оттолкнут и растопчут. Они всегда так делали. И сейчас он понял, люди не все бывают такими. Некоторые из них живут счастливой жизнью и дарят это счастье окружающим. Но убедить всех в правильности этого пути не сможет даже сам бог. Человек давно переступил через него, позабыв о том, что Он даже после этого всегда в него верил.
Вальям лежал в своей постели и разглядывал отметины на своих руках. Они не пугали его и никаких чувств больше не вызывали. Обычные ожоги, вот и все. Ничего страшного и удивительного. И лишь поняв это, Вальям быстро уснул.
Мильвен не знал, как ему стоило распорядиться с этой серебряной шкатулкой. Ивент не дал ему указаний или подсказок, и поэтому юноша был опустошен. Ему хотелось не ошибиться, поступить правильно, ничего не испортить. Но как это нужно было все же сделать? Был ли жив наследник графа? Где его стоило искать? Голова Мильвена была забита этими вопросами, и он не знал, откуда взять ответы. Казалось, их просто не могло быть. Но решение нужно было принять. Он не хотел оставаться в этом прошлом, хранить его артефакты. А эта коробочка напоминала ему не только о бессмысленном расследовании, но и о Делии, которую он хотел забыть хотя бы ненадолго. Нет, смысл все же был в этом деле, но Мильвен ожидал от него получить иное, существенное. И только немного времени спустя он осознал, какое решение будет верным.
Взяв экипаж, молодой человек направился в сторону реки, прошел по высокой траве и остановился у мутной глади воды. От нее веяло вечерним холодом.
Немного покрутив в руках наследство юного графа, в существование которого он сомневался, Мильвен замахнулся и бросил в реку шкатулку. Раздался всплеск, громкий удар о воду. Тяжелая коробочка была быстро поглощена миром забытых и несчастных вещей. И только тогда юноша успокоился. Прошлое не оставило на нем и следа. Теперь этот человек был абсолютно свободен.
На реке было тихо. И только слышно было, как нежно бьется сердце уходящего от воды человека.
Глава 32
– Два предателя. Два изгоя. Два лицемера, – раздался голос из темноты большой гостиной. Шейден и Солия не заметили за своими разговорами, как быстро стемнело. Шейден хорошо ощущал биение сердца существа, спрятавшегося за шторами. Девушка вжалась в кресло, пытаясь увидеть призрачную фигуру. – Как вы могли открыть окна? Милая Солия, возможно, забыла из-за малого пребывания здесь. Это еще простительно. А ты, Шейден, прекрасно знал! Хотел навредить мне? Хотел помучить брата? Посмеяться надо мной?
– Прекрати, сейчас же, Тайлен! – Граф выскользнул из кресла и спустя каких-то пять шагов схватил человека за верх рубашки. – Что ты из себя строишь? Обиженного? Так чем тебя обидели? Не будь эгоистом!
– Эгоистом? – Тайлен помрачнел; это было самое ядовитое для него оскорбление. – Тогда мы оба стоим этого проклятия. Ты только о себе и думаешь. Запретить Солии надеть понравившееся платье, выходить отсюда одной и считать, что все нормально. Нормально только для тебя, брат. Нормально. Я бы мог вытерпеть все, кроме твоей попытки убить меня.
Шейден сильнее сжал клочок его рубашки. Единственное, что он смог сохранить внутри, так это оскал разозленного зверя, которого пытались затравить, тыкая в него острыми палками ради потехи. Тайлен же был доволен. Он смог заставить брата показать себя, да еще и при возлюбленной.
– Улыбаешься? Ты всегда смеешься над тем, кто тебя постоянно спасает, заботится о тебе. Если бы ты знал, какие усилия мне понадобилось, чтобы уберечь тебя, ты бы не смеялся. Никогда.
– Не ты ли проклял меня, брат? – пропел Тайлен, а его улыбка стала шире. Солию передернуло от этих слов. Было сложно понять, что все время было ложью, а что – правдой. – Ты всегда завидовал мне. Моему голосу, внешности. Я был любим больше, чем ты. Всегда! Но когда матушка ушла, ты решил стать первым из нас. Помнишь? Конечно, помнишь! Как такое забудешь?
– Замолчи! Больше ничего не хочу слышать от тебя. Ты постоянно считаешь себя жертвой. Как будто мне пришлось легко.
– О, братец?! Из нас двоих ты самый несчастный. Не отрицаю этого. Несчастным ты будешь всегда. Это проклятие я наложил на тебя. Зуб за зуб, как говорится.
– Твой мерзкий язык способен рождать только пакости. – Граф прижал его к стене рукой. Этого хватило, чтобы обездвижить слабое тело. Но Тайлен не унимался, продолжал насмешливо улыбаться над человеком, который отдал ему свою жизнь. – Столько лет я бросил в пустоту. Так почему же ты не понимаешь этого?
– Ты? Бросил? Нет, братец. Все началось именно из-за тебя. А воспитала меня тьма, моя заботливая матушка. Ты же всегда только и строил из себя заботливого, честного братца. Не стыдно было обманывать самого себя? Я бы простил тебя давно, не будь эта игра такой интересной.
Шейден отпустил его, тяжело выдохнув. Он упал в кресло и сокрыл лицо руками. Сейчас это больше было похоже на жест разочарование человека, который надеялся спасти хотя бы одну душу, которая была ему дана на хранение.
Солия так и не решалась подняться с кресла, что-то сказать. Ее тело словно онемело, и ни слова она не могла обронить. Казалось, братья ее и не замечали, хоть и находились в одной с ней комнате.
– Можешь открывать все окна в этом проклятом доме. Пускай свет его обожжет. И тогда ты узнаешь, что поместье уже не сможет жить без тьмы. Возьми на себя этот груз совести. Уничтожь все до конца! Этого ты ведь так хочешь.
– Я не стану этого делать, – несмотря на душевные раны, что терзали графа без жалости, голос его звучал совершенно спокойно. – Утром мы с Солией уезжаем. – Девушка и не ожидала, что Шейден примет такое решение раньше, чем он обещал, да и притом без ее окончательного решения. Младший Даллейман стоял недвижно во тьме, словно готовясь к расстрелу. – И ты больше никогда нас не увидишь. Если так хотел свободы, я подарю ее тебе.
По телу Тайлена пробежал холодок. Он никогда не испытывал такого, но в этот вечер все его чувства резко обострились. Он пытался справиться с ними, спрятать их глубже, но не мог, как будто не знал, куда их стоило скрыть.
И когда Шейден с Солией молча поднялись наверх, он остался в гостиной один, мрачно повесив голову. Брат говорил правду? Он оставит его одного? И что теперь делать Тайлену? Дальше жить во мраке? Но он просто не умел по-другому. Тени его окружали всегда, тьма говорила, что все было в порядке, он никогда не ошибался. Но не ошибалась ли тьма? А об этом он никогда не думал, ведь забвенно ей доверял.
Закрыв комнату на
