И нужно ли это делать? Имеет ли она право решать, кто должен жить, а кто умереть? Гретхен разжала кулаки и выронила свой костыль на землю. Мать замерла на месте, прижимая к себе ребенка, и со страхом наблюдала за выражением зеленых глаз Лисицы.
Неведомо откуда вылетела сеть и с поразительной точностью опустилась на плечи Лисицы. Подвешенные к краю сети грузики помогли сети плотно опутать Гретхен своими прочными ячейками. Лисица выгнула руку, сумела прорвать когтями несколько волокон, но не удержалась на ногах, повалилась боком на влажную землю и задергалась, задыхаясь, словно пойманная рыба. Женщина, держа ребенка на руках, с криком бросилась бежать к хижине, по широкой дуге огибая лежащую на земле Гретхен. Лисица услышала чавкающие по грязи шаги, они приближались и остановились у нее за спиной. Гретхен изогнулась, пытаясь увидеть набросившего на нее сеть дикаря, но не смогла этого сделать, потому что была спелената сетью туго, как поросенок, которого тащат на бойню. За спиной у нее продолжали раздаваться крики, чавкала грязь, опутавший ее сетью противник, судя по всему, наклонился над лежащей Лисицей – на ее лицо упала его тень. Теперь Гретхен слышала его горячее, пахнущее тиной и гнилью дыхание.
– Если собираешься убить и сожрать меня, давай, сделай это, и поскорей, вонючий дикарь, – прохрипела Гретхен и плюнула, целясь в ту сторону, где должно было находиться лицо дикаря. – Чтоб тебе подавиться, скотина!
Теперь Гретхен ощутила прикосновение его рук – холодные, скользкие, они ухватили ее обнаженное предплечье. От этого прикосновения Гретхен вскрикнула, заставив подпрыгнуть на месте наблюдавшую за ними женщину с ребенком. Грубая мозолистая ладонь сильнее вцепилась в Гретхен и перевернула девушку на спину.
Гретхен увидела над собой лицо присевшего на корточки мужчины, точнее, темный силуэт его головы на фоне ослепительного солнечного диска.
– Холка не дикарь, – низким утробным голосом сказал незнакомец. Казалось, что в горле у него что-то булькает и переливается. – Холка – болотник.
Придерживая Гретхен на месте своими длинными сильными пальцами, он продолжал внимательно осматривать ее с головы до ног. Гретхен еще оставалась трансформированной – покрытой рыжей шерстью, с длинными клыками и острыми когтями на пальцах, но чувствовала, что удерживать свою Лисицу у нее не осталось сил. И сил на то, чтобы сражаться, у нее тоже не осталось. Она была совершенно беспомощной. Назвавшийся Холкой мужчина продолжал крепко держать Гретхен, покачивал головой из стороны в сторону, изучая свою добычу, а затем вдруг резко наклонился вперед, заставив Лисицу вздрогнуть. Теперь она впервые смогла в подробностях рассмотреть его лицо, бледное и одутловатое. У Холки были такие же, как у женщины с ребенком, выпученные немигающие глаза, и тонкие, растянутые губы с опущенными вниз уголками, придававшими его лицу печальное, смущенное выражение. Мужчина вновь покачал своим печальным лицом и повторил:
– Холка – болотник. Ненавидит Лесовиков. Ты вести себя хорошо, так?
Гретхен решила, что, судя по интонации, это действительно заданный на ломаном языке вопрос, а не утверждение, и согласно закивала головой. Мужчина протянул свой длинный палец и забавным жестом погладил свисавшую у него под подбородком кожаную складку. Таких странных людей, как этот Холка, Гретхен никогда раньше не видела, и ей стало неловко оттого, что она поначалу приняла его и ту женщину с ребенком за Лесовиков.
– Холка снимать сеть. Девушка сделать свободный. Девушка хорошо себя вести?
Гретхен утвердительно закивала. Холка энергично заработал пальцами, распутывая сеть, а Гретхен начала возвращать себе человеческий облик.
Путы ослабели, провисли, еще немного, и мужчина снял сеть. Почувствовав себя свободной, Гретхен неуклюже отползла в сторону от продолжавшего сидеть на корточках мужчины. Холка тем временем аккуратно свернул сеть и положил ее рядом с собой на землю.
– Нога девушки, – сказал Холка. – Девушка счастлива?
Гретхен посмотрела на свою зашитую ногу. Сейчас она была до колена покрыта подсыхающей грязью.
– Это ты сделал? Ты позаботился о моих ранах?
Холка не ответил, вместо этого он моргнул, тяжело и медленно, как лягушка, сначала подняв, а потом опустив веки. Гретхен посмотрела в ту сторону, где возле хижины стояла женщина с ребенком, и спросила:
– Это твоя жена и ребенок?
Он снова моргнул.
– Спасибо тебе… Холка, – сказала Гретхен и попыталась улыбнуться, а затем добавила, обращаясь к женщине с ребенком: – И тебе тоже. Прости, что испугала тебя.
– Девушка зря стараться, – сказал мужчина. – Жена Холка не говорить. Девушка говорить с дерево. Дерево больше говорить, чем она.
Гретхен попыталась подняться, поскальзываясь и морщась от боли в раненой ноге. Холка прыгнул вперед, шлепнув по грязи своими широкими ступнями, и поддержал Гретхен под локоть. Как и его жена, Холка был одет в звериную шкуру, и тоже босой. Гретхен обратила внимание на то, какие у Холки длинные, как ласты, ступни и мощные икры – мускулы на них так и переливались под бледной пятнистой кожей. Да, таких необычных людей, как эти двое, Гретхен еще не встречала.
– Где я? – спросила она. В ответ Холка недоуменно склонил свою голову набок. Гретхен указала на землю у себя под ногами, потом повела рукой вокруг и повторила: – Это место. Где оно?
Холка неожиданно подхватил Гретхен на руки и понес к хижине. Подойдя к ней, он легко, с места, подпрыгнул вместе с девушкой на два с лишним метра в высоту и приземлился на широкую покатую крышу. Здесь он опустился на одно колено и посадил на него Гретхен – так взрослые сажают маленьких детей. Гретхен изумленно взглянула на Холку, а тот обвел своим длинным пальцем раскинувшиеся во все стороны камыши, за которыми виднелись болота, а еще дальше, у самого горизонта, темной ниточкой протянулся бескрайний лес. Его Гретхен узнала с первого взгляда. Дайрвуд.
– Вы живете здесь одни? – спросила Гретхен. – Только Холка со своей семьей?
Холка отрицательно покачал головой и указал пальцем на едва виднеющиеся в зарослях камыша крыши других хижин. Этих крыш, если присмотреться, было много, они были рассеяны повсюду. А затем Гретхен увидела и головы других, скрывавшихся в камышах, болотников: их странные лица напряженно и внимательно наблюдали за ними с края лужайки, на которой стояла хижина Холки. Когда они успели подойти сюда, Гретхен сказать не могла, и как давно они здесь были, тоже не знала. Возможно, пришли еще вместе с Холкой, перед тем как он накинул на нее свою сеть. Соседи. Наверное, их тоже позвал сюда звук охотничьего рога, в который протрубила жена Холки.
Гретхен посмотрела на небо, пытаясь сориентироваться по сторонам света. Солнце сейчас стояло прямо в зените, следовательно, Дайрвудский лес находится к югу отсюда.
– Мы на трясине Ботт? – спросила Гретхен.
– Трясина Ботт? Там, – ответил Холка. – За рекой.
– То есть мы находимся к северу от реки Редвайн?
Холка моргнул.
– В таком случае вы можете помочь мне попасть к моим друзьям! – взволнованно воскликнула Гретхен. – Холка, отведите меня до края вашей земли, а дальше я доберусь сама.
Холка нахмурился, посмотрел на ногу Гретхен, затем снова ей в лицо.
– Мне нужно идти, – медленно и отчетливо произнесла Гретхен, надеясь, что это поможет ей убедить Холку. – Я должна идти, – повторила она, указывая рукой на север.
Холка покачал своей плоской головой, затряс кожаным мешком у себя под нижней челюстью.
– Опасно. Девушка надо есть. Спать. Копить сила.
– Девушка нет, – возразила Гретхен, переходя на тот же ломаный язык. Ее начинало раздражать упрямство Холки. Она поднялась с его колена и подошла к краю крыши, собираясь спрыгнуть с нее вниз, на влажную мягкую землю. Холка схватил Гретхен за запястье и повторил:
– Нет. Опасно. Девушка остаться.
– Не могу я остаться, – вспыхнула Гретхен, пытаясь вырвать свою руку из цепких пальцев Холки, но не смогла. – Я знаю, что это опасно, но я должна идти. – Война продолжается, Холка.
– Здесь нет война, – медленно покачал своей круглой головой Холка. – Болотники не воевать. Болотники мирные.
– Нет, война идет везде, Холка, – возразила Гретхен. – Тебе не может быть все равно, что происходит у твоих соседей в Вестланде или Дейле.
– Болотники мирные, – повторил он.
Гретхен попыталась свободной рукой оторвать от себя пальцы Холки, но не смогла и огорченно опустила голову. Увы, Холка прав. Она еще слишком слаба. Ей нужно отдохнуть, поправиться и набраться сил. Но сколько же времени она потеряет, греясь здесь на теплом летнем солнышке, отсыпаясь в хижине, которая сейчас у нее под ногами? Разумеется, Холка прав, но он… совершенно не прав.
– Сейчас здесь все спокойно, – сказала она, – но предупреждаю тебя, Холка, так будет не всегда. Там, за вашими болотами, лежит огромный мир, и весь он охвачен войной. Она придет и сюда.
