верить семейной легенде, то мы – прямые потомки их, тех, кто построил этот город.
Милисента закашлялась.
- И… и-извиняйте, - сказала она, вытерев рот. – Соус… островат. Слегка. И мясо у вас жесткое.
- Я передам повару, что леди недовольна.
- Во-во…
- Город прекратил существование задолго до того, как Старый свет встретился с Новым, - уточнил Чарльз.
А Генри стянул перчатки. И смуглые, гладкие, слишком гладкие для охранника, пальцы скользили по звеньям цепи. И губы шевелились, словно он… читал?
- И это тоже часть семейной легенды, - согласился Пятый. – Порой они совершенно нелогичны. Но… мой дед верил, что однажды найдет путь к городу. И небывалым сокровищам. Сокровища там есть?
- В том числе и сокровища, но… это не то место, которое можно рекомендовать для посещения, - отшутился Чарльз. А потом добавил куда серьезнее. – Мы едва уцелели. Чудом, пожалуй.
- И об этом он предупреждал. Но все равно не удержался. Ушел в очередную экспедицию, откуда не вернулся.
- Это, - Генри накрыл ладонью горку золотых украшений. – То тоже. Др-раконье… но это нужно. Нужнее, чем то.
- Что вы хотите взамен? – Пятый поднял кольцо.
- Девушку.
- И только-то?
- Я не жадный.
- Безусловно, камни отличного качества. И украшения удивляют. Нечасто мы видим подобные редкости, - встрепенулся тот, в серой маске. – И если господа готовы договориться…
- Что ж… признаюсь, это несколько расходится с моими планами, но да… готовы. Вы уступаете мне эти удивительные украшения. А я вам – девушку…
Милли икнула.
И сунула вилку меж зубов. Огляделась. Прикрыла глаза, что хорошо, потому как те словно ярче стали. И осведомилась:
- А шоколад когда будет? Вы обещали…
Глава 28 Где все заканчивается хорошо или почти
Глава 28 Где все заканчивается хорошо или почти
Эва знала совершенно точно, что… что никогда не будет прежней. Собой. И еще что, если даже вернется она домой, то не совсем, не целиком. Что какая-то часть её так и останется на сцене.
Когда за ней пришли, первым желанием было закричать.
И забиться в угол.
Сжаться, закрыв голову руками. Притвориться сумасшедшей, чтобы…
Она поднялась. А мальчик с серой кожей прижал руку к груди. И оскалился.
- Думай о месть, - посоветовал он.
Думать.
О мести.
Кому? Стефано? Что с ним стало? Свидится ли Эва с ним хоть когда-нибудь? А если да, то… то что она сделает? Вырежет сердце? Глупость какая…
Полицейского позовет?
Скорее уж, но… но что тому рассказать? Что её похитили? Продали? И…
В коридоре темно и пахнет цветами. Запах резкий, неприятный, а сквозь него пробивается другой гнилостный аромат. Как будто… как будто сам дом болен.
- Давай, шевелись, - Кэти здесь и заметно нервничает, оттого потеет. И вонь её тела мешается с другими запахами.
До тошноты.
Или вот ей мстить? Как? Отцу пожаловаться… если выйдет добраться до отца. Но не скажет ли он, что Эва сама виновата? Да и… не было у нее ненависти к Кэти. Такой, чтобы хотелось вырезать сердце.
- Волосья… не забудь волосья. Потянешь и сама выпадет. Они рассыплются… про долг помни.
- Помню, - улыбка вышла кривой.
Про долг.
Ей всегда говорили, что на ней есть долг. Перед родителями. Перед предками. Перед обществом. С самого рождения. И день ото дня этих долгов, возникших из ниоткуда, прибавлялось.
- Эванора, ты должна помнить… - резкий голос гувернантки вызывал желание сгорбиться, но тонкий хлыст тотчас ударил по плечам. – Помнить, что девушка твоего происхождения должна двигаться неспешно. И следить за осанкой.
Еще удар.
Она была очень злой, сухопарая мисс Нисвуд. Но совершенно незаменимой, если верить матушке. Ведь у матушки столько дел, а она, Эва совершенно необучаема. И с нею надо построже. Иначе она совершенно точно забудет о том, что должна делать девушка благородного происхождения.
Ступеньки.
Высокие. Прикрытые ковром. И неодинаковые. Эва едва не падает. И Кэти шипит от злости.
- Не хватало еще, чтобы ты себе рожу расшибла. И не вздумай реветь.
Могла бы не предупреждать.
Мисс Нисвуд терпеть не могла слез. И стоило уронить хоть одну, и наказание становилось строже. А жаловаться… матушка совершенно точно знала, что Эва просто слабая. И бестолковая. И сама во всем виновата. В этом вот тоже… за такое мисс Нисвуд совершенно точно заперла бы её в кладовой на неделю. Или на две.
Эва была бы согласна.
- Иди, - её толкнули в спину, куда-то туда, где был свет. Такой яркий и вездесущий, что Эва ослепла. А потом оглохла от крика. Человек, который находился где-то рядом, говорил. Он говорил, и Эва слушала.
Слышала.
Не понимала.
Она… она почувствовала вдруг, что совершенно одна. Здесь. В пятне света. А за гранью его, близко, но скрываясь за пологом темноты, сидят люди.
Много людей.
Много-много людей, которые сейчас смотрят на Эву. И… и что видят?
Полупрозрачную рубашку, до того короткую, что не понятно, зачем она вообще такая нужна. И Эва поспешно обняла себя, прикрываясь… не получится.
Она тряхнула головой, и деревянная палочка, которой скрепили волосы, выпала, и те рассыпались, словно желая защитить себя.
Леди Годива…
Какая из нее… она читала эту историю. А мисс Нисвуд узнала и разозлилась, потому что девушки из благородной семьи не должны читать подобное. И взялась за хлыст. Пальцы потом долго болели, а Эву еще и наказали за испортившийся почерк.
Может… может, права Тори?
Может, она как раз-то все сделала правильно? Ушла туда, где никто и никогда не обидит? Где все её любят? Где сам мир подчиняется только её желаниям? И… Эва тоже может.
Даже сейчас.
Всего-то надо закрыть глаза и представить себе…
Нет.
Она опустила руки. И спину выпрямила. Плечи… живот втянуть без корсета не получилось, но и пусть. Главное, подбородок выше. И смотреть на тех, кто прячутся… это не она виновата.
Виновата, конечно.
В глупости. И в доверчивости. В том, что решила, будто настоящая любовь бывает не только в книгах. Но они… они ведь – совсем другое. Они пришли сюда покупать.
Живого человека.
Зная, что это незаконно, что… что она здесь не по своей воле. Так кто они такие? И какое право имеют судить о ней?!
Она стояла.
Смотрела.
И… и все равно не слушала, только в какой-то момент руки коснулись.
- Идем, - сказала Кэти
