— А где остальные мои вещи? — спросил я, повернувшись к толстой тетке в белом халате, что охраняла одежду госпитализированных пациентов. — У меня был мобильник, транспортная карточка на год, ключи, деньги…
Тетка возмущенно захлопала глазами.
— Какие еще вещи, молодой человек? — недовольным голосом спросила она. — Когда вас привезли к нам, ничего больше не было, кроме того, что на вас надето! Если так настаиваете, я могу предъявить опись, которая составлялась в приемном покое! Ко мне не может быть никаких претензий!
Позже выяснилось, что в больницу я поступил вроде бы без всяких документов и вообще без каких-либо личных вещей. По больничным данным я проходил как «неизвестный», и только когда мне вернулась возможность нормально разговаривать в этом мире, стало понятно кто я такой. Не зная, что и думать, и не очень понимая, как теперь мне попасть домой, я переоделся, сдал больничный халат и вышел в вестибюль.
Как ни странно, но меня ждала Ольга. Она ощутимо похудела, а губы у нее дрожали.
Сначала она ничего не говорила, только плакала. Когда она смогла говорить, то сбивчиво стала что-то рассказывать:
— Нашелся… ну, слава богу, — всхлипывая, сказала моя жена. — Я тебя искала-искала… только сейчас узнала, что ты в этой больнице… находился в коме… мы вообще считали, что ты пропал! А я свой телефон потеряла… Дома нет никого… Только сегодня мне позвонил детектив, которого я наняла, все рассказал и назвал время выписки… только что приехала сюда… а я тебя искала-искала… — И Ольга опять заревела.
В этот момент она схватилась за мое плечо, вызвав тем самым чувствительную поверхностную боль. Уже потом, когда я пришел домой и задрал рукав, то увидел пунцовый ожог в форме мудреного знака, отдаленно напоминающего притаившегося паука. В принципе, я мог его получить и во время той аварии, когда якобы столкнулся с каким-то бензовозом. Ожог уже практически зажил, но еще болел…
— Здравствуйте, шеф. — Весело сказала девушка, появляясь в дверях кабинета начальника.
— Слушай, Стелла, перестань называть меня «шеф», сколько раз уже просил, — вместо ответного приветствия сердито пробурчал шеф. — За глаза — можешь, а в моем присутствии — прекрати.
У Стеллы возникло легкое ощущение дежавю, но она отогнала неуместные сейчас мысли.
— Хорошо, шеф!
Борис Викторович болезненно поморщился, но промолчал.
— Вы просили, чтобы я к вам зашла? — продолжила девушка. — Я и так уже собиралась с докладом.
— Вот и хорошо, что собиралась. Что там у нас по делу, которым ты сейчас занимаешься?
— Вы о чем? У меня сейчас три дела на руках.
— По этому, как его… по твоему «Луи».
— А, ну там все нормалёк. С Луи сейчас все в порядке и потом тоже будет о’кей. Его завтра уже выписывают из клиники, поэтому надо будет позвонить нашему клиенту, Линде, и доложиться. Все случилось удивительно удачно — он практически не потерял память, и от всех проблем отделается, что называется, легким испугом.
— Лилька еще там? Следит за объектом?
— Следит шеф. По мере сил, — хихикнула Стелла.
— Пусть выписывается, хватит нам уже за нее платить, — хмуро сказал Борис Викторович.
— Она уже сама хочет чтобы поскорее ее выписали, там теперь делать вообще нечего. Ее хотели в отдельную палату перевести, даже перевели уже, но потом положили туда какого-то блатного и ее вернули опять к старухам. Книга, телевизор и бабки в палате, если что — она на побегушках, так как она сейчас там одна ходящая. Жесть короче. Но мы не платим за нее шеф, она на больничном, на муниципальной страховке. Официально.
— Это как так — не платим? — удивился начальник Стеллы. Последний раз, когда он сам обращался к врачу бесплатно, был так давно, что шеф уж и не помнил когда именно.
— Очень просто, — с истинно садистским наслаждением сказала Стелла, — сначала она действительно лечилась, а потом, когда уже поправилась, то очень приглянулась одному тамошнему врачу. Вот он и держит ее в отделении. Для себя. Каждый раз придумывает чего-нибудь, чтобы только продлить госпитализацию. Так что очень удачно все получилось. Значит, я могу отчитываться перед клиентом, или вы сами?
— Перед клиентом не надо, пусть она придет сюда. Мы пошлем ей счет. Я распоряжусь. А пока позвоню и скажу, пусть встречает. Когда выписка?
— Там обычно выписывают по утрам, после обхода, но до обеда. Это уже точно, я проверяла.
— Кстати, а почему не сообщили ей сразу, когда опознали ее мужа? — спросил шеф.
Действительно не сообщили. Стелла не могла объяснить шефу всех причин такой странности. Ну, в самом деле — их же наняли выяснить, что стоит за странным поведением и непонятными поступками человека. Потом, когда тот пропал, к контракту добавили дополнительное соглашение и стали искать. Поэтому согласно договору, сразу же после обнаружения пропавшего надо было оповестить клиента. И вот сейчас шеф требовал объяснений.
А было так.
Почти сразу же после больницы, как только Лилька опознала Луи, Стелла встретилась с Николаем Сергеевичем — незаметным среднестатистическим человеком, весьма смахивавшим на работника безопасности. Вернее — это он встретился со Стеллой.
— Здравствуйте Стелла, — тихо сказал безопасник, неожиданно подойдя к ней на улице.
— А, это вы… — расстроено ответила девушка. — Здравствуйте.
— Давайте поговорим? Вон свободная лавочка.
Они присели на аккуратно расстеленные на лавочке газеты. Город по-прежнему жил своей обычнейшей жизнью, и каждый его обитатель занимался своим делом. Девушки продавали свое тело, кто за наличные финансы, кто за обручальные кольца, кто за постоянную жилплощадь в Москве, а кто за возможность уехать в мир светлого капитализма. Кому-то били морду за некачественный товар, который бедняга продал не тому, кому следовало. Молодые парни, кто сидя на спинках лавочек, кто прямо так, пили пиво, медленно, но верно обрекали свою печень на жировое перерождение. На виду у всех парочка геев почти посередине тротуара обнималась и целовались взасос. Водители неслись по улицам, убежденные, что от ста граммов алкоголя не случится никакой беды. Чиновники, менты и врачи собирали взятки. Очередной серийный маньяк выискивал себе новую жертву. У преподавателей и студентов уже наступили каникулы, а приемные комиссии захлебывались от потоков сдавших единый госэкзамен отличников-абитуриентов.
— У меня будет просьба, — продолжал Николай Сергеевич, — сделайте так, чтобы вашего подопечного не нашла жена.
— Что, совсем?
