Сонтобия Кориц чувствовала себя так, словно выздоровела после затяжной болезни. Пребывание у пшоров запомнилось ей, как длинный тягостный сон в белесо-серых тонах. Бытует мнение, что околдованная пшорами жертва ничего не чувствует – это неправда, тоску она ощущала постоянно. Приглушенная тоска была для нее как будто частью внешней среды наравне с пещерным сумраком и несмолкающим шепотом пшоров.
Отвечая на расспросы Таль, Сонтобия рассказала, как попала в Рунду. Она регулярно справлялась о сыне, ради этого подолгу выстаивала в присутственных местах Надзора за Детским Счастьем, безропотно выслушивая уничижительные замечания. Деловитые дамы-попечительницы из Надзора изредка снисходили до величайшего одолжения – что-нибудь ей сообщали, заставляя «жестокосердную и нерадивую мать» сполна осознать, сколь велика оказанная ей милость.
Эти одолжения обычно стоили денег, и в последние годы Сонтобия работала на то, чтобы расплачиваться с суровыми служительницами Детского Счастья за известия о Дирвене. Потом ей сказали, что он утонул (на нее смотрели многозначительно и обвиняюще, со сдержанным негодованием, чтоб у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто виноват в гибели Дирвена), и это ее окончательно подкосило.
Садясь в вагон поезда, она сама не знала, зачем едет в Рунду. Ее туда неудержимо потянуло, и она просто подчинилась единственному побуждению, которое у нее на тот момент было. Остальные желания умерли.
Возможно, пшоры посылают какой-то зов, который могут ощутить лишь те, кто к этому предрасположен? Такую догадку высказала Таль.
– Мама, мы больше не расстанемся, – шмыгнув носом, заверил Дирвен. – Мы уедем далеко отсюда, в другую страну, и сможем там жить, не прячась. А этих теток из Детского Счастья, которые перед тобой выдрючивались, этих гадин… В общем, им лучше никогда со мной не встречаться.
Обратно добирались порознь: Таль и Сонтобия, переодетая в украденную на ферме одежду, путешествовали как барышня из зажиточной семьи и старая прислуга, а Дирвен сопровождал их тайно, используя «Круговерть» и свой опыт, наработанный на заданиях.
Ведьма не подвела – вернула ему маму, и теперь он горел желанием выполнить свою часть уговора: вытащить из висгартской тюрьмы Нинодию Булонг, чего бы это ни стоило. Да он, если понадобится, эту тюрьму по камешкам разнесет, пусть у него и нет сейчас «Рвущего цепи, рушащего стены». Они его попомнят… Впрочем, пусть они лучше не узнают, кто это сделал, надо ведь еще убраться вчетвером из этой благословенной страны великого пшорского счастья.
Зинта разглядывала расставленные на камине вазы – хрупкие, из удивительного перламутрово-зеленоватого фарфора, с изящной узорчатой росписью, наводившей на мысли об одиноких путешествиях через пустынную местность в пору вечерних сумерек. Когда она сказала об этом вслух, Эдмар одобрительно заметил, что она разглядела то, что вложил в свою работу могндоэфрийский художник.
Эти вазы с тонкими горлышками, изогнутыми несимметрично и плавно, словно стебли водорослей, он принес из того мира, где жил в прошлом рождении. По его словам, раньше это были его вазы, но потом их у него конфисковали вместе с загородным домом и всем прочим имуществом. Сейчас дом принадлежал тому самому Эсвегеурглу, который сперва продал, а после возвратил на место любимую колоннаду прежнего владельца. Эдмар пришел и тайком забрал их без спросу: пусть стоят у него на камине. Зинта не знала, как относиться к этому поступку: то ли он по-зложительски украл вазы у теперешнего хозяина, то ли и впрямь вернул свое, тем более что все равно собирается выкупить имение через подставное лицо.
В наборе было четыре вазы разной величины. Она поочередно брала их в руки и рассматривала: сразу видно, что нечеловеческое искусство, и немного печальное, и очень внимательное к изгибам, деталям, переливам окраски.
Гладкие, как стекло. Лишь бы не уронить.
Зинта опять жила у Эдмара. Суно должен был на днях вернуться, но дочери Табинсы, которых до сих пор так и не удалось пристроить замуж, под конец стали вести себя совсем невыносимо. Лекарку не обижали, но между собой скандалили так, что вся улица Розовых Вьюнов была в курсе, кто у кого сманил жениха, который все равно потом куда-то исчез, только его и видели.
– Я, пожалуй, домой, – зевнув, сообщил Эдмар. – А то уже с восьмицу туда не наведывался…
Посреди комнаты начали раскрываться Врата Перехода, и в этот-то момент предпоследняя ваза выскользнула у лекарки из пальцев.
«Госпожа Вероятностей, хоть бы не разбилась…»
Видимо, Двуликой было не до Зинты, а может, она просто не придала значения этой беззвучной мольбе, потому что ваза с темным узором, в котором угадывалась дорога меж причудливых ветвистых деревьев, разлетелась на осколки.
Лекарка вскрикнула. Маг, уже шагнувший в переливающуюся туманную арку, обернулся.
– Я разбила… Эдмар, прости…
На худощавом треугольном лице мелькнуло выражение досады, но в следующий момент он снисходительно улыбнулся.
– Да полно, Зинта, неужели я, по-твоему, не смогу это восстановить?
Осколки собрали в корзину. Зинта уселась на диван, виновато поглядывая на три оставшиеся вазы, а Эдмар вновь направился в центр комнаты. Остановился. Некоторое время постоял. Что-то прошипел.
– Что случилось?
– Зинта, лучше уйди отсюда, – его голос прозвучал ровно, однако с такой интонацией, что лекарка съежилась. – Что бы ни случилось, оно касается только меня.
Она вышла прочь, ни о чем больше не спрашивая.
– Коллеги, план «Двери на замок» увенчался победой! – торжественно провозгласил сухопарый седоусый фонарщик, остановившийся рядом с тележкой мороженщика. – Мы избавились от Тейзурга, по предварительным расчетам, лет на десять – он теперь надежно заперт в том мире, где в настоящий момент находится. Позвольте, коллеги, всех нас поздравить с успехом!
– Пусть теперь, хе-хе, маги того мира от его эскапад страдают! – подхватил почтенный Робелдон, претендовавший на светильники с кофейного склада. – Оделили мы их подарочком на ближайшее десятилетие, уж они бы нам за это спасибо не сказали…
– И кофейные плантации со всеми запасами наши! По сему поводу не зазорно бы закатить полуофициальную трапезу – отпраздновать приобретение, как думаете, коллеги?
«Прослушай, что там делается, и доложи обстановку», – послал Шеро мыслевесть своему подчиненному, занимавшему пост возле ограды особняка Тейзурга.
Тот был вооружен «Большим слухачом», позволявшим подслушивать снаружи разговоры, которые ведутся в доме.
«Прислуга вроде напугана, перешептывается, что хорошо бы не попасть господину под горячую руку, а сам Тейзург ругается на разных языках», – бодро отрапортовал амулетчик минуту спустя.
Он не был посвящен в детали и решил, что все получилось, как задумано.
«Отправь мне мыслевестью то, что принимает «Большой слухач», – велел Шеро.
– Что-то не так, коллега Крелдон? – справился один из лжефонарщиков, заметив, как побледнело одутловатое лицо мага-безопасника.
– Тейзург здесь. В доме. И боюсь, у него затруднения с Вратами Перехода.
– Быть того не может!
– Мы наложили заклятье в тот самый момент, когда он открыл Врата и ступил за порог, при этом возникает эхо, которое ни с чем не спутаешь, – это же все почувствовали…
– Послушайте сами, достопочтенные. – Шеро применил заклинание, позволяющее всему Сокровенному Кругу услышать то, что передавал ему амулетчик с «Большим слухачом».
После нескольких мгновений гробовой тишины все разом заговорили:
– Это как же так…
– Коллеги, мы привели в действие «Двери на замок», но Тейзург остался не снаружи, а внутри… И это ему не нравится!
– Еще бы ему это понравилось!
– Стало быть, он теперь никуда из Сонхи не денется?!
– В ближайшие десять лет – никуда, так что плакали ваши светильники, коллега Робелдон.
– Увы, это светильники Тейзурга, а не Робелдона, а я лишился славного креслица, которое приглядел себе для комнаты отдохновения…
– Да какие вам светильники и креслица, коллеги, опомнитесь! Уходим отсюда, пока он не выскочил разбираться, кто наложил заклятье.
– Однако же оно подействовало, хотя кое-кто сомневался…
– Да уж лучше бы не подействовало!
– Коллеги, хватит спорить, организованно отступаем, каждый по своему маршруту! Коллега Шеро, обеспечьте защиту!
Непосвященная публика была изрядно удивлена внезапным массовым бегством доброй половины гуляющих с бульвара Шляпных Роз и тоже потянулась следом. Мало ли какие на то причины? Если все вдруг сорвались и заспешили прочь – значит, для этого есть повод, и лучше присоединиться к толпе. Для светлейших магов это было кстати: дополнительное прикрытие.
По счастью, до коллеги Эдмара пока еще не дошло, что случилось. Использованное заклятье было относительно поздним и вдобавок надежно засекреченным – собственная разработка Светлейшей Ложи. Не та информация, которая могла вспомниться Тейзургу в результате купания в Лилейном омуте. Не знал он, хвала богам, кому обязан пресловутыми «затруднениями», ни чворка не знал… Но, скорее всего, через некоторое время узнает.
