Двое жилистых рабов, загорелых дочерна, отшвырнули в сторону щуплого мужчину и забрали его долю еды. Один уже начал жевать поделенную напополам лепешку, когда мой напарник добрался до двери клетки.
– Еду отдай, - негромко произнес он. - Есть хотят все.
– Твой хлеб еще лежит, да? - невнятно пробурчал загорелый. - Так вот, бери и проваливай.
– Еду отдай, - повторил напарник. Его худое желтое лицо потемнело. - Слышишь меня?
– Отвали, да? - со скрытой угрозой пробормотал загорелый, оглянувшись украдкой, не видят ли надсмотрщики. - Или хочешь шептунов раньше времени покормить, старик…
И коротко вскрикнул, оседая на пол.
Напарник без замаха ударил его в лицо, размалывая нос в кровавую кашу.
Увидев, что второй детина бросился своему товарищу на помощь, я похолодел. До места стычки я дополз, но сил у меня не было совсем. Помочь напарнику я мог мало чем.
Но помогать придется.
Эх! Не дожить мне, похоже, сегодня…
Того, что произошло дальше, я никак не ожидал. Длинная рука, словно по волшебству появившаяся на плече второго загорелого детины, заставила того ощутимо пригнуться к земле.
Однорукий?!
– Сядь! - хриплым низким голосом буркнул он. - Не дергайся. Понял?
Толстяк, вынырнув из-за спины сурового напарника, хитро подмигнул мне и поднял с земли свою долю лепешек.
Раб с разбитым носом яростно покосился на странную парочку, но говорить ничего не стал. Резко бросил на пол недоеденную лепешку и отполз в сторону, взяв посудину с водой.
Щуплый раб, испуганно наблюдавший за дракой из угла клетки, неуверенно огляделся, затем подобрался поближе и робко подобрал остатки завтрака.
– Едой здесь не делятся, - сказал негромко мой напарник. - Но и чужой кусок брать позволять нельзя. Эх! Душно здесь.
– А-а.
Край небосклона быстро светлел, неумолимо приближая время выхода на работу в рудник. Запивая лепешки водой, я усиленно работал челюстями, истово надеясь успеть все прожевать.
Успел.
– На выход, свиньи, - волосатый верзила-надсмотрщик появился перед клеткой точно после моего последнего глотка воды. - Хватит жрать.
Щелкнул кнут.
Покинув убогое жилище, неровная вереница рабов в окружении надсмотрщиков поплелась по тропинке к руднику.
Рабочий день начался.
Мерные удары кирки. Тьма, чуть сдобренная мерцанием рудной породы. Спертый воздух; пыль, пыточным колесом кружащая в воздухе. Грубые окрики надсмотрщиков. Боль от кнута.
Краткие мгновения перерывов, жадные глотки теплой воды - и снова мерные удары кирки. Снова - тьма.
Первый день работы в забое рудника я пережил очень тяжело. Второй день медленно начал меня убивать.
Иногда, очень редко, откуда-то наплывало спасительное забытье. Ощущение жуткой реальности пропадало, и начинало казаться, что никакого рудника нет, а есть огромная теплая река, мягко влекущая мое тело в бесконечную даль.
Затем очередной окрик надсмотрщика Рокса возвращал меня на землю.
Напарник, почувствовав мое состояние, сегодня почти не разговаривал, работал молча. Кстати, дробил твердую породу он значительно лучше моего. А если вспомнить принцип выбора корма для шептунов, то я явно перемещался по этому черному списку повыше.
Смешно.
Были бы силы смеяться.
Совсем деревянные пальцы несколько раз роняли кирку. Плечи затекли, колени дрожали, шея не поворачивалась.
Небо!
Я уж и не чаял дотянуть до вечера, когда сзади неожиданно раздался голос надсмотрщика.
– Все! Закончили работу, свиньи, - хрипло буркнул Рокс. - Засыпай породу в мешки.
Неужели все?!
– Тебе повторить, раб?! - грубо рявкнул надсмотрщик. - Шевелись, говорю!
Все…
Обратный путь в цитадель с тяжеленным мешком на спине я помню плохо. Но породу я до склада донес, не уронив.
Потом была клетка, корзина с едой. Вода.
И наконец - отдых.
– Ничего, скоро привыкнешь, - негромко произнес напарник, растирая тощие опухшие ступни. - Втянешься. Все втягиваются.
Закатное небо стремительно темнело.
Приближалась ночь.
Глава 19
Заманчивое предложение
– По-моему, я быстрее умру, - пробормотал я, в изнеможении лежа на спине. - Рук не чувствую. Ног тоже. Как ты здесь больше месяца протянул?
– Не знаю, - покачал он головой. - Как-то.
Напарник немного помолчал.
– Завтра очередной день кормежки, - сказал он совсем тихо. - Шептунов. Если что не так было, прости. Эх! Душно здесь…
Я недоверчиво глянул на него.
– Да ты что?! - изумился я. - Да ты работаешь в два раза лучше меня. Я уверен, что ты останешься.
– Ты не понимаешь, - пробормотал он. - Каждому свое время. Мое - уже пришло. Точнее, придет завтра.
Я раскрыл рот, чтобы попытаться доказать напарнику, что он совсем не прав и рано себя хоронит, но сказать ничего не успел.
В наш угол, как и обещалось, вновь пожаловали гости.
– Это снова мы, - негромко пробурчал толстяк, присаживаясь рядом. - Ну, как прошел день?
– Как у рабов, - отозвался мой напарник, продолжая растирать ступни. - А у вас?
– Да также, - толстяк отвел взгляд в сторону, блеснув глазами в темноте. - Мы за этим к вам и зашли. Есть кое-какие мысли. Хотите послушать?
Говорил толстяк очень серьезно, без той хитрой улыбочки, которая светилась на его лице вчера.
Похоже, здорово сегодня вымотался. Даже осунулся вроде.
– Мы слушаем, - твердо сказал я. - Говори!
Пододвинувшись к нам почти вплотную, так, чтобы со стороны не было слышно ничего, толстяк стал рассказывать.
Я слушал его поначалу с явным недоверием. Однако под конец задумался.
Говорил толстяк убедительно, и предлагал он просто бесценную по нашему нынешнему положению вещь: бегство.
В отличие от моего напарника, занятого только мыслями о шептунах и об их корме, толстяк оказался более осведомленным рабом. Например, он точно знал, в какой день и в какое время цитадель подвергается нападению извне.
Так вот, по его словам, такой день наступал завтра.
В прошлый раз на стены в помощь охране (аккурат после полуденного перерыва) забрали всех надсмотрщиков, кроме одного. Таким образом, рудник практически не охранялся.
Если должным образом подгадать момент, с одним надсмотрщиком справиться можно без особых трудностей. Ну а дальше у группы беглых рабов будет почти полдня, чтобы скрыться…
Выложив свои предложения, толстяк замолк, ожидая комментариев.
А чего?
То, что бежать надо при первой же возможности, даже обсуждать не стоило. Работать на руднике - точно не мое призвание, судя по реакции моего многострадального тела. Другое дело, что после некоторого осмысления хитроумного плана толстяка вопросов появилось значительно больше, чем ответов.
