Переночевать мы решили в этом же городке.
___
На следующее утро меня разбудил звонок мобильного. Я посмотрела на экран: номер не определен. Я радостно схватила трубку. Это напомнило мне те ранние годы, когда быть журналистом означало нечто большее, чем сидение по сто часов перед экраном монитора в попытке выяснить, являются ли просмотренные недавно новости правдой или фейком.
– Да? – ответила я.
– Это вы ищете информацию… – ответил мне голос почти беззвучно.
– Да, верно.
– Вторые пятьсот долларов при вас?
Я разбудила брата, и буквально за полчаса мы успели принять душ и выпить кофе. Мы договорились встретиться на парковке супермаркета, расположенного рядом с заправочной станцией на въезде в городок.
Увидев красный пикап, мы подошли к нему. Окно машины было опущено.
– Деньги принесли? – спросил нас мужчина средних лет с явно недружелюбным выражением лица.
– Сначала информация, – сказала я.
– Нет, сначала деньги, – невозмутимо ответил он.
– А если вы нас обманете? – вмешался мой брат.
– У вас выхода другого нет, как рискнуть. В любом случае мне бежать особо некуда, меня легко могут найти.
Я посмотрела на брата и протянула мужчине деньги.
В ответ он передал мне бумажку, завел машину и уехал.
К нашему удивлению, адрес, который мы забили в навигатор, оказался менее чем в десяти минутах езды от нас, если ехать в сторону бассейнов, где когда-то видели отца Веруки.
Мы отправились на север, огибая побережье по узенькой дороге, по левую сторону от которой возвышались горы, а по правую располагались десятки разбросанных на расстоянии друг от друга ферм и домов, стоящих почти вплотную к линии моря. Дом отца Веруки мог быть любым.
Мы подъехали к подъездной дорожке, которая вела к небольшой группе построек.
– Если верить навигатору, то нам туда, – сказала я брату.
Мы свернули на небольшую тропинку, огороженную деревянными колышками, которая заканчивалась практически у моря. Услышав наше приближение, залаяли несколько соседских собак.
Мы припарковались снаружи. Вокруг не было ни души, только собаки, которые, несмотря на непрекращающийся лай, даже не думали нападать. Мы оба вышли из машины.
Я нервно повернула ключ в замке… и дверь открылась.
Мы вошли внутрь. Кругом было темно.
Мы открыли окна, чтобы впустить немного света в дом, который казался пустым. Там была мебель, но создавалось впечатление, что в помещении давно никто не жил.
Мы осмотрели комнаты внизу: просторную кухню, столовую и две спальни. Ничего необычного. Поднявшись на верхний этаж, мы наткнулись на странную комнату, напоминавшую собой главную спальню. На туалетном столике было несколько париков, надетых на бесформенные головы манекенов. Выглядело это немного жутковато.
– Они все женские, – сказал мой брат.
– Да, похоже на то. Очень странно.
Мы направились в последнюю комнату, расположенную в конце коридора, и обнаружили там на маленьком столике золотой ключ. Мы дошли до конца игры.
Я взяла ключ в руки. Мы оба улыбнулись.
И вдруг на первом этаже раздался шум, будто кто-то открыл входную дверь.
___
– Вы кто? – спросил мой брат у старика, стоявшего в дверях.
У мужчины было суровое худое лицо, его тело напоминало бамбук, а глаза так и сверлили насквозь. Одет он был неряшливо: старые брюки, порванный джемпер и куртка, настолько выцветшая, что ее цвет уже было невозможно определить. Я посмотрела на его грязные ботинки. Они выглядели так, будто старик прогуливался вокруг дома, прежде чем зайти внутрь.
– Доброе утро. Я сосед, живу неподалеку, – сказал он тихим голосом, указывая на дом, расположенный примерно в двухстах метрах отсюда. – А вы? Кто такие будете?
Мы с братом посмотрели друг на друга, возможно, пытаясь решить, кто из нас двоих будет говорить первым, или, может, чтобы понять, что мы будем говорить: правду или выдуманную ложь.
– Мы дети Уильяма Миллера, – взяла я инициативу в свои руки.
Внезапно, без разрешения, мужчина переступил порог дома и подошел ко мне так близко, что на мгновение мне показалось, что его взгляд пронзил мое тело.
– Ну да, ну да, точно… – сказал он, все еще разглядывая меня. – Вас, мисс, я видел по телевизору много раз, много раз… Мне нравится, что еще остались такие журналисты, у которых есть яйца в штанах. Это ж вы выиграли суд над тем уродом.
Старик говорил, возможно, не понимая, что «тот урод», которого он имел в виду, был моим собственным отцом.
– А тут вы что делаете? – спросил он нас.
Я хотела сначала наплести ему что угодно, но подумала, вдруг он сможет нам чем-то помочь. В конце концов, он был соседом отца Веруки, возможно, они были даже знакомы.
– Что, если я вам скажу, что мы пытаемся закончить одну игру? – ответила я.
– Игру? Это я люблю, – улыбнулся он. – А что за игра?
– Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь про игру с ключами.
– С ключами! – воскликнул вдруг мужчина с энтузиазмом. – Еще бы, это была моя любимая.
– Вот в нее мы и играем, и знаете, что самое потрясающее? Что мы уже нашли последний ключ, он оказался в этом доме.
– Золотой ключ? – снова воскликнул старик, поднимая руки кверху, будто это был самый важный момент дня или недели, или, кто знает, всей его жизни.
– Да, золотой. Нам осталось лишь разгадать последнюю загадку, чтобы игра закончилась, но мы пока не знаем, куда двигаться дальше, и пытаемся отыскать какую-нибудь коробку в доме, – сказала я, улыбнувшись своему брату.
– Гениально, у вас почти получилось, – и в этот момент радость мужчины сменилась сдержанностью. – Жаль, конечно, что здесь вы ничего не найдете.
– Ничего? Почему? – спросила я его.
– Потому что они все подчистили. – Старик подошел ко мне и прошептал почти на ухо. – Они забрали все, что было в доме, когда убили его.
– Когда убили кого? – спросила я.
– Кого же еще? – сказал мужчина, почесывая голову и с опаской оглядываясь по сторонам. – Отца Веруки.
___
Сказав это, мужчина развернулся и вышел. Он огляделся по сторонам, словно что-то высматривая. Потом снова почесал голову, вернулся к нам и продолжил рассказывать. Собаки на улице перестали лаять.
– Я всего лишь старик. Я знаю, что не должен говорить такие вещи… Я не должен об этом говорить.
– Его убили? Но как? Кто? – спросил мой брат.
– Я ничего не говорил, ничего не говорил. – Он явно разнервничался. – Мы с этим человеком подружились, и я дал ему обещание. Да, мы были друзьями, я не хочу, чтобы меня снова запирали…
Мужчина выглянул наружу, он весь дрожал и, казалось, постоянно кого-то высматривал. Увидев, что никого нет, он продолжил бормотать тихо, почти беззвучно.
– Он был хорошим человеком, хорошим… а его убили, убили.
Старик хотел что-то сказать, но ему мешал страх. За свою карьеру я видела такое множество раз: среди свидетелей, находящихся под защитой, из которых невозможно было вытянуть ни слова, среди раскаявшихся, которые впадали в панику, едва заслышав посторонний шум. Я знала, что должна помочь старику, попробовать подбодрить его, задав наводящий вопрос.
– Вы когда-нибудь бывали в этом доме?
– Да, конечно. – И в следующий момент его сознание напомнило о том, что не следует говорить на эту тему. – Но я ничего не видел, клянусь вам, ничегошеньки. Я на самом деле и не входил никогда…
– Дело в том, что мы нашли в одной из комнат много париков, – намеренно перебила его я, – но странно, что все они женские. Вы знаете, для кого они предназначались?
– Нет, нет, я бы и не мог знать, – мужчина нервничал все больше и больше, навязчиво расчесывая голову. – Нет, я не знаю, что тут происходило…
– Что ж, – продолжила я тем же невозмутимым тоном, пытаясь довести собеседника до той точки, когда он просто взрывается изнутри и все рассказывает сам, – если верить социальным сетям и прессе, то говорили, что после происшествия с Верукой мистер Копсон сошел с ума и стал искать утешение в компании разных женщин.
