— Я извлёк урок из прошлого, и снабдил космический корабль аварийной камерой жизнеобеспечения.
— К-камерой жизнеобеспечения?
Мужчина, похоже, осознал, что произошло.
Камера жизнеобеспечения занимала небольшое пространство размером с гроб. Если её оборудование активировать, когда кто-то находится внутри, его мгновенно наполовину заморозят и поместят в спячку струёй холодного газа.
Но дверь с надписью «опасно», ведущую к оборудованию охлаждения, не захочется просто так открывать дилетантам. Хотя та надпись и совсем не обманывала.
Никому не хватит глупости открыть её с таким предупреждением. В конце концов, корабль сделали со странной технологией. Вряд ли военные тщательно обыскивали внутри.
Вальтер и Пауль как раз на это и рассчитывали.
Вот почему по радио они делали вид, что только вдвоём на борту.
Их игра окупилась.
— Говорят, дикари боятся продвинутой цивилизации, и, похоже, это правда.
Вальтер самодовольно улыбнулся.
— Оскара и вправду легко надуть.
На северной окраине Берлина располагался лес, известный как Грюневальд. Внутри него построили фабрику для починки воздушных аппаратов Компании Брюера.
Это было старое здание. С тех пор как Компания Брюера оставила производство летательных машин, его практически не использовали.
Но даже после восьми вечера в офисе фабрики оставался старик в рабочей одежде. Похоже, он здесь жил. На офисном столе стояли полные тарелки ужина, наполовину съеденный кэзе5 и столовый нож.
Старик закинул ноги на стол и сложил руки за головой.
— Здесь больше нечего делать, — неторопливо промямлил он. — А раньше тут столько всего происходило.
Со времён первого успешного полёта Хайрема Максима в 1894-м, самолёты стали самостоятельной индустрией. В какой-то момент их производство замедлилось, но по иронии судьбы мировая война стала причиной настоящей экспансии рынка. Сразу же после войны индустрия нацелилась только на богачей, но позже самолёты стали более домашним средством транспортировки.
Тем не менее, процветание длилось недолго.
Всего через три года после того, как Компания Брюера переключилась с оборонной промышленности на лётную, произошёл некий инцидент. Это случилось пятнадцать лет назад.
— Кабы этого не произошло, люди бы не страшились полётов.
Ныне воздухоплавание превратилось в эксклюзивное царство грузоперевозок по воздушным маршрутам и прерогативой армии.
Самолёты были менее безопасны, чем автомобили и корабли. Случай пятнадцатилетней давности оставил в сердцах людей неизгладимую печать страха.
С того дня штатский рынок самолётов пришёл в упадок.
…В старые деньки…
Он провёл ладонью по редеющим волосам.
— С аэродрома всегда раздавался рёв моторов.
Как только старик выдавил улыбку, фабрика содрогнулась от мощного порыва ветра. Словно под давлением могучей массы сквозь тело мужчины прокатился гул. До него донёсся неприятный скрип, свойственный старым зданиям, и его наклонённый стул чуть не завалился.
— ?!
…Самолёт?
Он торопливо встал со стула, на секунду задумался и поправился. Это не самолёт. В таком случае он бы услышал громкий звук ракеты или реактивного двигателя.
— Просто порыв ветра? — пробормотал старик.
Он сел обратно за стол и потянулся к кэзе и ножу.
Офисная дверь резко распахнулась, и в помещение ворвался сквозняк.
— Старик Мец!
К сквозняку присоединился знакомый голос и знакомая фигура.
Это была Эльза.
— Э-эльза?! Что принесло тебя сюда в такой мороз?!
Девушка обычно посещала фабрику ради забавы, но теперь она приблизилась к старику, не отвечая и не закрывая дверь.
Она двигалась быстро и вырвала нож и кэзе из его рук.
— Старик Мец. Нет, не так, руководитель фабрики воздушных аппаратов Компании Брюера Штайнмец. Мне нужна помощь с починкой корабля.
Она говорила негромко, съела кэзе и отдышалась.
Её плечи поникли, и старик, Штайнмец, произнёс:
— Я в толк не возьму, о чём ты говоришь.
Его голос звучал несколько ошарашено, и Эльза похоже, поняла, почему так.
— Ну, старик Мец. Мне нужно, чтобы ты понял.
Она указала на лицо пожилого человека. Рукой, сжимающей нож.
— О-ой!
Штайнмец удивлённо отпрянул, и его стул завалился назад.
— Ох, пардон.
Эльза отложила нож и помогла мужчине встать.
— Эльза, что происходит? Когда ты сказала корабль… ты подразумевала самолёт?
— Нет.
— Тогда что же? — спросил он, отряхивая зад.
— Космический корабль.
На такой неожиданный ответ старик не сдержал смеха.
— Фха-ха-ха-ха-ха! Ох и дрянная же шутка, Эльза! Так я и поверил!
— Тогда глянь на это!
Эльза подошла к покрытому росой окну и распахнула его настежь.
Снаружи обнаружилась металлическая масса.
— !
Эльза развернулась и сжала кулаки на фоне того, что выглядело как скопление стальных органов. Оно почти напоминало стену, стоящую снаружи окна.
— Я полечу на этом корабле в космос!
На фоне зимней ночи девушка уставилась на старика.
Штайнмец утратил дар речи.
Он перестал смеяться. Ему думалось, что это была шутка молодой девушки, но прежде чем он сумел во всём разобраться, она показала эту металлическую массу.
Эмоциональная сила этого факта спутала его мысли.
Когда такая громадина успела приземлиться?
Почему Эльза говорит о полёте в космос?
Как ему реагировать?
— Ах…
Он попытался что-то сказать и заставил себя успокоиться, но без особого успеха. Под пристальным взглядом Эльзы биение его сердца только усиливалось.
Её взгляд словно говорил ему верить в факты, представшие перед глазами.
— Ты хочешь сказать…
По лбу старика прокатилась капля пота. Даже под холодным зимним сквозняком из окна и двери он вспотел. Вот как велико было его напряжение.
Он сглотнул и шевельнул губами:
— Что ты пытаешься сделать?
Старик с трудом выдавил из себя этот вопрос и отвернулся от Эльзы. Вместо этого он глянул на корабль за окном.
Пожилой человек с облегчением вздохнул и сел обратно на стул.
Эльза спокойно произнесла:
— Сегодня в Берлине был воздушный бой, верно?
Она быстро объяснила, что произошло.
— И этот корабль в одиночку противостоял военно-воздушным силам.
Штайнмец сосредоточился на металлической массе за окном.
— Эльза, я спрошу снова. Ты не шутишь, правда?
— В смысле?
— Ты серьёзно… ну, летишь на этом в космос?
— Конечно же. Только дурак не полетит, если ему будет на чём.
— Ты серьёзно?
Эльза кивнула.
— Да.
Её тон звучал легко, но выражение лица было серьёзным. Немногословность девушки сдержала его от дальнейших расспросов.
— …
Старик вздохнул и снова выглянул в окно.
— Вот как, — пробормотал он. — Я не совсем понимаю, но ты сможешь на этом корабле достичь космоса, верно?
— Да.
— И ты просишь меня его починить?
— Да. Ты единственный, кто это может.
— Ты меня переоцениваешь.
Его голос звучал покорно, но губы улыбались.
Эльза и сама не сдержала улыбку.
Как вдруг его глаза остановились на её лице.
— Что такое?
— Сущая мелочь. Гораздо важнее, ты рассказала отцу?
— Я как раз собиралась.
Её выражение лица немного напряглось.
Девушка вытащила из кармана плаща передатчик и протянула старику.
После паузы он его взял.
— Что это?
— Корабль будет выполнять простые действия, если ты ему прикажешь с этим. Он довольно умный.
— Значит, он снабжён распознаванием голоса? Просто удивительно.
Старик уставился на Кайзербург.
— Времена меняются.
— Времена не просто меняются.
— Что?
— Мы должны изменить их сами.
Эльза закрыла окно.
— Ты справишься? — спросила она.
— Не в одиночку. Мне нужна ещё тройка людей, и один из них должен быть инженером эмблем.
— Хорошо. Поняла.
— Теперь поспеши к отцу. Получи разрешение использовать инженеров и сделать то, на что нацелилась.
Девушка веско кивнула.
— Уже бегу.
С этим она развернулась и унеслась из офиса.
Старик горько улыбнулся ей вслед.
— Как Гастон её примет?
Было начало десятого, когда Гастон и Майер шагали по коридору особняка Брюеров.
— Я прошу прощения за столь скудный приём.
— Нет, это мы вышли за рамки всяких приличий.
— Нет, нет, в сравнении с моей дочерью…
— Дочерью?
Гастон изумился.
— О, её сейчас нет.
— Вот как?
В тоне Майера не было особого удивления.
Гастон вздохнул.
— Я не уверен, что мне с ней делать. Она целыми днями гуляет, упиваясь собой, и доставляет мне одни лишь хлопоты.
— А что с этим не так? Из ваших слов складывается впечатление, что она жизнерадостный человек.
— Не столько жизнерадостный, сколько…
Гастон запнулся.
— Что-то не так?
— Ничего.
— ?
— Меня гложет, как редко я вижу её улыбку.
Гастон горько улыбнулся. Единственный раз, когда он увидел на удивление широкую улыбку на лице Эльзы, она взошла на борт того корабля.
