помимо нее заинтересованные в подобно исходе. Как выйти же выйти на эту крысу? У меня своем нет желания быть обвиненным в этом преступлении. Да, я должен сделать нечто подобное, но еще не сделал, а значит, невиновен.
— Никто никого убивать не будет, — резко говорит Америго, беря в руки лицо Джека и глядя ему в глаза. — Мой брат прикончил двух законников, чтобы спасти мне жизнь. Он не предатель, понял? Все поняли?!
Вообще-то одного, но я не смею возразить. Джек с недоверием смотрит на своего лидера. Арсен отпускает меня, отряхивает мне пиджак и делает шаг назад.
— Мог бы и сказать мне об этом, — недовольно шепчет он, но в его тоне проскакивают нотки гордости. Что с ним вообще творится?! С каких пор убийство стало чем-то похвальным?
— Не считаю правильным хвастаться преступлениями, — сухо отвечаю я.
— Все равно я не верю ему. Хоть убейте, не верю! — говорит Джек, отталкивая от себя Америго. Пошатываясь идет в дальний угол комнаты и садится там пол, подтянув к себе колени. Двадцать пять отверженных — именно столько осталось от прежней группы — смотрят на меня с затаенным восторгом.
— Я же вам говорила, что он — герой, — улыбается Антонелла. От такого количества внимания мне хочется провалиться сквозь землю. Хотя бы потому что знаю — оно не заслужено, и я именно такой, каким меня видит Джек.
— Нам удалось раздобыть две машины, — говорит Америго, развешивая на стене план какого-то объекта. Догадываюсь, что это и есть тот самый склад с оружием, на которой должен быть совершен налет. — Охрана находится здесь и здесь.
Он берет со стола линейку и указывает на красные точки, поставленные фломастером.
— Нужны добровольцы, — говорит Джек, вылезая из своего укрытия и обводя взглядом присутствующих. — Кто может обращаться с оружием и умеет драться. Не на любительском уровне, а по-настоящему.
— Я готов пойти, — выходя на середину, с волнением говорит Арсен. — Отец всему научил меня.
— Нет, — решительно возражает Америго. — Ты не пойдешь.
— Но почему?! — Арсен не скрывает своего расстройства.
— Потому что ты не отверженный. Иди на место, это не обсуждается, — резко говорит Америго.
— Но я могу быть полезен! — сопротивляется решению главаря Арсен.
— Тебе на латыни повторить, что это обсуждению не подлежит? — раздражается Америго.
Арсен понуро опускает голову, но подчиняется. Мне удивительно видеть своего сына таким.
— Ладно, раз добровольцев нет, — проводя рукой по лбу, устало говорит Америго. — Предлагаю Джеку самому выбрать людей для этой операции.
Тот долго смотрит на присутствующих, подходит к каждому задает вопросы. Действо затягивается и нагоняет на меня тоску. Начинаю перебирать в памяти последние разговоры с Ви — не упустил ли я из них чего-то важного? Это отвлекает меня от происходящего, и вздрагиваю, когда вижу перед собой Джека и слышу его пронзительное:
— Я выбираю тебя.
Несколько секунд непонимающе пялюсь на него. У него торжествующий вид и довольная ухмылка.
— Ты правила забыл, друг, — напоминает ему Америго. — Он не отверженный, ему нельзя.
— Но твой брат нереально крут, — поворачиваясь к нему, возражает Джек. — Легко расправился с двумя законниками, хочет служить на благо справедливости. Так пусть покажет всем нам, чего он стоит. А если для тебя так принципиален знак…
Он берет со стола шариковую ручку и подходит ко мне. Хочет нарисовать его у меня на лбу, но я не позволяю ему этого сделать. Отвожу руку в сторону. Не желая понимать намека, Джек повторяет попытку. Теряю терпение и заламываю ему руку за спину, так что он кричит от боли.
