на втором этаже сердце больно сковало от воспоминаний. Отец не видел, как я чуть горько не расплакалась в своей спальне. Пока я жила у родителей воспоминания не причиняли боль, но стоило оказаться в доме, как они нахлынули с головой и хорошие и плохие. От плохих, а я сейчас говорю о тех днях, которые я провела в заточении в подвале, живот стал твёрдым как камень, что было очень плохо для плода. Это значит, матка пришла в тонус. Только оказавшись в доме снова, я поняла, что больше никогда не смогу в нём жить. И неважно поймают Вову (Сашу! Сашу, конечно же, Сашу…) или нет. Это теперь не мой дом. Конечно, по документам он всё ещё принадлежал мне и Саше, но что будет, когда его поймают? Посадят в тюрьму или отправят на принудительное лечение в психиатрическую клинику? Что будет со мной и с ребёнком? Мне не хотелось об этом думать, но я ничего не могла с собой поделать.
– Диан, к тебе пришли, – мама отвлекла меня от горестных раздумий.
– А? Да, я сейчас, – я вытерла слёзы рукавами кофты и только после этого вышла в гостиную, всё ещё хлюпая носом. Мама заботливо обняла меня за плечи, словно боялась, что незваный гость меня похитит. Незваным гостем оказался Никита. Он, как всегда, был одет в свой деловой костюм. На его коленях лежал закрытый чемоданчик для бумаг.
– Добрый день, Диана Андреевна, – он явно заметил моё красное припухшее от слёз лицо, но не стал ничего говорить по этому поводу, – Последние дни выдались пасмурными… – он задумчиво поглядел в окно.
– Даже чересчур, – тоскливо согласилась я. И оба мы говорили совсем не о погоде.
– Нам так и не удалось побеседовать после… – он откашлялся.
После её смерти. Говорите всё как есть. Я и так настрадалась. Что мне какие-то разговоры о смерти? Теперь это уже как само собой разумеющееся.
– Я просматривал запись, которую мы сделали в реанимации, – Я заметила, что он практически не смотрит мне в глаза, – Когда вы спросили, где он. Света ответила вам, что вы знаете.
– Да, – я согласно кивнула. Я много об этом размышляла. И, кажется, вспомнила… одно единственное место, – Я не уверенна на все сто процентов, но один раз мне приснился сон…
– Сон? – удивлённо посмотрел на меня Никита. Я постаралась рассказать все, что помнила о том месте, которое во сне мне показывал Саша, пусть это и звучало как полный бред. И по Никитиному выражению лица я поняла, что он немного расстроен.
– …Создавалось ощущение, что ты стоишь над зелёным морем. Даже появилось желание спрыгнуть прямо вниз в эти зелёные волны из верхушек елей, – вспоминала я, – Я понимаю, как это звучит, наверное. Вы приехали сюда за конкретной информацией, а я вам талдычу о каком-то сне, приснившемся мне практически полгода назад. Но когда я думаю о нашем со Светой разговоре, на ум приходит только это место.
Никита, кажется, завис. Мне виделось, будто он размышляет, как поскорее унести ноги из этого дурдома, но неожиданно он выдал:
– Да, мне лесники рассказывали, что глубоко в лесу есть похожее место. У меня отец по молодости любил охоту, но после травмы ноги, больше не охотился, а вот знакомые охотники, лесники и егеря у него остались.
– Правда? – не поверила я.
– Нужно найти кого-то, кто сможет нас отвести туда, – он решительно поднялся с места. Мама как раз принесла из кухни поднос с кружками чая и пиалой с шоколадными конфетами, – Вы сказали, что там должен быть дом или какая-то пещера?
Я кивнула.
– Уже уходите? – спросила мама, ставя поднос на журнальный столик, стоящий между двумя креслами.
– Да, спасибо, – он взял одну конфетку, развернул её и целиком запихал в рот, – Как только что-то выясниться, я вам позвоню, – пообещал он.
– Попробуйте вот эти, – мама показала на конфеты в голубой обёртке. Никита попробовал и их. После оценено показал большой палец вверх. Но мама предложила попробовать и те, что были в красной и зелёной и даже в фиолетовой обёртках. За ними она ездила на крытый рынок, а туда их вроде как поставляли из самой Литвы.
И пока следователь, и мама были заняты конфетами, моё внимание снова привлёк угол. Там вновь образовалась чернота, словно плесень, которую ты совсем недавно смыл, а она опять появилась. В квартире и так стоял сумрак из-за плохой погоды, но эта чернота была не из-за сумерек. Мой лоб покрылся потом, сердцебиение усилилось, как-то сразу стало тяжело стоять. Она снова там, снова тянет свои костлявые скрюченные, какой-то страшной болезнью, руки. Я отвернулась, стараясь совладать с собой и успокоить своё переменившееся дыхание. Прошла к окну и опёрлась обеими руками о подоконник.
– Всё в порядке? – озадаченно поинтересовался Никита, заметив неладное.
– Да… всё нормально, – солгала я, не поворачиваясь к следователю. Иначе я снова увижу Её. А она наверняка уже вылезла и стояла во весь рост за спинами Никиты и мамы.
– Ну, я тогда пойду. Спасибо за угощение. Диана, мы ещё созвонимся, – произнёс следователь, вытирая уголки рта бумажной салфеткой и отпив одним глотком почти пол кружки чая. Я лишь кивнула, бросив быстрый взгляд в его сторону. А потом он ушёл. Ещё некоторое время я пыталась побороть страх или просто пережидала, но, когда я повернулась обратно, чернота и скрюченные руки чудовища исчезли, и угол снова стал обычным углом.
65
Пятый месяц беременности. Самое счастливое время для любой женщины репродуктивного возраста. Малыш уже вовсю шевелится. Животик не шибко большой, но уже заметен.
На улице заметно похолодало. Осень заняла свою главенствующую позицию. По утрам заморозки. Но к полудню, если солнышко благодушно улыбается с неба, ледяная скорлупа на лужах исчезает и снова начинает казаться, что зима придёт не скоро. Как Никита и обещал, он нашёл человека, который знает лес, как свои пять пальцев. Он даже подключил небольшую команду кинологов, но, увы, все поиски потерпели фиаско. Может, этого места и вовсе нет. Это же был всего-навсего сон. Но как же рассказ лесника (его звали Игорь)? Он поведал сначала Никите, а потом Никита мне, что в далёком детстве его отец водил туда и показывал Еловые Верхушки – так они называли это место. Отец Игоря сказал своему маленькому сыну, что нет в этих краях места красивее и опаснее, чем Еловые Верхушки. Если кто-то осмелится спуститься вниз без особого альпинистского снаряжения, то уже никогда не сможет подняться обратно. По слухам – Никита рассказывал это с каким-то нервным смешком, – в этом месте водятся странные существа, которых человек никогда не видывал. Это место словно специально от всех спряталось. Ты мог тщетно
