– Да ты не молчи, отвечай, парень.
Жимо спросил, слегка шепелявя:
– Пару купюр не одолжите? До получки.
Бурж ответил серьезно:
– Может и одолжим. Если поможешь.
Жимо сразу согласился:
– Помочь могу. Свободное время у меня сейчас есть, как раз. Я часто занят, а сейчас не очень.
Бурж вдруг вперился в него взглядом.
– Валериан? – спросил он. – А? Ты ведь Валерий?
Жимо не ответил, и не изменил выражения лица. Может и Валерий. А может не Валерий. Может Арсений или Амвросий, или Евстафий.
Бурж сказал:
– Валер, это же я, Виксель.
Жимо не стал отрицать, что бурж – Виксель, но и подтверждать не стал тоже. А бурж настаивал:
– Ну? Виксель. А, Валерка? Вспомни. Кореневская дивизия.
Жимо спросил на всякий случай:
– Правда, что ли?
Бурж повернулся к буржихам и сообщил:
– Однополчанин, вместе воевали.
Рослая буржиха сделала участливое лицо, а толстая фыркнула презрительно и нетерпеливо. Бурж снова повернулся к Жимо.
– Валер, это ведь ты? А? Слушай, это отметить надо! Мы обязательно это отметим! А сейчас помоги нам, а? Ну пожалуйста. Мы тут ищем одну девку, она пропала, отец волнуется. Нам подсказали, что она здесь где-то. Ты не знаешь? Такая, типа, небольшого роста, кругленькая, нос курносый, волосы темные.
Жимо ответил:
– Нет, не знаю. Я тут всех знаю, а о такой не слышал.
– Нет? Жаль.
– Да уж вот, – сокрушенно сказал Жимо. – Но если что услышу … или узнаю…
– Да, Валер, я потом сам с тобой свяжусь. Но вот тебе моя карточка на всякий случай, держи.
Жимо взял карточку и спрятал в складках одежды. И пообещал:
– Я обязательно, если что. Если такая появится, я сразу на связь, да?
– Да, уж ты пожалуйста. Ты вообще в любом случае выйди на связь завтра, ладно? Мы с тобою посидим где-нибудь, отметим.
Жимо кивал и улыбался. А бурж вытащил из бумажника купюру и протянул ему, и сказал:
– На вот тебе пока что.
Жимо взял купюру и, как и карточку, спрятал в складках.
– Ну, мы пойдем, – сказал бурж, и вместе с буржихами пошел через Авдеевку по диагонали.
***
Пиночет спросила:
– Действительно однополчанин?
– Есть сходство. Но скорее всего нет. – Муравьев всмотрелся в строение слева по ходу. – Никого похожего на пропащую Лизу он не видел, это точно. Иначе бы захотел еще несколько купюр заработать на этом. А времени он здесь проводит много, и всех знает, судя по виду. Ну-ка, подойдем вот к этому сараю.
Прямоугольное бетонное здание в прошлом могло служить либо конторским зданием, либо складом. Для конторы маловато окон. Муравьев попросил Пиночета и Чайковскую подождать, сошел с тропы, пробрался через груду бесполезного мусора к тяжелой двери.
Потрогал.
У хорошего сыщика всё в конце концов укладывается в единую картину. И хороший сыщик может догадаться, сопоставив факты, что искомая особь находится именно здесь, в этом здании, запертая своим спасителем в целях безопасности на несколько замков, возможно в специальном помещении, тайном, возможно цивилизованном, и даже напоминающем чем-то квартиру отчима Лизы, священника, вплоть до белого рояля в углу. И даже душ есть.
Каким это образом он догадается?
Догадается, упрямо подумал Муравьев. Ну, в любом случае пройдет по помещению, собирая всё, что можно сдать в лабораторию на анализ ДНК.
Это если следы не заметены. А если заметены? Тогда сыщик решит, что он ошибся. Нет здесь никакой Лизы.
Если приложить ладонь к этой самой двери, можно почувствовать неровное гудение – работают водопровод и генератор. Не первый год работают, но раньше до них никому не было дела, а теперь хороший сыщик мог бы заинтересоваться. Впрочем, не всякий это гудение почувствует.
Водопровод и генератор в Авдеевке, представляете себе. Фантастика.
Простой отмычкой дверь не возьмешь, но было бы желание; можно и к окну (метров восемь от земли) подобраться, и решетку подковырнуть.
А зачем? Кому это придет в голову? Никому.
Сволочи, подумал Муравьев. Главное в работе блюстителя порядка, будь он сыщик или кирасир – обеспечение безопасности честных граждан, а не борьба за субъективную истину. Пусть, мол, пострадает полгорода, но пусть выявится субъективная истина. В теории, во всяком случае.
Спаситель твой, Лиза, не насильник и не садист, не держит тебя на цепи, не одевает в кожу и не заставляет хлебать похлебку из миски на полу. Спаситель сказал попу: «Именно такая спутница, которая мне нужна». Спутница, надо же. Пустяки!
Ну, ничего, со спасителем мы еще поговорим. Пиночет, правда, украла у него какие-то номера связи и ключ. Номерами пусть подавится, а ключ я у нее изыму. Улучу момент. Кирасиры много хотят, до всего им есть дело.
Неплохо бы горе-убийц из «Мечты» взять под стражу – но за отсутствием потерпевшей нет состава преступления, а задерживать таких людей просто по подозрению хлопотно. Есть в работе полиции что-то лицемерное, трусливое: чтобы человека арестовать, следует сперва убедиться, что он принадлежит к категории людей, которых можно взять под стражу. А если нет – подожми хвост и сделай вид, что человека нет, преступления нет, и тебя тоже нет. И вечно эта двусмысленность сквозит во всём, куда не повернись. И сбивает с толку внешний вид потенциального арестанта. Вот в старину, я где-то читал, те, кто жил над законом, носили особую одежду, которую другие не имели права носить. Идет себе по городу боярин в ярком атласе, в сапожках ладных – не трогай его, сыщик, он к твоему миру не относится. Ну, разве что по монаршему приказу можно его повязать, но на то другие люди есть, не сыщики, а вроде коллег Пиночета.
Что-то нужно сказать полковнику, отчитаться. И сделать так, чтобы Пиночет не вмешивалась. Потому что она знает много, а полковник, хоть и дурак, повидал разное, имеет опыт, заподозрит что-нибудь. Вдруг она ему ввернет, что, по показаниям отчима, нашелся в Москве какой-то заезжий демиург, ни огня не боится, ни воды не чужается, спас от гибели поповскую падчерицу и желает с нею жить не расставаясь.
Впрочем, Муравьев, это обыкновенная паранойя. Не будь мнителен.
– Ну что, нашли что-нибудь? – спросила кирасирша.
– Слушайте, Пиночет, – сказал Муравьев, выкарабкиваясь снова на тропу. – Лизы здесь нет. У меня появилась идея, но ее можно осуществить только завтра, к сожалению. Поедем по домам, что ли, и встретимся завтра часов в семь утра. А?
– Можно, конечно. Вам далеко?
– Минут сорок на троллейбусе.
– В Химки, что ли?
– Около.
– Я с вами, – храбро вмешалась Чайковская, обращаясь к Муравьеву.
