в самое ближайшее время.
— Работа не сложная, но где-ж я тебе столько бронзы найду? — с сожалением посмотрел на меня мастер, — Вот, если бы из чугуна! — вздохнул он, видимо, очень сожалея об левом заработке, который он теряет, — А давай я тебе его из алюминия вылью?
— Нет, Семен Аверьянович, мне из бронзы надо. Чтоб, как золотой блестел! — не стал я соглашаться на упрощенные варианты, — А за материал для отливки ты не беспокойся, я его тебе предоставлю. И за срочность доплачу! — поспешил я пресечь сомнения специалиста, — Сколько тебе времени понадобится на работу?
По идее, сейчас Аверьяныч должен начать перечислять объективные трудности и тем самым накручивать цену своей услуги. Но я ошибся.
— За мной дело не станет, — уверенно пообещал литейщик, — Следующая неделя у меня в третью, вот утром во вторник и заберешь свой заказ. Это, если модельщик к ночи понедельника поспеет! — с сомнением он посмотрел на меня.
— Не нужен модельщик, я тебе образец дам! — успокоил я мастера, — Из гипса. Пойдет такой?
— Пойдет, — кивнул Аверьяныч, — Когда доставишь? Сам я таскать не буду, сюда вези к концу второй смены свой образец. И металл тоже. А по-хорошему, мне на твою скульптуру посмотреть до того надо бы.
— А чего там смотреть?! — пренебрежительно улыбнулся я, — Ты, что, Семен Аверьяныч, бюст Ленина ни разу не видел? Ты же каждый день мимо него на работу ходишь! Обычный бюст, только не как перед вашим заводоуправлением, а поменьше. С футбольный мячик. Начальнику подарить хочу, пусть у него на столе стоит!
Аверьяныч посмотрел на меня, как на умалишенного, но промолчал.
— Двести пятьдесят рублей! — твердым голосом заявил мастер и с вызовом посмотрел на меня, наверное, сам поражаясь своей наглости.
— Побойся бога, Аверьяныч! Сто пятьдесят! — возмущенно начал я торг. — Лысая башка Ленина, это ведь тебе не блок цилиндров на «Жигули»! Сложности в работе ведь никакой! Там у него только нос и выпирает! — начал я объяснять абсурдность завышенной цены автору будущей скульптуры.
В результате растянувшегося на десять минут торга, мы сошлись на ста восьмидесяти рублях. По довольному лицу Аверьяныча было видно, что поспорь я с ним еще полчаса, он бы и на стольник согласился. Разницу до тысячи я ему отдам, когда он поймет, из чего будет отливать Ильича.
Утро понедельника было почти весенним. Выйдя на улицу, я понял, что зима кончилась. Но поскольку из толпы еще не начали вырастать голые женские ноги, значит, весна еще не началась.
Раздевшись в своем кабинете, я пошел на доклад к Зуевой. Можно было бы не ходить и сразу встретиться с ней на оперативке у Данилина, но я и без того своим недельным отсутствием крепко расстроил свою начальницу.
— Здравствуйте, Лидия Андреевна! — приветливо улыбнулся я матери-командирше, — Соскучился я по вам, Лидия Андреевна! И по работе тоже! Готов приступить! — быстро добавил я, заметив отсутствие добродушия во встречном взгляде Зуевой.
— Здравствуй! — отодвинула картонные корки какого-то дела начальница, — Выздоровел? — без особого участия в голосе поинтересовалась она.
— Так точно! Больничный вам отдать или Данилину? — я продолжал делать вид, что не замечаю недоброжелательности.
— Покажи? — повертев в руках и просмотрев даты, Зуева вернула мне синюю бумажку, — В бухгалтерию отнеси! — потом она собрала в стопку свои бумаги и засунула их в сейф, — Пошли к начальнику, время уже!
Время временем, но нам еще пришлось постоять вместе со всем следственным аппаратом отделения в коридоре перед предбанником Валентины Викторовны. Надо сказать, здоровались со мной вполне доброжелательно и смотрели с интересом. Похоже, что в отделении ничего интересного после той эпической пикировки с майором Ахмедхановым, закончившейся его не менее эпическим пикированием головой в стену, не произошло.
Из-за двери, голосом капитальной женщины была подана команда переместиться в кабинет шефа. Народ моментально посерьезнел и потянулся на лобное место.
Как обычно, кроме Данилина в кабинете находился его первый заместитель Ахмедханов. Или выслуга лет тому причиной, или наличие майорских звезд на погонах так влияет на крепость головы, для меня это по-прежнему было загадкой. Я бы после такого удара маковкой об стену, не меньше, чем на месяц в больничку загремел бы. Очень хотелось думать, что у майора в отличие от меня просто кость толще, а у меня, соответственно, мозгов больше. И оттого они уязвимей от внешнего воздействия.
Все шло по прежнему алгоритму. Данилин двигался по кругу, раздавая всем сестрам по серьгам и скоро он добрался до меня.
— Ты скажи, Корнеев, ты работать к нам из Советского перевелся или, чтобы на больничном приятно время проводить? — с задушевной язвительностью обратился ко мне начальник, — Ты у нас меньше месяца, а столько радости уже нам принес, что даже Валентина Викторовна при упоминании о тебе вздрагивает, — после последних слов следственный люд начал понимающе переглядываться. — Ты гордись, Корнеев, это у нее впервые так, а ведь я ее уже семь лет знаю.
Сидящий по правую руку главного районного следователя майор Ахмедханов непривычно молчал. Но глаза его были намного содержательнее самых выразительных слов и междометий. Талгат Расулович смотрел на меня и от его пламенного южного взгляда по моей спине пробегал озноб. Нет, не простил и не понял меня первый заместитель. Наверное, далеко не все тягостные и болезненные воспоминания лечит время.
— Что там у тебя по сто пятьдесят четвертой? — поинтересовался Алексей Константинович, заглядывая в свою амбарную книгу.
— Жду свидетельских допросов по своим отдельным поручениям, товарищ майор! — бодро ответил я, — Со дня на день придут, тогда и приму решение. Ответы на все запросы по Брусенцову я получил и к материалам дела их приобщил!
— Что скажете, Лидия Андреевна? — повернулся Данилин к Зуевой, — Вам не кажется, что слишком уж бережем мы нового следователя? Всего одно дело у него в производстве! Может нам Корнеева в совместную группу включить? Дело у него всего одно, а в прокуратуру кого-то отдавать все равно надо! — в ответ Зуева лишь неопределенно пожала плечами.
— Алексей Константинович, у меня Иноземцева с пятницы на больничный ушла, а Каретников все еще в отпуске. Может Талгат Расулович даст своего человека в прокуратуру? — вяло попыталась отбить меня от прокурорской поденщины Зуева.
— Лида, ты совесть-то имей! — впервые подал голос Ахмедханов, — Ты вспомни, сколько дел в твоей группе и сколько у меня! — он отрицательно покачал головой, — Нет! Даже и не думай!
— А, чтобы ваш подчиненный, Лидия Андреевна, не шатался в свободное время по злачным местам и не получал подзатыльники, мы ему это свободное время подсократим! — Данилин протянул Зуевой две подписанные бежевые корки с бумагами
