Одейсом это обсуждалось? – спросил Новиков.
– Я не обсуждал. Артур, возможно, тоже. Он уверен, что это просто погрешность и не стоит беспокоиться, но есть еще кое-что.
Дрогнувшей рукой он показал фотокарточку, где на синих корнях толстого дерева появился желтый налет, похожий на золотистый пух.
– Вы же помните, что до начала проекта на Титане было обнаружено три микроорганизма. Это одна из выявленных тогда бактерий. Я ее обнаружил сегодня и могу сказать, что она изменилась. Большего я пока не знаю. Даже не могу сказать, вредит ли она ларипам или нет. Сейчас пытаюсь понять, почему колонии стали такими.
– Подождите, – остановил его Новиков. – Я правильно помню? На земле все эти бактерии под куполом тоже были. Вы же не могли о них забыть.
– Да, были! Конечно были. Я же ради них в проекте и существовал, но таких колоний не было. Может быть космическая радиация на них повлияла, может, там они не успели развиться. Возможно высокая концентрация кислорода им мешала. Он же на Земле все равно рассеивался не так быстро. Да и мы сняли первый купол полгода назад, а они появились в этой зоне только теперь. Их немного, но они точно поглощают часть кислорода.
Сотников показал десяток карточек с подобным пухом на древесных корнях.
– В последний день в лаборатории, – вмешался наконец Матвей, – содержание кислорода под куполом упало. Незначительно, но мне тогда это бросилось в глаза. Было стабильным несколько недель, а потом упало на две сотые процента. Я хотел это обдумать, уточнить, что могло стать причиной, и забыл.
– Значит, колонии могли начать развиваться еще на Земле, а мы их упустили? – уточнил Новиков.
Сотников пожал плечами.
– Может да, а может нет. Сейчас очень сложно судить, а главное, я не знаю, что делать. Я хотел показать это Артуру, но он же сейчас ведет свой прямой эфир…
– Какой еще прямой эфир? – поразился Новиков.
– Как это? У него целое шоу с прямыми включениями с Титана. Вы что, не знаете? Он в прямом эфире разговаривает с людьми, беседует с учеными и просто с фантазерами. Строит образ идеального места для жизни. Тут светло и красиво – идеальная среда для доброго расположения духа. Семена будущего всходят на Титане. И прочее…
Новиков поморщился. На самом деле, он знал об этой части работы Дёмина, просто не придавал ей особого значения, а теперь вдруг испытал отвращение от рекламной компании.
– Я боюсь, Дёмин решит это скрыть, – продолжал Сотников.
– Так. Забудь про Дёмина, – заключил Новиков и обратился к Матвею: – Что бы ты делал как глава проекта?
– Не спешил с выводами, – тут же ответил Матвей. – Разные виды организмов в естественной среде всегда строят новые связи, чаще взаимовыгодные, а значит выгодные нам. Сначала надо установить что это, а потом принимать решения. Есть возможность изолировать пострадавшие деревья?
– Я могу натянуть пленку в ограниченной зоне, но я нарушу процесс развития колонии, – ответил Сотников, хмурясь. – И не факт, что нет еще не выявленных зон. Сами ведь понимаете: пока микроорганизмов не станет достаточно много, чтобы их стало видно глазом, новую колонию я не найду, а осмотреть под оптикой все корни…
Вместо рассуждений о том, как это тяжело, нелепо и почти невыполнимо, Сотников выразительно скривился.
– Тогда надо наблюдать, – продолжил Матвей. – Когда ты сможешь понять, насколько это опасно для растений?
– Через пару часов у меня будут полные данные по их биохимической активности, и я надеюсь определить направление мутации. Только гарантии, что у меня при этом появятся ответы, нет. Только гипотезы.
– Тогда сообщи гипотезу через два часа, – заключил Матвей, – а там подумаем, что делать и кого привлекать.
Сотников кивнул и вдруг обернулся, нахмурился и почему-то вышел из кадра, а когда вернулся хмыкнул:
– Похоже, кто-то поймал меня на нарушении запрета на съемки внутри базы, – сказал он и тут же отмахнулся. – Я рад, что мне не придется решать это самому. Спасибо. Как только будут данные, я их вышлю. Вам обоим?
– Да, – уверенно сказал Матвей, впервые осознав, что ему надо найти свой телефон.
Зато у него появилась причина встать с постели, чего Новиков и добивался. Попрощавшись с Сотниковым, он отключил голограммер и прямо сказал:
– Надеюсь, теперь ты не станешь спорить, что нужен проекту, и согласишься на операцию?
– Какую? – спросил Матвей.
– К сожалению, пока только паллиативную. Поставим тебе внешнее сердце, чтобы включать его во время приступа. Это избавит твой остальной организм от проблем с кровотоком.
– Что, и энергометр будет работать? – с насмешкой спросил Матвей.
– Да, конечно будет.
Матвей улыбнулся и спросил:
– Ты поможешь мне встать, а то голова еще кружится, а надо найти телефон, планшет, энергометр. И мне бы данные с отчетов, это возможно?
– Конечно. Будут тебе все отчеты по Титану, но сначала операция. Нина, заходи. Пациент готов жить и бороться! – объявил он, выглянув из палаты, впервые за последние полгода почувствовав, что находится в темном коридоре, а не в тупике.
Глава 20
Виктор Бубликов всегда чувствовал себя неуютно, неловко и неуместно. Его всегда смущала фамилия, а в голове вечно крутилась шуточка отчима о том, что он не Бубликов, а только дырка от бублика. Именно этой дыркой Виктор себя и ощущал, особенно теперь, когда попал на Титан.
Он был самым молодым из ученых в команде. Попал в проект сразу после института, где наконец-то начал чувствовать себя лучшим, но в лаборатории из отличника превратился в паренька, смотрящего снизу вверх на титанов мысли. На Земле он хотя бы делал часть работы, отслеживал рост и интенсивность биохимических процессов в ларипах. Так их Дёмин назвал однажды, и название прижилось в простых рабочих кругах, а там и ученые привыкли, одна только Маргарита Петровна не соглашалась сокращать имя гибрида. Виктор так не переживал. Ему было проще вести себя как все, только ходить рассеянно туда-сюда – трудно. Раз в месяц он брал образцы, потом неделю следил за тем, как их анализируют аппараты – просто смотрел, как на панели
