же останавливало, не давало принять его слова с легкостью.
– Дай мне три дня, чтобы подумать. Обещаю, я не стану задерживать время. Но сейчас я хочу подумать, принять то, о чем ты просишь. И, Шейден, не думай, что я не хочу быть счастливой с тобой. Просто я не ожидала твоего предложения… так скоро.
– Ничего страшного. Я буду ждать столько, сколько скажешь. Но рано или поздно я бы все равно предложил тебе это. Не хочу, чтобы мы с тобой жили прошлым, а после захоронили себя в нем.
Это был непростой разговор, волнующий. И Шейден, и Солия не находили себе после него места. Да вот только тьма в поместье стала холодней.
Мильвен держал в руках букет белых лилий, беспричинно поправляя цветы. Он нервничал, не мог вернуться в чувства. Его немного знобило, но не от холода, а от неуверенности, которая настигала его все чаще. Сколько бы раз он ни старался быть смелым, садовник проигрывал, так и оставшись маленьким, жалким мальчишкой-слугой, который всем существом трясся перед своей госпожой.
Вокруг галдели люди, трещали и что-то мурлыкали себе нос, проходя мимо. Городской фонтан «Акация» был любимым местом влюбленных парочек и счастливых пар. Они часто приходили сюда, чтобы признаться в своих чувствах, объясниться и просто немного подержать свою половинку за руку, наблюдая, как вода выбрасывается из огромного белого фонтана, падает вниз, бурно кипя на дне. Удивительное сооружение! И Мильвен его полюбил тоже. Но почему-то оно не казалось ему успокаивающим. Оно угнетало его, пугало и казалось таким огромным, что наш герой по сравнению с ним был жалкой пылинкой, которую легко можно было накрыть холодной волной.
Вода в «Акации» была ледяной. Она бралась с того безданного озера, к которому никто не решался подходить близко, боясь, что бездна может легко затянуть, утащить на мрачное дно, усеянное утопленниками. Это дно могло было быть на другом конце света, и эта мысль больше всего пугала народ.
Но ради этого стоило придумать такую красивую, страшную легенду? Это люди нуждались в подобном.
Юный Ажерван пробыл у фонтана два часа. Время неумолимо двигалось вперед, разрывало его сердце на части. Все тело заледенело, затряслось. И с этим холодом юноша ничего уже не мог сделать. С приходом вечера он был обречен замерзнуть на улице.
Люди расходились по домам, и их разговоры обрывались вдали. Кто-то говорил о красивом человеке, который два часа уже как стоит у фонтана и ждет кого-то, еще на что-то надеясь. Многие смеялись над ним, кто-то его жалел. Люди, как это уже было принято, разделились на две равные части и не принимали мнение другой половины. Но Мильвен старался не замечать их, продолжая ждать важного для себя человечка. Перед глазами его уже стелил плотный туман, и холод обволакивал это худое тело.
Мильвен скоро остался один, держа в руках опустившиеся от холода цветы. Они были красивы даже такие, в этом едва живом состоянии. Каждый выдох молодого человека сопровождался ледяным дымом, который тут же подхватывал туман и уносил далеко, словно питаясь дыханием живого существа. Пальцы Мильвена начали быстро коченеть, и он старался их отогреть. Но тепла уже мало осталось в этом ослабленном теле.
Где-то позади раздался тревожный стук каблуков. Чьи-то ножки бежали по мостовой так быстро, что в любую секунду могли добраться и до Мильвена. Он резко обернулся назад, вглядываясь в туман.
Но она должна появиться. Должна. Делия ведь получила письмо. Она должна была его получить. Чтобы осмелиться написать его, Мильвен отдал всю свою силу, свою решимость. Она придет, обязательно придет.
А если Делия не любит его? Если она лишь использовала его для своих целей? Отправить расследовать дело юного графа – игра госпожи? Бессердечная игра, лишенная чести и доброты. Да и с чего он взял, что дочь барона полюбит слугу?
Человек прождал еще час и не выдержал, когда свет в окнах домов, накрытых туманом, не погас окончательно.
Бросив цветы в ледяную пасть бездонного, страшного озера, юноша, стирая с лица скупые слезинки, впервые поверил, что Делия его не любила. Где-то над ним закричала таинственная ночная птица, и крик ее тут же был подавлен плотным туманом.
Пускай наутро все в Мирж-Бее складывают очередную глупую, наивную легенду о влюбленном молодом человеке, который бросился в это озеро, не дождавшись ответа любимой на свои искренние чувства. Только белые лилии, расплывшиеся по всей поверхности воды, будут напоминать им об этом.
Глава 28
Садовник быстро вернулся в особняк Штокс. Он и не заметил, как экипаж остановился, и любезный извозчик сообщил ему о прибытии. Ивент ждал его возвращения, поэтому всю ночь не спал, терпеливо дожидаясь утра. Стрелки часов в гостиной адвоката показывали пять пятнадцать минут шестого, и люди господина постепенно просыпались в своих очень уютных комнатах, которые Ивент обставил самой дорогой и удобной мебелью, которую только смог найти.
Старина Джейс уже штурмовал неохотно просыпающихся людей и спешил раздать им важные задания на день. У этого человека было буквально все по полочкам, и каждый час был расписан по минутам. Миллиал доверял ему и управление особняком отдал в его честные руки. Сомнений не оставалось, более организованного человека, как этот дворецкий, мир еще не придумал.
Заливая свой желудок пятой чашкой кофе, Ивент сидел на диванчике в гостиной и читал вчерашний выпуск газеты. Он не успел прочитать ее вчера из-за одного важного дела, которое нужно было решить как можно скорей. Теперь же дело это было решено и принесло хозяину особняка покой и благоговейное состояние души. Он радовался тому, что для своего юного друга припас интересные факты о расследуемом ими деле, которое уже стало привычкой, образом жизни этих людей, нежели каким-то обязательством.
Дорогой гость зашел в особняк, и его усталый вид задел Ивента. Но виной была не только банальная усталость. Адвокат без труда смог прочесть на лице молодого человека очень яростное чувство, ставшее врагом бога, − разочарование.
Мильвен заметил человека, сидящего в кожаном красном кресле, и прошел к нему, упав на рядом стоящий диванчик. На его лице не было ни единой живой эмоции, только эти глубокие синяки и больная белизна, расплывшаяся по всему лицу, которое, между прочим, было достаточно красивым, чтобы несколько миленьких девушек посходили по нему с ума, складывали впечатление очень изнуренного человека. Ивенту не нужно было прилагать каких-то усилий, чтобы понять душевное состояние, в том числе и ее причину, своего друга.
− Это не конец жизни, Мильвен. Если встреча не удалась, удастся в следующий раз.
− Простите, Ивент, но другого раза не будет. Я никого никогда больше не полюблю. Делия была моей надеждой, и она
