Именно в этом кабинете, и еще точнее, именно в этом кресле находился Кааврен, кивком приветствовав появление подлейтенанта Ширип.
— Капитан, — она отдала честь, — как вы приказали, я проверила выходца с Востока.
— И правильно сделала. Он в сознании?
— Пока нет, но лекарь дает благоприятный прогноз.
— Каковы его ранения? «Его», как ты понимаешь, — добавил Кааврен, всегда предпочитающий избегать недополнимания, — относится к выходцу с Востока, а не к лекарю.
— Я прекрасно это понимаю, капитан, потому что лекарь — она.
— А, в таком случае никакой двойственности нет.
— Именно.
— Так ты сообщишь мне о его ранениях?
— Незамедлительно сообщу.
— Прекрасно. Слушаю.
— Четыре резаных и две колотых раны, капитан. Все, кроме одной резаной и одной колотой, мелкие и незначительные. Порезы на правом плече и локте и на правой ноге над коленом, а также глубокий разрез на левом боку чуть выше бедра. Укол в левое плечо и пробита грудь справа, лишь чудом не зацепило легкое.
— Сколькими клинками нанесены раны?
— Тремя.
— Значит, если только один из них не работал двумя клинками, было самое малое четверо нападавших.
— Четверо, капитан? Но…
Кааврен оставил это в стороне.
— Весьма искусный боец. Что ты узнала помимо ран?
— Не слишком крупный представитель своего народа. Он отрастил волосы над верхней губой, но не на подбородке. Скулы высокие, почти как у дзурлорда. Уши округлые, прижатые к черепу. Густые брови и длинные ресницы, на подбородке складка, словно вырубленная, но шрама там нет. Есть небольшой рубец на левом крыле носа и еще один над правым ухом, и у него недостает мизинца на левой руке.
Кааврен кивнул.
— Волосы темные? Вернее, черные?
— Да, милорд, — ответила Ширип.
— Мощные надбровья, подбородок крепкий, но не заостренный?
— Вы его описали, капитан, — отозвалась Ширип, вздернув бровь.
Капитан ответил на подразумевавшийся вопрос:
— Похоже, мне он знаком.
— И? — спросила подлейтенант.
— Я должен его повидать.
— Но он действительно обладатель имперского титула?
Кааврен резко кивнул, сообщив Ширип, что это не просто утвердительный ответ на ее вопрос, но и знак, что продолжать беседу капитан более не желает. Подлейтенант поняла оба ответа, которые таким образом имел честь сообщить ей старший офицер, и более вопросов не задавала.
Со своей стороны, Кааврен немедленно распорядился заложить карету, которая доставил бы его к раненому выходцу с Востока. Заметим вскользь, что хотя двести лет назад Кааврен предпочитал верховую езду перемещениям в карете, нам не следует забывать, что двести лет назад Кааврен был моложе — причем моложе ровным счетом на две сотни лет.
Благодаря оперативности, каковую наш тиасса требовал от всех своих подчиненных, карета и кучер были поданы всего через несколько секунд. Еще одним выразительным кивком капитан пригласил Ширип присоединиться к нему в этой поездке.
Пройдя через дверь, которую, как читатель несомненно помнит, мы недавно имели честь описать, они взошли в экипаж и приготовились к недолгой поездке. Кааврен, не имея настроения для беседы, таковую не начинал. Ширип сочла это намеком и также сохраняла молчание.
Спустя недолгое время они прибыли на Северно-Центральный Гвардейский Пост, где кучер — рядовой, которому доверили эту работу из-за его умения обращаться с лошадьми — спрыгнул на мостовую и придержал дверь кареты для капитана и подлейтенанта. Кааврен двинулся в здание первым, как подобает прирожденному военачальнику, и сразу направился к лазарету, вежливо хлопнув в ладоши у входа. Читателю следует понимать, что даже капитану гвардии Феникса не следует входить в лазарет, не получив заверений, что тем самым он никого не отрывает от деликатных обязанностей. Прерывать лекаря посреди операции, конечно, не столь рисковано, как прерывать волшебника посреди сложного заклинания, однако в равной степени невежливо.
В данном случае приглашения войти не последовало, дверь открылась и из нее вышла лекарь — атира, среднего роста и средних лет, с постоянной складкой на лбу и гордым носом, какой чаще встречается у ястреблордов. Она тихо закрыла за собой дверь, потом поклонилась Кааврену и сказала:
— Я ждала вас, милорд.
— Что ж, вот он я.
— Несомненно, вы желаете знать о состоянии моего пациента?
— Вы в точности назвали цель моего визита.
— Тогда я сообщу вам то, что вы желали узнать.
— И будете совершенно правы.
— Во-первых, вам следует знать, что он серьезно ранен.
— Это я уже понял.
— Более того, я не в состоянии наложить обычных заклинаний, предотвращающих омертвление тканей.
— Как — не в состоянии?
— Именно так.
— Но что вам мешает?
— Я не уверена, но все мои попытки потерпели неудачу.
— И что же?
Лекарь нахмурилась, складка на лбу у нее стала глубже.
— Я воспользовалась древними, примитивными способами очистки ран, и если это прошло успешно, полагаю, он выживет.
— Он очнулся?
— Пока нет.
— Можете вы сообщить, когда он придет в сознание?
— Не более, чем могу воспрепятствовать омертвлению тканей: это заклинание тоже не сработало.
Кааврен нахмурился:
— Тогда я подожду здесь, пока…
Тут его прервал звук, похожий на тот, что издает ветер, пронизывающий сквозную горную пещеру — звук, который явно исходил из-за двери, у которой оба они стояли. Лекарь молча отворила дверь и вошла, а сразу за ней и Кааврен.
ВТОРАЯ ГЛАВА. Как Капитан Беседовал с Выходцем с Востока, а Выходец с Востока Принимал Посетителей
В комнате стояла высокая узкая койка, на которой лежал выходец с Востока, накрытый простыней и одеялом. Глаза его, плотно зажмуренные, открылись при приближении Кааврена и лекаря. Он взглянул на черный шелковый шарф у нее на шее и прошептал:
— Если у вас есть что-нибудь от боли, я не буду неблагодарен.
— Простите, — ответила она, — но мои заклинания на вас не действуют.
Он снова закрыл глаза.
— Опий?
Лекарь нахмурилась.
— Это слово мне незнакомо.
Выходец с Востока вздохнул.
— Ну разумеется, незнакомо, — несмотря на слабость, в голосе его ощущалась насмешка.
Потом взгляд его обратился к капитану.
— Чему я обязан такой честью, милорд, что меня посещает… — Он закашлялся, поморщился, потом продолжил: — …столь высокопоставленный представитель личной отборной гвардии ее величества?
