Шеф облизал указательный палец левой руки и ногтем подтолкнул к себе верхнюю фотографию.
— Что это?
— А, это! — Ларсон подскочил к столу. — Это срезы тканей лобных долей. Лежали нашинкованные в отдельном пакетике. Остер сказал, что пакетик пришел из ГП. Сам он такие срезы не делал. Вот сюда взгляните…
Шеф глядел не на фотографию, а на сэндвич.
— Тьфу, опять с костями! — Он вытянул из сэндвича тонкую фаонорельную кость.
— Не хотите, как хотите, — обиженно произнес Ларсон и сгреб снимки.
Во мне Ларсон нашел куда более благодарного слушателя. Рассмотрев снимки и выслушав комментарии эксперта («вверх ногами держишь!», «нет, не дыра, просто засвечено», «А, это мой младшенький!»), я оказался во власти смутных подозрений.
— Хью, здесь кто-то кого-то дурит. Нет, я не тебя и себя имею в виду, — поспешил я добавить, потому что Ларсон стал тут же нервно сгребать снимки. — ДАГАРцы исследовали вполне определенный участок в передней части мозга. Участок размером, как ты говоришь, с зарплату полицейского эксперта…
— Это не я говорю, это Остер так сказал, — возразил Ларсон.
— И сколько это будет в микронах?
— Пять тысяч. Пять миллиметров. Смотря, конечно, в каких купюрах…
— Ладно, забудем про купюры. Итак, пятимиллиметровый участок был вырезан хирургическим лазером, а не «Ижевском». Из «Ижевска» Мак-Маггу снесли правую затылочную. А Шеф говорит…
— Он ничего не говорит, — возразил Ларсон. — Он жует сэндвич с фаонорелью.
— С майонезом?
— Нет, коричневый такой соус, импортный, с Земли. Забыл, как называется.
— Не гранатовый?
— Да, точно, гранатовый.
— Шикует, однако. Вспомни, в чем Шеф убеждал Виттенгера. Он убеждал его в том, что убийца хотел не просто убить Мак-Магга, а еще и разнести ему голову в клочья. Но, судя по всему, именно тот участок мозга, которым заинтересовался ДАГАР, остался цел. Убийцу ввела в заблуждение голографическая паутинка, и он промахнулся. Тем не менее, ДАГАР не нашел того, что искал. Ты что-нибудь понимаешь?
— Я понимаю только одно: ДАГАР принял Мак-Магга за кого-то другого.
— Это понятно, но за кого другого? Мы полагали, что интерес к Мак-Маггу вызван тем, что его видели возле капитанских сейфов. С точки зрения ДАГАРА Мак-Магг либо преступник, либо свидетель. Нет, скорее, только свидетель. Свидетель чего? Возникновения гравитационной аномалии? Тогда при чем тут его мозги. Постой-ка… А что если они научились считывать память из мертвого мозга? Мак-Магг кого-то или что-то видел, изображение записалось в зрительную память, сохранилось там, как в ПЗУ, а ДАГАР память считал…
— Не говори ерунды, — оборвал меня Ларсон. — Даже у живого мозга нельзя считать память, не говоря уж о мертвом. Мак-Магг же не робот!
— Хм, не робот… Видел я тут недавно одного робота, у которого стерли память.
— Ты о Максе с Терминала Хармаса? — уточнил Ларсон.
— О нем, конечно. Темная история. Знаешь, Хью, по-моему, нам пора заняться систематизацией накопленного материала. А то у меня уже голова идет кругом. Шеф темнит, Яна погружена в поиски гармонии… Если она найдет недостачу в таблице, то нам придется придумывать, зачем Мартин или Рассвел или кто другой фальсифицировали таблицу. И мы окончательно свихнемся.
— Я не свихнусь, — заверил меня Ларсон, — но ты прав, пора навести порядок. Пойду-ка я посистематизирую, пока Шеф обедает.
— На, вот еще тебе для систематизации…
Это была непоправимая ошибка — отдать Ларсону только что пришедшее письмо от Рассвела. Вместе с письмом, я отдал Ларсону все лавры от назревавшего открытия, а сам, как всегда, остался в тени. Скромный труженик. Письмоносец. Альтруист от лени. Неужели Рассвел не мог начать письмо с главного — с вывода, а не с обширных ссылок на свои черт знает какие древние работы? А континуальные интегралы по ультра-струнам? Видел бы их Шеф. Но он увидел лишь конечный вывод, который, со всей помпой, был представлен Ларсоном по окончании обеденного перерыва.
— Господа! — обратился к нам Ларсон, заходясь от волнения. — Господа, прошу тишины!
Засучив рукава, он нетерпеливо прохаживался вдоль экрана в кабинете Шефа. Мы возились, пододвигая кресла и споря за лучшие места. «Волосатые кости», — вспомнил Ларсон и опустил рукава.
— В вельветовое не садись, опять уснешь, — предупредил Шеф Яну.
— Я уже выспалась, — возразила Яна, взбивая вельветовое сидение.
— Никто не уснет, — пообещал Ларсон и включил экран.
— Э, постой-ка, — запротестовал Шеф, — если ты собираешься демонстрировать нам голову Мак-Магга во весь экран, то давай без меня. С меня достаточно снимков. Пойду, навещу Бьярки, — он поднялся и пошел к дверям.
— Шеф, пожалуйста останьтесь, — взмолился Ларсон. — Клянусь ученой степенью, никаких голов, никаких мозгов вы не увидите.
Шеф пожал плечами, выгнал меня со своего кресла и вновь уселся.
— Валяй!
На экране появилась знакомая выпуклая поверхность и росток алеф-измерения в виде удава, присосавшегося к поверхности.
— Это что, краткое содержание предыдущих серий? — поинтересовалась Яна.
— Ждите, что дальше будет, — огрызнулся Ларсон.
Из угла экрана выполз жук, он направился к ростку-удаву.
— Заметили отличие? — спросил Ларсон, заглядывая нам в глаза. Яна первой уловила произошедшие изменения:
— Жук поумнел, — сказала она. — Взял в лапу дубину. Coleoptera sapiens.
— Habilis, — поправил ее Шеф.
Они оба были правы: у давешнего жука в правой передней лапке появилась бейсбольная бита. Помахивая битой, жук уверенно полз к ростку алеф-измерения.
— Щас как даст! — Яна приготовилась аплодировать.
Дать он ничего не успел. Силовые линии алеф-измерения опутали жука вместе с битой, втащили внутрь ростка и начали выкручивать ему лапы. Жук ворочался с боку на бок, сопротивляясь четырехмерной силе.
— Ну же! — переживала Яна. — Ларсон, ты садист!
— Потерпи секунду.
Жук отбился-таки от ростка и кубарем выкатился обратно на поверхность.
— Ну слава богу! — вздохнула Яна. — Это всё или ждем второй серии?
— Всё, если вы потрудитесь угадать, какие изменения произошли с жуком. Не догадаетесь — загоню жука обратно в росток.
— Жуку набили морду…
— Кто это прорезался? — прищурился Ларсон. — А, это ты, Федр. Не угадал, смотри внимательней.
— Возможно, это не имеет большого значения, — подал голос Шеф. — Но по-моему, до того как попасть в росток, жук держал биту в правой лапе. Сейчас он держит ее в левой. Или я что-то путаю?
— Нет, Шеф, не путаете! Бита была в правой лапе, а очутилась в левой!!!
— Ну и что! — возмутился я. — Правая лапа устала, переложил в левую. Может он двурукий, как Виттенгер.
