- А с Риэлом все будет хорошо? - внезапно пожалела вора принцесса. Не думал, что Ирен станет сострадать тому, от которого хотела всеми правдами и неправдами избавиться.
- Ну... думаю, что его не так легко убить, - почесал затылок я, всерьез задумавшись о том, как воспримет эту новость Филгус. Вроде Петра не говорила Риэлу, что ее отец член Совета магов и если друг узнает профессию парня, то... Нет, лучше в ближайшее время не приходить в гости к названному брату. - А если что, Фил живет недалеко от госпиталя Парнаско.
- А причем здесь это?
- Потому что я хорошо знаю Фила... - вздохнул я, в который раз подивившись девушке. Никак не могу понять, она притворяется или и вправду глупая? Помню, когда я однажды гостил пару дней у друга, маленькая Петра похвасталась отцу, что ей один мальчик подарил цветы. Тогда Фил незамедлительно пошел к пацану и провел с ним воспитательную беседу, чтобы узнать серьезность намерений к его дочери. Что характерно, после разговора мальчик исчез из жизни племянницы так же внезапно, как и появился. Фил чрезмерно заботился о благополучии своего ребенка и Петра, не выдержав такой опеки и давления со стороны матери, которая хотела сделать из нее выдающуюся волшебницу, после очередного скандала сбежала, когда ей было всего шестнадцать лет. Сколько лет она не появлялась дома? Прошло больше десятилетия, а девушка с легкостью вспомнила координаты отчего дома. Может она в тайне жалела о своей горячности, может она поняла мотивы родителей и хранила в сердце этот ключик - координаты места, где ее могут всегда принять и понять?
- Думаю, что и нам пора откланяться, - улыбнулся Валерий, почтительно кивнув мне головой. Я даже смутился от такого проявления уважения жреца. Склонить хоть и слегка голову кому-то кроме Пресветлой Богини... Еще немного и я буду чувствовать себя знаменитостью.
- Не стоило... - пробормотал я, нервно взлохматив волосы.
Как они отнесутся к тому, если узнают, что я украл реликвию? Не думаю, что я увижу в их взглядах столько же уважения. Внезапно проснувшаяся совесть стала неистово бороться с жадностью за право обладание "слезами Элисень". Я не знаю, чем закончился бы этот бой, если бы не Ирен. Внутри все похолодело при мысли, какой мог случиться скандал, если бы она узнала, что реликвия не разбилась и до сих пор спрятана в потайном кармашке моей сумки. Я наложил на свои вещи защитные чары от одного рукастого субъекта еще в самом начале путешествия, и никто кроме меня не мог знать, что внутри спрятан ценный артефакт. Даже Валерий - защитные чары поглощали исходящую из "Слез Элисень" божественную ауру. Нет, никогда я добровольно не отдам "свою прелесть" пока вдоволь с ней не наиграюсь, тем более ни при каких обстоятельствах не буду доставать ее перед Ирен.
- Прощайте, - благодарно улыбнулась нам Шион и, держась за Валерия, медленно прошла к порталу. Проход сквозь пространство был до сих пор открыт на координатах заданных Петрой и, как по голубой водной глади, колеблясь, показывал нам смутные очертания мостовой и каменных домов. Жаль, что этот наспех сделанный портал не мог передавать образы живых существ на той стороне, так бы я увидел ждущую возле портала свою подругу Петру и обреченного на многочасовую каторгу Риэла.
Когда до моста связующего Силенвиль и столицу королевства осталось сделать всего пару шагов, Шион, словно внезапно что-то вспомнив, повернулась к нам. Ее щеки пылали, глаза готовы были расплакаться в любой момент, а губы дрожали, словно не зная как оформить поток бессвязных мыслей в слова. Короткие золотые волосы бывшей жрицы трепетали на ветру от портала, а пальцы цеплялись за рукав голубой робы светлоглазого мужчины. Вдруг она, на что-то решившись, встрепенулась с места и, колыхнувшись, словно ветер, в один миг стиснула меня в сильных объятьях. Я даже не успел ничего заметить - вот эта скорость! Теперь понятно, почему ее взяли в элитный отряд жрецов. Это с виду она кажется хрупкой и слабой женщиной, а на самом деле сильная и быстрая воительница.
- Спасибо, - прошептала Шион мне, едва коснувшись губами уха. - Ты даровал мне вторую жизнь. Я тебя никогда не забуду, мой милый спаситель, - вдруг она коротко усмехнулась и, понизив голос, с придыханием произнесла. - Я так тебе благодарна, что будь мы одни, я бы показала прямо здесь и сейчас размер своей признательности, красавчик.
Я отпрянул от девушки, потрясенный до глубины души распущенностью здешних служительниц Пресветлой Богини. Мои уши запылали от последней фразы яркоглазой бывшей жрицы. И как это понимать?
- Чт-то? - выдавил я, всерьез став опасаться за здравость своего рассудка. И почему на складе внезапно стало жарко?
- Я... сказала... - с расстановкой соблазнительно прошептала девушка, обняв мою голову руками, будто собираясь поцеловать. Мое сердце замерло, когда ее губы стали медленно приближаться... - Что... это шутка.
И заливисто засмеявшись, быстро шмыгнула к недоумевающему над такими действиями бывшей жрицы Валерию. Я уже в который раз потерял дар речи, негодуя такому жестокому розыгрышу. Какая она... какая она... бесстыжая девка! А она точно не сестра Петры?
- О чем вы говорили? - учтиво поинтересовался жрец у хихикающей подруги.
- Лучше тебе не знать... - сквозь смех пробормотала бывшая жрица. - У него было такое лицо... На всю жизнь запомню.
Портал за ними замкнулся, снова став мерцающей голубой дымкой. Видимо Петра закрыла проход, "стерев" координаты.
- Распутная... жрица, - пробормотал я, немигая посмотрев вслед девушке. И как ее раньше с такими мыслями и юмором не вычислили в храме? Чудеса да и только.
- Вы что-то сказали?
- Нет, - буркнул я любопытной принцессе, пытаясь сквозь портал передать Шион мое желание оттянуть ей уши в целях перевоспитания. С каждым мгновением мне кажется, что она распущенней моей племянницы. Чем жрице промыла мозги моя ветреная крестница?
И почему никто из них не смог как нормальные люди проститься? Обязательно надо было устраивать такой спектакль?
- Ник, а мы? - потянула меня за рукав Ирен, кивнув головой на портал.
- А что мы? - вздохнул я. - Пойдемте домой, Ирен. У меня там есть одно неотложное дельце.
Я мечтательно улыбнулся, уже представляя, как стою перед зеркалом. Наконец-то моя мечта, которую я лелеял уже пару дней, претворится в жизнь.
- Какое?
- Я жду не дождусь, когда сожгу эту дурацкую хламиду, умоюсь, отстригу себе эти лохмы и самое главное - забуду об этой поездке как о страшном сне.
- А вам идут длинные волосы, - смущенно проговорила принцесса, накручивая на палец локон своих волос. - Вы с ними такой милый.
Я подозрительно сощурился. Нет, второй раз наступать на одни и те же грабли я не намерен.
- Вы что-то хотели?
- Что вам сказала Шион? - нетерпеливо выпалила на одном дыхании любопытная девица.
- Тайна магистра.
- Ну почему-у-у? - как малое дитя стала канючить Ирен, дергая меня за рукав. Я обреченно возвел очи к потолку.
- Потому что тайна магистра.
- А если я признаю, что вы хороший и попрошу рассказать?
Есть ли грань любопытства принцессы? Сдалось ей это...
- Соблазнительно, - на миг задумался я, - но все равно - тайна магистра.
- И кстати, не вы ли обещали мне рассказать, почему Шион притворялась апостолом? Я до сих пор жду ответа. Надеюсь, это не тайна магистра? - съехидничала девушка.
Я мысленно ругнулся на древнеэрейском, негодуя по поводу хорошей памяти принцессы. И за что мне такое наказание?
Глава 7. Привет из прошлого
Месть - это блюдо подаваемое холодным,
Но за давностью лет оно может испортиться,
Превратившись в невразумительную пародию.
Ненавижу оказываться правым на счет надвигающихся проблем. Стоило мне и Ирен вернуться в замок и отдохнуть пару дней от безумного путешествия, в которое я был втянут крестницей, как неприятности стали тут же обивать порог моего дома.
Кто же мог представить, как сильно аукнутся все решения, что были приняты мной в последнее время? Правильно говорят, что нельзя оставлять живыми своих врагов. Нельзя проявлять снисходительность и великодушие к тем, кто впоследствии может преподнести тебе пару неприятных сюрпризов. Жалость и сострадание к людям когда-нибудь меня погубят. Неужели история вновь повторится?
Все началось солнечным январским утром, когда я тихо дремал у себя в лаборатории после бессонно проведенной за исследованиями ночи. Лучи светила, пробиваясь сквозь наспех задернутые тяжелые шторы, светили мне прямо в лицо, мешая почивать, используя вместо подушки большой, пропахший душистыми травами и спиртом стол. Щурясь от яркого света, зевая во весь рот, я, нехотя разлепив тяжелые веки, отлепил голову от стола. Спина и шея тут же отозвались ноющей болью. Щека забрала с собой пару листков тонкого пергамента с записями исследований, которые прилипли ко мне, когда я внезапно задремал на только что написанных листках с еще не высохшими чернилами. Отклеив приставшие заметки и протерев сонные глаза, я глянул в висевшее возле стола зеркало, с удивлением заметив оставшиеся чернильные разводы на лице.
