Был поздний вечер, и легкие отголоски теплого утра скользили по речной глади. Было тихо. Люди давно забрались в свои домики, зажгли свечи и занимались привычными для себя делами. Иногда Вальям любил наблюдать за ними из окон. Было удивительно понаблюдать за тем, как каждый человек преображается в своем крохотном уголке мира, срывает с себя маску и становится тем, кем он может быть только для себя. И это было невероятно красиво. Улыбка на лице Вальяма сама по себе образовывалась, светилась и озаряла своим светом мрак, скопившийся вокруг него. За этих людей он был спокоен. Если и был в этой мире покой, то этот город был его храмом.
Дома Вальяма ждала Саналия, накрывая на стол. Он светилась каким-то таинственным светом, и свет этот наполнял крохотный дом теплом, дорогостоящим уютом. Вальям рядом с ней чувствовал себя защищенным. И стоило ли говорить, что когда он видел ее, то в очередной раз обещал себе оберегать ее от каждого, кто однажды захочет похитить душу этой святой женщины.
− Спасибо, что защитил меня сегодня, Вальям. Я испугалась и вряд ли смогла бы даже себя защитить. – Женщина села напротив него, наблюдая за тем, как он любовно поглощал горячий суп.
− Я не могу кому-то позволить обидеть Вас. Вы ведь спасли меня. Хороших людей я всегда защищаю.
− Знаю. Но иногда я не могу защитить тебя. Это нечестно.
− И правильно, что нечестно. Мужчина всегда должен оберегать женщину, а не наоборот. Поэтому все верно. Сегодня, когда человек назвал меня графом, Вы даже не удивились. Почему? Ведь семья Ольдер всем известна своей печальной историей. И обо мне ходят гадкие слухи.
− Для меня не имеет смысла верить в эти легенды. Я верю только в то, что вижу перед собой. А передо мной – не ангел и не иное существо, а ребенок, который нуждается в моей заботе. Я сохраню тайну твоего происхождения. Пока ты в этом доме – бояться ничего не нужно. И бинты тебе эти незачем носить. Ну, сними же их!
− Б-бинты? Но ведь я не могу.
− Можешь. Тебя принудили прятать руки. Я же прошу не делать этого. Ничего страшного под ними нет.
Вальям знал, Саналия была неправа. Он всегда прятал свои руки за самодельными бинтами, когда остался на улицах Горден-Хейла. Люди его проклинали за эти уродливые отметины, считали их дьявольским знаком. Вальям был точно убежден в их правоте. Люди были правы. Они не лгали. Или же в чем-то все же был обман? Но послушать Саналию он решил, как будто не смея идти против ее слов. Но это была не власть женщины, а доверие, которое мальчик впервые испытывал к человеку.
Нехотя разматывая первую руку, Вальям наблюдал, как бинт скользит по его тонкой руке, змейкой вырисовывая странный узор. Он никогда не делал этого, тем более – при просьбе человека больше никогда не носить эти белые веревочки на своих руках.
Все его руки, начиная от локтей и заканчивая у запястий, были покрыты странными полосами, лентой тянущимися от начала и до конца. Вальям не мог оторвать от них своего взгляда, точно видя в первый раз. Но он часто видел эти рисунки на руках, но удивлялся им лишь сейчас, когда они ничего плохого ему не рассказывали. Это было настоящим открытием для ребенка, что всю свою жизнь боялся кому-то открыть правду. Но спустя какое-то время рисунки перестали его пугать, и Вальям спокойно взглянул на Саналию. Она улыбалась.
− Ничего страшного не может произойти само по себе. Но если захочешь сам – плохое обязательно произойдет. Так не позволяй этой силе управлять тобой. Она была дана тебе не для этого.
− Но я не знаю, как… Боюсь сделать что-то не так.
− Ты долгое время жил со мной и ничего дурного не сделал. Видеть смерть – не преступление. Это дар, которым надо уметь распоряжаться.
− Я не хочу видеть, как люди умрут. Это очень грустно. И однажды я боюсь увидеть, как умрете и Вы. Понимаете?
− Понимаю. Но, Вальям, ты увидишь это только тогда, когда сам захочешь узнать. А сейчас не время говорить об этом. Мне еще нужно позаботиться о тебе. Ну, ешь, суп остывает!
И Вальям больше ничего не сказал в этот вечер, все никак не переставая рассматривать эти узоры на руках, которые впервые не казались ему страшными. Может, она была права? И стоило ему перестать беспокоиться и гнать себя от людей? Стоило только захотеть, стоило только перестать их бояться и считать себя проклятым. К счастью, Вальям легко принял это и совсем забыл, как когда-то он сам боялся своей силы.
Ангелы существовали на самом деле, но были в нашем мире они другими, не такими, какими мы с вами их всегда представляем. Создания эти ничем не отличаются от обычных людей. Разве что глаза у них необычные, красивые и ясные, как утреннее небо, как прозрачное горное озеро, которое просвечивается насквозь. И в нашем мире они часто пугают нас, и мы не замечаем, как уничтожаем их, отрицая ангельскую помощь.
Из-за нашей жестокости и неверия ангелы погибают, не уживаются с нами, поэтому в наш мир легко проникают тени, рожденные нашими словами, поступками, жизнями. Теней много вокруг нас, и каждая хочет очернить наши души, забрать, вырвать из нее последний свет, оставив нам лишь подобие жизни. И мы становится пустыми и безразличными. Это убивает, и наш мир постепенно увядает. Неудачные мы с вами садовники.
Вальям хотел быть обычным ребенком, которому не придется прятаться, скрывать свое существование от каждого, кто его боялся, ненавидел или же хотел получить что-то. Таких людей вокруг него всегда было очень много. Все они знали о необычных способностях мальчика, поэтому и пользовались им, уничтожая. Но ребенок быстро это понял и отстранился от таких людей, сбежав от них в тень. Так он жил в Горден-Хейле, в своем тайном убежище, пока не был изгнан и из него. Но жизнь его была с ним ласкова и отправила к дому женщины, которая ничего от него не хотела. Она лишь заботилась о нем и не просила чего-то взамен. Это и была та самая любовь, которую Вальям когда-то потерял вместе со своей семьей. Он верил, его родители погибли в том пожаре, а он спасся, сам не помня, как именно. Да вот только следы прошлого остались рядом с ним, застыв ожогами на его тонких руках.
Возможно, он и был ангелом, но проклинал себя за это. Людей он любил, жалел их, но боялся, что они легко его
