Юлиан ничего не ответил. Он начинал испытывать чувство вины по тому поводу, что не смог защитить близкого для Пенелопы человека. Будто бы ответственность за её горе переложилась на него и теперь он является своего рода убийцей её спокойствия.
— Вот она, — протянула она Юлиану в руки киноплёнку. — Зачем она тебе?
Юлиан прочитал надпись «Йозеф и я», чтобы удостовериться, что Пенелопа не перепутала запись.
— Кое-что узнать, — сказал он. — Вернее, удостовериться, потому что я и так всё знаю. Кажется.
— Это касается мести за убийство моего дяди?
— Мести? — удивился Юлиан. — Пенелопа, не говори таких вещей.
— А что я ещё должна говорить?
— Позволь мне во всём разобраться. Потом я найду нужных людей и они помогут. Никакой самодеятельности.
— Ты же говорил, что никому в этом городе верить нельзя.
— Кому-то можно, — сказал Юлиан и приблизился к вкопанной в землю Пенелопе.
Она смотрела на него, не отрываясь, будто требуя одним только взглядом убийства Агнуса Иллиция здесь и сейчас. Но Юлиан об этом думать не хотел.
— Знаешь ли, я верю тебе. Как никогда, — тихо произнесла она и обняла Юлиана.
Поцеловать её не удастся, потому что она уткнулась лицом в грудь Юлиана. Да и не время сейчас. И не место.
— Я очень постараюсь. Прямо сейчас отправлюсь в Академию. Лиам Тейлор пустит меня к кинескопу?
— Я пойду с тобой, — твёрдно произнесла Пенелопа.
— Не стоит. Не подставляй себя под удар. Не забывай про домашний арест.
— Плевать я на него хотела. Ты научил меня быть сильнее, научил быть решимее. Научил делать настоящий поступки. Прямо сейчас спущусь с тобой в окно.
— Нет, — отпустил Пенелопу Юлиан. — Мне запись только посмотреть. Когда я всё узнаю, я приду к тебе. Может и завтра. Не оставлю в неведении.
— Хорошо. Я верю тебе. Но в следующий раз меня тут ничто не удержит.
— Даже я?
— Даже ты.
И он снова оставил Пенелопу одну в этом мире, хотя очень этого и хотел. Но угроза попасться на глаза мистеру и миссис Лютнер выглядела куда более устрашающей для обоих. Хотя вряд ли Юлиана смогло напугать такое, потому что проходил он здесь и через более страшные вещи. И Пенелопа проходила. И ещё пройдут.
В Академию Юлиан вернулся как раз к середине третьего занятия, и, ясное дело на него не пошёл. И не пошёл бы, даже если бы успевал, потому что были дела поважнее.
Кабинет мистера Тейлора пустовал. Вернее, не совсем, так как сам Лиам Тейлор сидел здесь и писал что-то за письменным столом.
Юлиан для приличия закашлял.
— Разрешите? — спросил он, после того, как мистер Тейлор поднял на него взгляд.
— Мистер Мерлин? Рад вас видеть. Полагаю, вы пришли взять тему для доклада.
Было очень неловко, но удовлетворить порыв Тейлора Юлиан не мог.
— Сожалею, сэр, — сказал он, войдя в кабинет. — Но я не думал об этом. Мне нужно ещё раз воспользоваться вашим кинескопом.
— Опять? — убедился мистер Тейлор. — А почему вы не на занятиях? У вас, по моему, Дибадру. Он сегодня болен?
— Нет, он отпустил меня. Просто дело не терпит. Вы разрешите мне?
— Конечно, мистер Мерлин, мне не жаль. Но тему для доклада я вам всё-таки дам.
В глазах мистера Тейлора появился просто детский блеск.
Юлиан кивнул, потому что другого выбора у него не оставалось.
— Давайте плёнку, — сказал преподаватель. — Сегодня и я посмотрю, что вы там нашли. Вы же не против?
— Конечно, нет, — любезно ответил Юлиан, хотя такая перспектива не очень радовала его.
Но в противном случае он мог и вовсе остаться без кинескопа.
— Знакомое лицо, — сказал Тейлор, едва увиде в кадре лицо Вильгельма Мерлина.
— Это мой отец, — сознался Юлиан, вновь с грустью наслаждаясь призрачным обществом человека, которого больше не увидит никогда. — Он погиб через шесть лет после этой записи.
— Соболезную, — посочувствовал мистер Тейлор. — Потерять отца… Что может быть хуже. Скажите, а вервольфы легальны?
— Нет. Но наказывать уже больше некого.
— Буду надеяться, что вы не уроки ухода за вервольфами берёте.
— Подождите! — вдруг перебил преподавателя Юлиана. — Остановите! На секунду пораньше. Вот-вот, так хорошо.
Оба замерли в изумлении, только вот один из них ничего не понимал. И им был мистер Лиам Тейлор.
— И что это? — спросил он.
— Рука! А на ней кольцо! В кадр попала рука того, кто снимал запись. Я прав, именно здесь я его и видел.
Проигнорировав загадочный взгляд Тейлора, Юлиан принялся копаться в сумке, после чего вытащил оттуда фотографию руки Агнуса Иллиция, которую ему удалось незаметно украсть в кабинете Ривальды Скуэйн.
Поднеся фотографию к изображению на стене, Юлиан спросил:
— Это одно и то же кольцо! Не так ли?
— Так. Сомнений быть не может. Но почему этот факт вас ввёл в такую эйфорю? — спросил у студента Тейлор.
— Это фамильное кольцо рода Иллициев. Судя по руке в кадре, моего отца снимал как раз Агнус Иллиций. Судя по всему… Близкий друг.
На этом месте Юлиан слегко опустил голову, чтобы скрыть грусть, но мистер Тейлор это заметил:
— Чей близкий друг?
— Близкий друг моего отца, — хмурым тоном ответил Юлиан. — Агнус Иллиций, который снимал это видео, был близким другом моего отца. Как весело они проводили время. Через шесть лет Агнус Иллиций предал моего отца и убил.
— Бог мой… За что?
— Иллиций работал на Молтембера. А мой отец воевал против него.
— Война с сепаратистами?
— Да, именно она. Понимаете, что я знаю теперь? На этой видеоплёнке отец воспитал волчонка. А потом сказал Иллицию, что если что-то с ним случится, то именно ему придётся ухаживать за ним!
На этом месте голос Юлиана стал более одушевленным, но Тейлор его энтузиазма не разделил.
— И о чём вы догадались?
— Мой отец и Агнус Иллиций вместе ухаживали за вервольфом. Скорее всего, потом и вовсе при помощи Йозефа подружились со стаей волков из нашего леса. Логично?
— Логично. Даже очень. Вервольфы, они очень умные и верные. Они помнят, кто их воспитал и всегда будут защищать. И члены их стаи никогда не будут против, даже если это человек.
— Значит, мой отец и Иллиций могли вполне стать друзьями вервольфов. Как жаль, что я так мало знаю… Но мне кажется, что Иллиций может и сейчас прятаться у них. Полиция прочесала все вокзалы, все поезда, все окресности. Но лес они не трогали! Это владения вервольфов и вервольфы никого туда не пустили бы.
— И глупо было бы полагать, что пустят и этого вашего Иллиция. Но они не знали, что он их друг? Я правильно понимаю тебя?
