– Ты уверена?
– Да, – сказала Анни, и в этом «да» прозвучала какая-то странная нота, холодная, злая.
Так вернувшийся с войны солдат говорит гражданскому, что влажная одежда от напалма не спасает. Но Ашли не уловила необычной интонации.
Шланг. Ашли уперлась глазами в шланг. Допустим, она спускается в клетку с этим шлангом, шланг во рту. Затем Анни травит тросы, клетка опускается вниз на пять метров. После чего шланг либо выдергивается, либо конец его, прикрепленный к утке, неожиданно отделяется и падает в воду. Хлебнешь воды – и не сообразишь, что нужно открывать люк и плыть к поверхности. Или сообразишь? Нет, как-то глупо. Не в шланге дело.
А может, Анни рассчитывает только на собственные силы?
Ей вдруг стало страшно. Переведя дыхание, Ашли поставила бутылку с пивом на палубу, рядом с ридикюлем.
– Ридикюль ты бы убрала вниз, а то еще соскользнет в воду, или замочим ненароком, – заметила Анни.
И Ашли стало еще страшнее. Но страх этот, вместо того, чтобы парализовать, только подстегнул ее. Была не была – нужно проверить.
– А что это за переговоры по связи с моим мужем? – спросила она, глядя в лицо подруге.
Анни мигнула и нахмурилась.
– Какие переговоры?
У Ашли пересохло во рту.
– Это мои дети, – сказала она. – Я их воспитываю, я их мать. Я их люблю, а они меня. И ни у кого, кроме меня и Зака, на них нет никаких прав.
Анни зажмурилась, покачала головой, и снова посмотрела на Ашли.
– Тебе что, девушка, пиво в голову ударило?
Нет, мать все придумала, решила Ашли. Чего это я набросилась на бедную Анни, она сидит вон, глазами хлопает, ничего не понимает.
Все-таки по инерции она сказала:
– И мне все равно, что об этом думают всякие … Ридси…
Анни пожала плечами.
– Какие Ридси, что ты болтаешь?
Ашли почувствовала неимоверное облегчение.
– Нет, это я так, – сказала она, встала, и подошла, держась за поручень, к корме.
Какая же сволочь моя мать. Все врет, и развлекается. Пугает людей. Зачем? Шла бы работать в полицию, если ей так нравится. А я сдуру Анни обидела. Она решит, что я сумасшедшая, и перестанет со мной дружить. Опять к старым подругам? Опять первый дринк – в полдень, а за ним следующий, и так весь день, и скука неимоверная. Так ведь действительно чокнуться можно. А океан красивый. Надо придумать, как превратить все это в шутку, и постараться не выронить ненароком из ридикюля пистолет с полной обоймой. И, кстати, я не помню – предохранитель в каком положении? Вперед, назад? И какое положение правильное – тоже не помню. Что еще? Было что-то еще. А, да, разговоры Анни по телефону. С Заком. Не могла же мать это придумать, ведь действительно наняла кого-то, и счета проверили, и … Нет, придумала, дура старая, все придумала. Зачем? Может, она ревнует меня к Анни? С нее станется. А вот я сама с Заком поговорю! Выведу его на чистую воду.
Ее толкнули в спину, и она, качнувшись, скользнула вперед. Попыталась ухватиться за бортовой поручень, не сумела, неловко взмахнула руками, и рухнула в воду. Не успев опомниться, она почувствовала, как ее схватили сзади за волосы. Чьи-то бедра сдавили талию. Она поняла, что ее топят – вниз, вниз.
Свободной рукой Анни ухватилась за скобу над винтом. Если не хватит дыхания, можно будет приподняться, не выпуская жертву, глотнуть воздуха, и снова вниз, вглубь. Жертва барахталась, изгибалась, но Анни еще крепче сжимала бедра. Ашли схватила ее одной рукой за щиколотку и попыталась отодвинуть ногу, ослабить хватку Анни. Если будет царапаться, подумала Анни, нужно будет что-то предпринять … царапины – улика. Главное – чтобы голова этой дуры все время оставалась под поверхностью, чтобы не глотнула воздуху. Воды она, скорее всего, уже хлебнула – неловкая, угловатая, тюлень. Две минуты, три минуты. Вокруг никого.
Жертва рванулась в неожиданном направлении – вниз. Этого Анни не ожидала. Рука соскользнула со скобы. Вниз, вниз! Мощными, точными движениями Ашли шла вглубь.
Если бы Анни догадалась вовремя поинтересоваться школьным периодом биографии Ашли, то нашла бы она там – первые места по плаванию на школьных соревнованиях, а позднее, в университетские годы – курсы, экзамены, и сертификат инструктора по плаванию с аквалангом. Неловкая, неуклюжая, легко теряющаяя равновесие на суше, в воде Ашли чувствовала себя уверенно и свободно. Вода была ее стихией. Пять совместных походов на пляж этого не выявили – увы, купальный сезон начался только позавчера.
Анни поняла, что если не отпустит жертву, ей не хватит дыхания вернуться на поверхность. Она ослабила хватку, и даже хотела оттолкнуться от жертвы ногой, но жертва слишком быстро отделилась от нее, продолжая стремительно уходить на глубину. Анни посмотрела вверх, в свет, в солнце, заработала ступнями и руками, и вдруг почувствовала, что ее схватили за ногу. Она метнулась в сторону, и снова вверх. Паника охватила ее. Ногу не выпускали. Она согнулась и стала отдирать руку Ашли от своей ноги, царапаясь, потом попыталась вогнать ногти в лицо Ашли, но Ашли увернулась, продолжая работать ногами и рукой, не давая Анни подняться – к поверхности, к солнцу, к жизни. Анни замычала в ужасе, пузыри воздуха выскочили из ее рта и ноздрей, грудь сдавило. Она стала беспорядочно месить воду руками и свободной ногой, все еще стараясь освободиться. На какое-то мгновение ей почудилось, что обе они поднимаются к поверхности, вот еще метра два, или один метр, вот. Чувство переросло в уверенность, и Анни запрограммировала себя на вдох, как только рот окажется над водой. И вдохнула. И выдохнула.
Перед глазами появился белый туман.
Ашли рывком прошла поверхность, выскочив по пояс из воды. Галошу отнесло слабым течением – недалеко. Некоторое время Ашли стояла столбиком в воде, успокаивая дыхание, затем одним движением приняла горизонтальное положение и профессиональным кролем устремилась за галошей. Минут через пять она ее догнала, нырнула неглубоко, сжалась, подведя колени под подбородок, и батерфляйным рывком поднялась над поверхностью, хватая корму обеими руками. Переместилась к боковому поручню. Выбралась на палубу.
Кругом – ни души, вода и вода. Вдалеке виднеется берег, Столовая Гора, со «скатертью». Ашли посидела некоторое время на палубе, обняв колени, ни о чем не думая. Встала. Осмотрелась.
Почему-то ей показалось важным в первую очередь сунуться в ридикюль. Пистолет полетел за борт. Затем ей пришла в голову мысль, что правда и закон – на ее стороне. Что ее пытались убить, и она действовала строго в рамках самозащиты. Следовательно, ей ничего не грозит, если она сейчас вызовет по рации береговую охрану.
