— Нет, я пока не готова, — замотала головой Элоиза. — В конце концов, если долго мучиться — что-нибудь получится. А вдруг я сама что-то пойму?
— Теоретически возможно, но практически затратно и медленно, — отрезала Доменика. — Я бы поконсультировалась.
— Ну или хотя бы просто попросись в Санта-Магдалена посидеть в соответствующем разделе библиотеки. Почитай, что писали наши великие предки, — сверкнула глазами Линни. — Я в свое время читала. Про разные аспекты использования певческого голоса.
— Я подумаю, — сдержанно ответила Элоиза. — Про почитать — это хорошо. Это мне нравится больше дополнительных занятий с Примой.
— Вот-вот, подумай. Линни, ты уже достаточно пьяна, чтобы взять гитару и петь нам какую-нибудь веселую ерунду? Сто лет тебя не слышала, — Доменика потянулась.
В итоге этим и закончилось. Когда пару часов спустя за Доменикой приехал муж, Лианна пела смешные и местами неприличные песни, остальные подпевали, и Фальконе Фаэнца сразу же с порога получил предложение присоединиться. Однако он сказал, что желает уже поспать, причем дома, и чтобы о супруге тоже не беспокоиться. Пришлось расходиться.
И вопрос о возвращении во дворец кардинала Элоиза решила просто — осталась ночевать в доме Полины.
3.27 О том, что лучше всего умеешь делать
* 76 *
Более того, она в итоге вернулась домой только под вечер воскресенья. В субботу проводили в аэропорт Полину и Валентина, потом съездили в помянутую ночью обитель Санта-Магдалена пообщаться с юной Анной, вечер провели в болтовне о каких-то повседневных мелочах и общих знакомых, потом нужно было выспаться, а прямо оттуда Элоиза отправилась в свой косметический салон. Нет, ей хотелось расспросить сестру и узнать подробности о том, как Линни общалась с графом Барберини, но это было непросто сделать, не говоря о своей истории и о Себастьене, а говорить о нем она не хотела совершенно. То есть нет, на самом деле она, конечно же, хотела. Но голова Лианны соображала ничуть не хуже её собственной, и вытащить из Элоизы всю историю ей было бы легко. И глядишь, ещё убедила бы её в чем-нибудь! Поэтому не срослось.
Когда же она оказалась в своих комнатах дворца, то там тоже нашлись дела — помыть голову и поухаживать за волосами, высушить их — а это занимало очень много времени! Ещё просмотреть, что писали и выкладывали «под крылом» за двое суток — то ещё занятие, но затягивает.
А когда уже стало поздно, и можно было двигаться в сторону спальни, Элоиза вспомнила про рыбу.
Рыбу привез Валентин, и её нужно было есть быстро, она плохо хранилась. Привез вечером в четверг, они почти всю съели в пятницу. Четыре последних хвоста поделили по-родственному — два остались Лианне, а два Элоиза забрала с собой. По запаху они были еще ничего себе, но нужно было съедать сегодня. Или уже не есть вовсе. Когда Элоиза приехала во дворец, то по дороге к себе заскочила в заветную комнату возле кухни и забросила пакет в холодильник. Она понадеялась, что никого там не застанет, и отправилась за сокровищем.
Ей повезло — в целом во дворце было тихо и пустынно, то есть как обычно в выходные вечером. Все те, кто разъезжался в пятницу, обычно возвращались утром в понедельник. Элоиза заварила себе чаю с горными травками от того же Валентина и достала рыбу. Рыба была вкусна необыкновенно, но непроста в использовании — её разве что почистили от внутренностей, а голова, хвост и множественные мелкие кости все ещё оставались на местах. Надо ли говорить, что такая операция, как чистка рыбы, никаких добрых чувств у Элоизы не вызывала? Но очень уж хотелось деликатеса, поэтому пришлось сделать глубокий вдох и взяться за дело, не думая о свежем маникюре. В конце концов, её же никто не увидит с этой рыбой!
Она почти успела. Дверь отворилась, когда она выбирала кости из последнего кусочка и облизывала пальцы. И конечно же, в комнату зашел именно Себастьен Марни, как бы его там на самом деле не называли.
— Добрый вечер, Элоиза. Наконец-то мы встретились, ура, — он был очень рад и не скрывал этого, подошел, взял ее руку и хотел поцеловать…
— Монсеньор… — она сдавленно пискнула. — Добрый вечер, но…
Он, однако, поднес ее пальцы к губам.
— Что это вы делаете? Какой чудный запах, право, — смеялся он. — За чем это я вас поймал? Вы, подобно Барберини, хотите приготовить какое-то адское зелье?
— Нет, — почти простонала она, — я чищу рыбу.
— Что? — он не поверил. — Вы же, как говорят, не знаете, с какой стороны у рыбы хвост, а с какой голова?
— Почему же, знаю. У меня недостаток практики, а не образования, — возразила она.
— Что же это за рыба, которую не могут почистить на нашей кухне?
— Родственник привёз, — пробурчала она, — если хотите — попробуйте, — кивнула на тарелку, где уже лежали почищенные кусочки.
Он попробовал, ему понравилось. Тем временем она выбрала последние кости, выбросила мусор и стала тщательно мыть руки. Бесполезно — руки не отмывались.
— Да бросьте уже, — он подошел и с улыбкой смотрел на ее старания.
— Как же, а запах? — возразила она.
— Вы же можете есть эту рыбу? Значит, и запах переживёте, да и нет его уже, — он взял ее ладони в свои и тщательно обнюхал. — Мой вердикт — всё в порядке. Рассказывайте, откуда рыба.
— Говорю же — родственник привез.
— А что за родственник?
— Вы его не знаете.
— А вы расскажите?
Она задумалась. У неё не было никакого желания рассказывать семейную историю Лианны. И без того вокруг неё хватает всякого ненормального.
— О, я придумала значимую характеристику. Это человек, который в свое время отбил девушку у известного вам графа Барберини. Женился на ней и… в общем, их браку уже почти сорок лет.
— Молодец родственник, — одобрил Марни. — И господин граф не пытался ничем его напоить?
— Валентин пьет преимущественно водку, — хмыкнула Элоиза. — Сами понимаете, граф таким не питается. И, как я представляю, он один раз поговорил с господином графом, и с тех пор господин граф старается с ним не встречаться, и в доме моей тетки бывает только тогда, когда её муж не здесь.
— Но бывает? — поднял бровь Марни.
— Да, — пожала плечами Элоиза. — Как говорит Полина — когда граф не пристает, он прекрасный друг и интересный собеседник. А вопрос с приставаниями был закрыт давным-давно. Кстати, я встречалась с господином графом, и он попросил передать вам его извинения.
— Конечно, спасибо на добром слове, но — почему вдруг? Он опасается, что я тоже с ним поговорю? Подобно тому вашему родственнику?
— Да, я думаю, что если вы станете говорить с графом, то это будет разговор как раз в стиле Валентина. Тот тоже предпочитает действовать, а не строить теории. Я сказала Барберини, что если он ещё станет вам пакостить, то вы его убьёте, и я вас держать за руки не буду.
— Правильно сказали, — он улыбнулся.
— И знаете, Полина рассказала, что ему какой-то добрый человек изгадил весь дом вонючей краской.
— Граф — личность яркая, он, полагаю, привлекает к себе много досужего внимания, — пожал плечами Марни, но в глазах его стояла какая-то усмешка, которую Элоиза не сразу разгадала.
— Постойте… вы знаете, да?
— Кое-что знаю, — кивнул он. — Охрана у него ленивая, сигнализация дрянная, а камер внутри вовсе нет. Как только не боится за свои сокровища, — снова усмехнулся Марни.
— Вы… отомстили ему?
— Что вы, разве это месть? Это просто пакость за пакость. Я остался жив, его дом остался цел и коллекция не пострадала. Он меня несколько расстроил, ну и я его — тоже. Да и всё.
— Доменика сказала, он съездил домой, увидел всё это и снова чуть не помер.
— Чуть не считается, — подмигнул он.
— Вы залезли к нему в дом?
— Да, это несложно, если не ломиться в парадную дверь. Слуги ночью спят, охрана тоже. Весь вопрос был в четверти часа времени и баллончике краски. Пусть задумается о мерах безопасности, а то считает, что никому он не по зубам, и нарвётся уже серьёзнее, — улыбнулся Марни с удивительно мальчишеским видом. — Мы ведь так, пошутили. Могли вообще взорвать всё к чертям.
