— Я в курсе, — признался Лиам.
Квинн выслеживала его каждый день, появляясь в старом доме Ханны, прыгая на пятках на крыльце, как задорный щенок, пока он не сдавался и не открывал дверь. Дважды она находила его во время одиноких прогулок и приставала к нему в течение двух часов.
А ему так хотелось немного тишины и покоя, чтобы подумать.
Она желала, чтобы он научил ее драться, как научил Ханну. У девчонки хватало смелости и духа, он бы взялся за ее обучение. К тому же она была язвительной и дерзкой. Она ему даже нравилась.
— Хватит уже, — сказала Ханна со сталью в голосе. — То, что происходит, неправильно. Даже за гранью неправильного. Мы должны это остановить.
Две ночи назад ополченцы ворвались в «Винтер Хейвен». Двадцать семь семей подняли с постелей и выгнали из домов. Только ополченцам и тем немногим гражданам, которые доказали свою преданность Розамонд Синклер, разрешили остаться.
Таким людям, как Дэррил Виггинс и Ноа Шеридан.
Общественный продовольственный склад оставался открытым — и хорошо охраняемым — в средней школе, но ополченцы составили обновленный список тех, кто получил разрешение на получение продуктов, а кому отказали.
По крайней мере, четверть города по той или иной причине попала в черный список. С исчезновением припасов из церкви Кроссвей люди начали голодать.
На жизнь Лиама и Бишопа больше не покушались. Впрочем, Лиам не страдал наивностью. Еще одно покушение обязательно произойдет. Вопрос лишь в том, когда.
Маттиас Саттер этого так не оставит. И Розамонд Синклер тоже.
Лиам не боялся их. Он был готов.
— О чем ты говоришь? — спросил Лиам.
— Мы пригласили тебя сюда сегодня, чтобы попросить о помощи, — пояснила Молли. Она посмотрела в глаза Квинн. — Пришло время действовать.
— Ты сказал, что не сможешь бороться с ополчением в одиночку, — заявила Квинн. Она широко развела руки, жестом указывая на людей, сидящих вокруг нее. — Тебе нужны солдаты. Вот они.
Лиам уставился на нее.
— Я в деле, — не колеблясь, отозвался Бишоп.
Несколько человек удивленно посмотрели на него
— Я не думал, что вы человек насилия, пастор, — проговорил Майк Дункан.
— В этом падшем мире насилие — прискорбная необходимость, — возразил Бишоп. — Вопрос не в том, хорошо или плохо насилие. А в том, чему служит насилие? Достойно ли то, за что вы боретесь?
Он наполовину отвернулся от окна, вид у него был серьезный, но решительный.
— Никто больше не должен потерять свою семью. По мне, так за это стоит бороться.
Квинн кивком выразила ему свое признание и повернулась к Рейносо.
— Офицер Рейносо?
Рейносо почесал щетину на челюсти и кивнул.
— Признаюсь, сначала я этого не заметил. Но я ненавижу то, во что превращается наш город. Пора положить этому конец.
— Согласна, — яростно отозвалась Перес. — Вы можете рассчитывать на меня. Хейс тоже в деле. Он немного ленив и слишком любит свои пончики, но он хороший человек. Он будет на нашей стороне.
— Я не солдат, но знаю толк в охотничьем ружье, — сообщил Дейв Фаррис.
— Я нет, но знаю нескольких человек в приюте, которые умеют пользоваться оружием, — заговорила Аннет. — Они так же расстроены, как и мы. Возможно, они тоже захотят бороться. Я помогу, чем смогу.
— Мы тоже, — поддержал Майк Дункан. — Просто скажите нам, что вам нужно.
Квинн положила руки на бедра и перевела взгляд на Лиама.
— Ну?
Лиам понимал, что Розамонд Синклер и ополченцы не остановятся. Он знал таких людей. Они развращены жадностью, опьянены властью.
Они не успокоятся, пока не захватят столько власти, сколько смогут. А потом они захватят еще больше.
Со своими прикладами, которые превращали полуавтоматы в почти автоматическое оружие, они уничтожали всех на своем пути. Никто не чувствовал себя в безопасности. Ни Аттикус Бишоп. Ни взбалмошная Квинн, и особенно Ханна.
Если Розамонд Синклер когда-нибудь узнает, что именно она и Призрак убили ее сына, они оба окажутся у нее на прицеле.
Сможет ли Лиам допустить такое? Сможет ли он оставить этот маленький городок тиранам и бандитам, выдающим себя за спасителей?
Он положил руку на рукоятку пистолета у бедра.
— Вы, скорее всего, проиграете. Люди, которых вы любите, умрут. Много людей.
— Я упоминала, что он еще и оптимист? — усмехнулась Ханна.
Он бросил на нее недовольный взгляд.
Ее улыбка стала только шире, глаза сияли, почти весело.
— Шансы не в нашу пользу, — проворчал Лиам.
— Значит, ты говоришь, что это не невозможно, — уточнила Квинн.
— Мне нравится ее энтузиазм, — заявила Ханна.
— Еще бы, — буркнул Лиам. — Она такая же неугомонная, как и ты. Вы обе как собака с костью, когда у вас в голове засела идея.
Квинн засияла.
— Спасибо.
Настроение оставалось сдержанным, в комнате царило напряжение, но оно далеко не было мрачным. Здесь присутствовала надежда. Радость и юмор. Любовь.
— Ты с нами? — спросила Ханна, устремив на него пристальный взгляд.
Лиам не мог отвести глаз. Что-то теплое и яркое разгоралось в его груди.
Он наконец понял свою роль во всем этом. Почему он не мог заставить себя покинуть Фолл-Крик, даже после того, как благополучно доставил Ханну и Шарлотту домой, как и обещал.
Его особые таланты понадобились в этом разбитом мире так, как они не требовались раньше. Его навыки и умения нужны. Он сам нужен.
Он был овчаркой. Защитником. Тем, кто стоял между невинными и волками, которые могли бы их сожрать.
Таков он. Таким он был всегда.
Он потерял себя на этом пути. Израненный войной. Травмированный событиями в Чикаго. Преследуемый ошибками и потерями.
И все же, где-то в дебрях Национального леса Манисти, Лиам обрел себя.
Не сам, а благодаря Ханне. Ханне с ее непоколебимой решимостью и упорством, ее железной волей под этой мягкостью, каким-то образом одновременно нежной и свирепой, как дикая кошка.
Если у кого-то и были основания сбежать от человечества, так это у нее.
Боль Ханны могла ее сокрушить. Она могла ее уничтожить. Ее вера могла разрушиться до основания. Но этого не случилось. Ханна выстояла.
Она выбрала жизнь. Она выбрала веру, доверие и надежду. Любовь.
Она здесь, готовая сражаться за тех, кто ей дорог, готовая защищать свое окружение. Она решила стать частью чего-то большего, чем она сама.
И он тоже.
Ханна наблюдала за ним, на ее губах играла улыбка. Она словно читала его мысли, словно знала, о чем Лиам думает, раньше, чем он сам. Она уже знала, что он скажет.
Ее присутствие поддерживало его, укрепляло его решимость.
— Да, — ответил Лиам. — Я с вами.
Все смотрели друг на друга, кивая в знак мрачного одобрения. Они понимали, что шансы складываются не в их пользу. Около пятидесяти вооруженных людей против разношерстной группы граждан.
Их превосходили в численности и вооружении. Но они все равно хотели сражаться. И Лиам поведет их.
Рация Рейносо запищала. То же самое и у Саманты Перес. Они одновременно потянулись к ним.
Рейносо первым нажал на кнопку вызова.
— Рейносо слушает. Прием.
Раздалось шипение. Из динамиков вырвался высокий, неистовый голос.
— Это Хейс. У нас 10-33! Все на позиции! Фолл-Крик атакован!
Конец четвертой книги.
