— Господи, — кисло усмехнулся Ким, — как ты это пьешь…
— Кровь-то с соком? — спросила поэтесса.
— Нет, я про сам сок. Это все равно, что разбавить томатную пасту водой.
— Зря ты так. Ты его не распробовал просто.
— Лизнул один раз. Больше не прикасался.
— Это не считается. Надо сделать хотя бы один глоток, чтобы понять вкус. Я уверена, тебе он понравится.
— А если я попробую кровь, и она мне тоже не понравится? — невольно задумался Ким. — Не из-за каких-то моих моральных принципов, а вот просто… не понравится на вкус — и всё.
— Грустно, наверно, быть вампиром, который не любит кровь. Это как кот, который не любит рыбу.
— А представь, если бы реально такое произошло…
— Такого произойти не может, мне кажется. Люди же пьют воду. Пьют, потому что необходимо организму. Нет таких людей, которые бы не пили воду.
— Она безвкусная. Просто жидкость, которую ты вливаешь в себя. Даже не представляю, кому может не понравиться безвкусный… э-э, вкус. А у крови какой вкус?
— Все описывают его по-разному…
— А как бы ты его описала?
— Как томатный сок, — улыбнулась поэтесса.
Они снова замолчали. Дождь стих. Блестел асфальт в свете фонаря.
— Ты, наверно, самая добрейшая и понимающая из вампиров, — признался Ким. Она просто поговорила с ним, и он чувствовал к ней большую благодарность за это.
— Эй, в первую очередь я такой же человек, как и ты. Вампир — это так, небольшое уточнение.
— Может быть и так…
Поэтесса высунула ладонь из беседки, проверяя, капает ли дождь, затем, убедившись, что все-таки не капает, встала.
— Было приятно познакомиться с тобой поближе, — сказала она как-то даже ласково и вышла из беседки. — Прощай, Ким, — бросила она чуть громче, уже удаляясь.
— И тебе пока! — крикнул парень ей вслед и уставился на крышу беседки, откинувшись на спинку сидения.
Несколько секунд он просто сидел, ни о чем не думая, а затем его словно молния ударила прямо в мозг. Откуда эта женщина знает его имя? Ким резко посмотрел туда, где видел ее в последний раз, но там уже никого не было. Он заметался взглядом по двору, но поэтессы уже и след простыл.
35
Оранжевое солнце, словно долька апельсина, облизывало черепичные крыши домов. Феликс быстро шагал по улицам, нервно озираясь по сторонам. Сердце волнительно колотилось в груди; ему казалось, что вампиры повсюду, наблюдают, ждут момента, следят за каждым его движением, и оттого он крепче сжимал биту в руке. Он мог только догадываться, сколько на самом деле вампиров в городе. Может, за то время, что он был в плену, их число удвоилось или утроилось… а то и вообще все жители сделались вампирами, и только единицы остались нормальными людьми… Феликс встряхнул жирными патлами, гоня лишние мысли. Впереди уже виднелся дом Жана.
Оказавшись у двери, он стал мучать звонок. Он стоял и лихорадочно нажимал на кнопку целую минуту, однако никакого движения внутри слышно не было. Парень уже забоялся, что вампиры добрались до друга, как затем дверь все-таки открыли. Сонный Жан стоял босой в трусах и майке, одной рукой держа дверь, а другой протирая глаза. Моментом позже, однако, он резко проснулся, замер с рукой у лица и произнес удивленно:
— Феликс!..
У Феликса отлегло от сердца. Слава богам, Жан в порядке. Он зашел в дом, заставив друга посторониться, и закрыл за собой дверь. У него было много вопросов (и у Жана, судя по взгляду, тоже), но прежде всего он спросил:
— Как дела в городе?
— Да даже не знаю, так же… по крайней мере, так кажется… Я особо не выходил из дома и слухов не знаю… — Жан потер затылок, обеспокоенно посмотрел на Феликсову биту.
— Сколько времени прошло?
— В смысле?
— В прямом. Сколько времени прошло с того момента, как мы уехали из Бланверта?
— Ты не знаешь? — насторожился Жан. — Третий день вот пошел… то есть, должен был пойти… Подожди, я не понимаю! Дружище, что, блин, произошло? Вы вернулись? Я все ждал твоего или Алисиного звонка и уже начал волноваться, не произошло ли что…
— Произошло, — без эмоций сказал Феликс. Он закатал рукав толстовки и показал раны, вызвав у друга испуганный ох. — Произошло сразу, как только мы выехали из Бланверта.
— Ты выглядишь совсем измученным, — Жан коснулся ладонью его спины. — Пойдем.
Они прошли на кухню и сели за стол друг напротив друга. Феликс, положив биту на колени, рассказал все от и до, а затем замолчал, ожидая, пока друг переварит услышанное. Ждал он добрую минуту; лицо у Жана было растерянное, а руки его, лежавшие на столе, дрожали.
— А твой папа сейчас где? — спросил Феликс.
— На работу ушел… — прошептал Жан. — Феликс… мне так жаль, что вам пришлось через это пройти… боги морские, как же так? — он схватился одной рукой за голову. — Мне надо было поехать с вами, а не отсиживаться дома…
— Чтобы что?
Друг промолчал и отвел взгляд.
— Пережить это с нами? — мрачно усмехнулся Феликс.
— Это прозвучит странно, но да! Мы же друзья, мы должны быть всегда вместе и переживать все вместе — и плохое, и хорошее…
— Прекращай, — усмехнулся Феликс чуть более весело. — Говоришь как девчонка.
— Кстати, а девочки-то где сейчас?
— У меня дома. Отдыхают, надеюсь. Но долго там оставаться нам будет нельзя. За нами могут прийти вампиры…
— И что ты думаешь делать?
— Не знаю, Жан. Не знаю… Я не знаю, где нам укрыться. Вампиры могут быть повсюду, и их никак не отличишь от нормальных людей! Будем думать, что нашли укрытие, а на самом деле окажется, что мы попали в еще одну ловушку этих нелюдей… Куда ни сунься, везде риск…
— Может, вы пока поживете у нас?
— Какой смысл?
— Нам нужно держаться вместе.
— Еще и тебя с твоим отцом подвергнем опасности, — скривив губы, махнул рукой Феликс. — К тому же твой отец не верит во всю эту дичь с вампирами. Он, похоже, в принципе не верит, что в городе могут происходить какие-то преступления, даже если отринуть всю фантастичность ситуации…
— Мы поговорим с ним еще раз! — воскликнул Жан. — Ему придется поверить. Он не сможет закрыть глаза на ваши раны и исчезновение твоих родителей! Вас пытали, блин! Реально пытали! Он упрямец и тот еще скептик, но не настолько же!
— Допустим, мы убедим его. Что дальше-то?
— Мы узнаем мнение папы, у него опыта все-таки побольше в жизни…
— А ты сам что думаешь? — несколько раздраженно сказал Феликс. — Как бы ты поступил? Быть может, твоего папы уже нет, как моих родителей, как мамы Алисы и Киры, и теперь ты должен сам что-то думать. Что ты ему предложишь сделать после того, как мы убедим его?
Жан посмотрел на него уязвленно, затем поправил очки и проговорил немного тише обычного:
— Вряд ли мы сможем что-то сделать. Наверно, у нас только один выход — бежать из города.
— Уже попытались, — фыркнул Феликс. — Чуть не померли.
— Не на машине, — терпеливо сказал Жан. — На своих ногах. Побежим через лес.
— И далеко мы убежим? Нам придется переться не один день, прежде чем мы достигнем другого города, а ведь нам еще с собой надо будет взять какие-то вещи, чтобы не помереть по пути…
— Ну… — замешкался Жан, а Феликс яростно помотал головой:
— В ближайшее время я никуда не побегу. Сначала я разыщу родителей и только потом… — Он закрыл лицо руками, потер его. — Черт, как же все сложно…
— У тебя есть мысли, где их искать?
— Да. Ровно одна мысль. Мне даже сказали точное место.
— В каком смысле?
— Жан, они мертвы, — сказал Феликс безжизненным голосом. — Я не говорил это при девочках, чтобы не пугать их, чтобы они сохраняли хоть какую-то надежду, что реальность может быть лучше, чем есть на самом деле… но перед тобой мне скрывать нечего.
Жан так и замер в шоке, затем опустил взгляд на стол и прошептал:
— Я не верю.
— Вампир, пытавший нас, так сказал, — едва заметно покачал головой Феликс. — Не думаю, что он соврал. Он-то думал, что я не выберусь из его пыточной, чтобы проверить…
