внутри, — Здесь кражи, обе сто сорок четвертые. Я даже думаю, что их придется объединять, уж больно там много общего. Вы их Корнееву и отдайте, хватит ему прохлаждаться!
Лидия Андреевна покорно приняла картонки и положила их поверх лежащей перед собой внушительной стопки дел.
— Лида, ты Каретникова из отпуска отзови, я его видел, он в городе, — сжалившись, дал Зуевой совет Ахмедханов.
— А что, неплохая идея, Михалыч следователь опытный, пусть впрягается, а с отгулами ему мы потом разберемся! — поддержал своего первого заместителя Данилин, — Телефон у него есть, я сам ему позвоню! — обнадежил он повеселевшую Лиду.
Еще минут пятнадцать помытарив личный состав, начальник отпустил всех по рабочим местам. Народ потянулся из кабинета. Вышел и я.
— Лейтенант! — услышал я сзади, когда уже прошел полкоридора, — А ну погоди! — меня быстрым шагом догонял Талгат Расулович.
— Зайди ко мне, поговорить надо! — поравнявшись со мной, он прошел к двери своего кабинета, — Да ты не бойся, Корнеев, мне тебе просто пару вопросов надо задать! — он отомкнул дверь и пропустил меня вперед.
Я пожал плечами и молча зашел. Майор, прикрыв дверь, проследовал за свой стол, а я без приглашения уселся на стул у стены. Какое-то время мы молчали.
— Ты чего там Клюйко про меня наговорил, а, Корнеев? — все еще пытаясь держать себя в руках, задал вопрос Ахмедханов и принялся что-то высматривать в моих глазах.
— Не помню уже, — пожал я плечами, — Она что-то спрашивала, а я отвечал. Но мы про вас почти и не говорили, она меня больше по делу пытала, — честно глядя в глаза майору, спокойно ответил я.
— Ты мне не ври, сопляк! — взорвался летающий джигит, — Я тебя, интригана мелкого, насквозь вижу! Говори, что ты там ей про меня наплел? Почему она говорить со мной не хочет и трубку бросает?! — стараясь не орать, громко шипел майор.
Лицо моего вспыльчивого собеседника стало красным, как спелый помидор. Надо было как-то успокоить коллегу, при его травме так напрягаться нельзя.
— Вы бы побереглись, Талгат Расулович! Вы ведь в прошлый раз знатно об стену приложились, неровен час, какой сосуд лопнет в голове и тогда уж точно Эльвира вас до себя не допустит! — участливо и почти искренно порекомендовал я старшему товарищу.
Вместо того, чтобы внять доброму совету, товарищ майор с перекошенным лицом вскочил со стула. Быть героем анекдота я не хотел и тоже приподнялся. Но только для того, чтобы вовремя сквозануть из негостеприимного кабинета. Однако майор уже сумел овладеть своими эмоциями и сел на место. Я тоже опустился на свой стул.
— О чем вы с ней говорили? — пересиливая себя, вновь начал терзать меня бестактными вопросами темпераментный майор. — Вываливай все! И не вздумай что-то утаить, уничтожу! — лицо джигита покраснело еще больше, а глаза сверкали дьявольским огнем. Может он не дагестанец, а негр? И зовут его не Талгат, а Отелло?
— Талгат Расулович! — успокаивающе поднял я по-киношному руки, но восклицать, что сдаюсь, не стал, — Если я все вам расскажу, вы же еще больше на меня озлобитесь, а оно мне надо?! — решил я выбивать клин недоверия, ядовитым клином искренней откровенности.
Майор Ахмедханов растерянно уставился на меня и обескураженно обмяк.
— Говори! Все говори! — глухо прорычал он, — Клянусь, пальцем тебя не трону! — сжатые кулаки он положил перед собой.
А я как раз и не боялся, что он меня тронет. Хоть пальцем, хоть этими вот кулаками. Что физически сумею забить этого коварного персонажа, попытавшегося с помощью своей любовницы наладить меня в тюрьму, я не сомневался. Успокаивать майора и убирать препятствия для его общения с Клюйко я тоже не собирался. Не для того я их разобщал, чтобы потом мирить. Если они опять снюхаются, то общими усилиями запросто законопатят меня на лесоповал. Особенно, в свете вновь открывшихся обстоятельств.
— По уголовному делу мы с ней в основном общались. Про вас она единственный раз спрашивала, вернее, про вашу травму, — начал я добросовестно выполнять его требование вываливать все, о чем мы с Эльвирой говорили. — А еще я ее учил, как при близких отношениях от беременности предохраняться, — честно поведал я темпераментному афроамериканцу дагестанского происхождения, — И, как от триппера еще при этом уберечься, — закончил я, уже переступая порог.
Надо сказать, что дверь за собой я закрыл очень вовремя, потому что с той стороны в нее врезалось что-то тяжелое. Талгат Расулович оказался человеком слова и пальцем трогать он меня не стал. Он запустил мне в затылок стоявшим на его столе бюстом Феликса Эдмундовича Дзержинского. Который, судя по грохоту, был отлит как раз из чугуняки. Н-да…
Наверное, это знак судьбы. Значит, с идеей относительно использования революционного идола в контрабандных целях я не ошибся.
Верной дорогой идём, товагищи!
На утренней оперативке сегодня было тревожно. На этот раз нервозность нагнетал не Ахмедханов, а самолично начальник подразделения. Данилин вчера после обеда отбыл на совещание в город и пробыл там до конца рабочего дня. Судя по тому, что заряд бодрости, полученный от руководства за ночь у него не выветрился, оттоптались вчера на нем от души.
— Талгат Расулович, вам за декаду два дела прокуратура завернула. И оба этих дела расследовал Пичкарев, а вы ему представление готовите на капитана! Где он, кстати? — Данилин оглядел присутствующих.
— Пичкарев после суток сменился, Алексей Константинович, — первый зам, давал пояснения руководству сидя, — Я смотрел эти дела, ничего там вопиющего нет, обычные огрехи. Раньше по таким поводам они не придирались, — Ахмедханов досадливо поморщился, — прокуратуре свои палки в отчетность нужны, вот и докапываются.
— Товарищ майор, а меня меньше всего волнуют проблемы прокуратуры с их отчетностью, я, если вы помните, отвечаю за следствие нашего РОВД, — Данилин тяжелым взглядом уперся в своего заместителя, — Поэтому будьте любезны, разберитесь со своим подчиненным и завтра вечером мне доложите, в чем дело! — повысил голос начальник.
— Есть разобраться и доложить! — вскочил Ахмедханов, поняв, что сегодня не тот день, когда он может себе позволить вольность в общении с руководством.
— А к представлению Пичкарева на капитана, мы с вами, пожалуй, вернемся через полгода, не раньше! — прихлопнул ладонью по столу начальник отделения и зам возражать ему не посмел.
— Лидия Андреевна! — теперь шеф обернулся по левую руку, — Почему я вижу здесь Корнеева? Почему он не в прокуратуре? Я же вчера распорядился, что вам не понятно? — раздраженно поднял глаза на вскочившую Зуеву Данилин.
— Алексей Константинович, — вторая замша с трудом изображала спокойствие, — Я полагала, что Корнеев направится туда после нашего совещания.
