Тут он точно подметил. Я и сам не раз обращал внимание, что Пехов, чем бы ни был занят, спину всегда ровно держит, словно у него там берёзовый дрын вместо позвоночника вставлен.
— Кто все остальные, не скажу, — продолжил усач. — Вижу только, что мадама ваша не из простых будет. Но оно к делу не относится. Однако, задержались вы. Со вчера вас тут поджидаем. Притомились уже от безделья-то. Так что ты, сыскарь, время не тяни, со мной пойдёшь. У нас заказ лишь на тебя имеется. Остальные, — снисходительно заявил он и пренебрежительно махнул рукой, — могут убираться восвояси подобру-поздорову. За вас нам не уплочено. Да не вздумайте артачиться. Я лишь рукой махну, всех вас железом напичкают, не пожалеют.
— Уже не махнёшь, — орк выдернул из-за пояса пистолет и с грохотом разрядил его в грудь наглому храбрецу. Резко скомандовал: — Игнат, вертай телегу поперёк! Да сразу хоронись за ней!
Мальчишка, как ждал чего подобного, тут же хлестнул лошадь, погоняя, и поводьями вывернул ей башку влево.
Орк легко подхватил княгиню, снимая с дёрнувшейся телеги, и поставил её на землю рядом с ротмистром. А тот немедленно заслонил собою даму, оберегая от возможного обстрела. И правильно, народец-то на обочинах уже резво повскакивал и кинулся к пирамидкам с оружием.
— Опрокидывайте телегу, — крикнул орк, хватаясь за борт колымаги, едва та достаточно развернулась, а Игнатий шустро соскочил с облучка.
Мы подскочили, спеша помочь. Одним рывком приподняли лёгкий кузов на два колеса, а Тимонилино уже, оставив нас, скакнул к лошади. Забежал за неё, ухватил за хомут да за вывернутую оглоблю, пинком подсёк кобыле передние ноги и, дёрнув хорошенько, завалил бедную клячу на бок.
Мы ещё подтолкнули телегу и опрокинули её вверх дном. Захрустели выломанные оглобли, затрещала упряжь.
Орк отпустил жалобно заржавшую лошадь и метнулся к усачу.
Тот был ещё жив. Совсем неподалёку лежал на спине, хрипел и исходил кровью, клокочущей в горле и шумно пузырящейся в ране на груди. Наверняка, и в спине дыра имелась. Лежал бы усатый на асфальте, лужа под ним уже изрядная натекла бы. Но щебень, словно сухая губка, жадно впитывал кровь, как будто и не было её вовсе.
Орк сорвал с плеча умирающего дротовик и поспешил вернуться к нам.
— Держи! — швырнул он самострел Демьяну.
Тот неловко поймал оружие, негромко ойкнул, заполучив стволом по носу, и растерянно выпучил глаза.
— Да не считай ворон-то! — зло кинул ему орк. — За телегу ложись! В любого стреляй, кто близко сунется. Ты ж охотник, умеешь стрелять-то, небось?
Парень кивнул, но как-то потерянно. А меня тронул за плечо Холмов:
— Владислав Сергеевич, вы бы вернули мне укорот. Всё сподручнее было бы.
Точно! Мне ж второй от Анатоля остался, а тому оружие инспектор на прокат давал.
Отдал Холмову один из самострелов.
Скрёбанный же шпрот! У меня ж запасные обоймы в карманах плаща. А тот в кузове телеги был и теперь наверняка оказался погребён под импровизированной баррикадой.
А дротики уже вовсю долбили по телеге, кроша сухое дерево и выбивая острые щепки. Благо дело, все уже успели укрыться. Даже княгиня без всякой брезгливости завалилась в дорожную пыль. Ей выпала задача удерживать рядом с собой Игнатия, так и норовившего хоть как-то поучаствовать в переделке. Как минимум, высунуться и глянуть из любопытства на супостатов. Так что Елене Романовне пришлось вцепиться в него мёртвой хваткой и тихо уговаривать «не егозить опрометчиво и не геройствовать беспричинно».
Только Тимонилино обустроился отдельно от всех, спрятавшись за лошадью. Я то думал, он на землю из жалости её повалил, а орк использовал животину вместо бруствера. Высовывался из-за неё и периодически постреливал по подступающим бандитам.
Мы тоже не сидели сложа руки. Я и Холмов отстреливались, устроившись по краям. Нам с укоротами сбоку удобнее целиться было. А вот Пехову с Демьяном приходилось стрелять, высовываясь над верхним краем перевёрнутой телеги. Хорошо хоть, колёса широкими ободами немного прикрывали их головы от вражеских дротиков.
Обойма израсходовалась махом, а ранил я вроде бы всего одного противника. Выговор мне с занесением в личное дело! Чего засуетился-то?
Пришлось просить ротмистра с Холмовым приподнять край телеги и шариться под ней в поисках своего плаща и дорожной сумки Пехова. Вот и выяснилось, на кой он с ней таскался. Оказывается, ротмистр вовсе и не трусами-носками впрок затарился, а магазинов запасных набрал. Словно на войну собирался. Но вот ведь и пригодились его запасы. Так что, в одном я ошибся, а в другом угадал: ротмистр из нас самый продуманный.
Демьян с орком продолжали пока изредка стрелять.
Радовало, что бандиты не пёрли в атаку, как пьяные фрицы на окопы, а, едва мы открыли ответную стрельбу, залегли на землю и подбирались к нам неспешно, двигаясь ползком да мелкими перебежками. Плохо, что много этих гадов было. И выстрелы нам, особенно мне с Холмовым, всё равно стоило экономить.
Перезарядив укорот, я залёг, ухватив оружие двумя руками для надёжности, чуть высунулся и, выбрав ближайшего противника, стал караулить момент, когда тот решит двинуться вперёд. Заранее прицелился немногим выше чуть выглядывающей над травой макушки. Стрелять в голову прямо так не решился. Всё же великовата дистанция для укорота, не попасть мне.
Ждать пришлось недолго. Бандит завошкался и стал приподниматься. Никаких тебе хитрых перекатов в сторону. Тупо, где упал, там и поднялся. И сразу вперёд двинул.
Тут я его и подловил. Выстрелил и попал. Не понял, куда. Просто увидел, что мужик рухнул обратно на землю.
Готов! Может, и жив, но в атаку уже точно не полезет. Он тут не за Родину воюет и из последних сил грудью на амбразуру не попрёт. Ему жить хочется.
Приглядел себе следующую жертву, прицелился. Дождался движения, выстрелил. Есть, ранил. Теперь это сразу понятно было: бандит вскрикнул и бочком-бочком, сильно пригнувшись, двинул в сторонку, трусливо покидая поле боя. Добрался до леса, залёг, спрятавшись за дерево.
Нет, это хоть и не простые лесные тати, но и не военные профи. Банда наёмников, но каких-то так себе, не очень серьёзных.
Грохнул «Громобой». Мужика, в которого целил орк, сбило метким попаданием с ног. Прокатило по траве. Пуля, видать, в кости угодила, иначе бы, на таком-то расстоянии, навылет прошла, как сквозь усача. Того от выстрела лишь повело слегка, а завалился он уже от шока болевого.
Обижено заржала кобыла, напряжённо засучив ногами. Похоже, ранили бедную животину, стреляя в орка.
Рядом со мной беззвучно рухнул Демьян, только что попытавшийся высунуться над краем телеги. Испуганно вскрикнула княгиня.
Я повернулся к парню. Может, помочь чем? Бесполезно. Из правой глазницы еле выглядывал хвостовик дротика. Всё, отвоевался юный Останин.
Вот же суки! Жалко-то как пацана! Зато, с другой стороны, отцу можно будет сказать, что отпрыск его пал смертью храбрых, защищая тётку. А про участие его в обряде сатанистов и умолчать можно.
Ладно, земля парню пухом. Нет смысла теперь на него отвлекаться. Вот только оружие стоит подобрать, выпавшее из мёртвых рук.
— Инспектор, — обратился я к Холмову, показывая дротовик Демьяна, — может, возьмёте? А мне ваш укорот взамен отдадите. Дротиками с вами ротмистр поделится. У него их много.
Холмов кивнул. Мы обменялись оружием, передавая его через Аргазинскую, и я выглянул из-за края телеги, выискивая новую цель.
По моим прикидкам, расклад пока что оставался вполне для нас приемлемым. У них бойцов не больше половины уже осталось. А у нас, пусть и четыре стрелка всего, но зато укрытие лучше.
И правильно, что сбежать сразу не попробовали. Из телеги так себе скоростной транспорт, а у бандитов кони под рукой. Враз догнали бы. А у нас пулемёта нет, чтобы экипаж тачанки из себя изображать. Уж лучше так отбиваться.
Сглазил я! Только приготовился к стрельбе, рядом вскрикнул Пехов и стал заваливаться на бок.
