– И куда пошел тот чужак? – спросил Самота.
– Вардан сказал, в Запретный город.
Малышка хотела спросить, что за город такой, открыла было рот, но почувствовала, как Гордец сжал ее запястье, и прикусила язык. Оказывается, ант тоже внимательно слушал разговор, хоть со стороны и казалось, что он то ли пытается напиться, то ли дремлет с открытыми глазами.
– Как же он сам решился туда сунуться? – удивился Самота.
– Да не ходил он туда, – отмахнулся Бескен. – Просто в той стороне, куда ушли чужие, по какой тропе ни иди, на Гиблое плато выйдешь. А на нем стоят руины Запретного города.
– Эти трое тоже у вас ночевали?
– Нет, спешили они пуще тебя. Купили еды, еще одного коня. Под ними скакуны нашей породы были, горной. Платили золотом и очень щедро. А Вардан забежал мать повидать и вместе с ними проводником подался.
– Мать? – удивился Самота? – Как же ее кровники не тронули?
– А кто бы им дал? Гулиса – моя сестра младшая.
– Так Вардан, выходит, племянник твой?
– У нас все друг другу родня. Потому и жен парням нашим в соседних аулах брать стараемся. Двойная польза: и роднимся с соседями, и кровь не застаивается. Кто ж спорит, что Вардан – бельмо на глазу всего аула. Соседи понимают, что сами не знаем, что с ним делать. Да и аул наш самый сильный в округе. Не лезут мстить всему роду, знают: тогда и мы мстить пойдем – мало кто выживет. Пока гоняются за абреком по горам.
– Значит, в Запретный город подался… – задумчиво пробормотал Самота.
– Нет, сын мой, абрек лют и отважен, но на Гиблое плато не рискнет ступить. Проведет, наверно, чужаков да и назад вернется. Не в аул. Есть у него в горах пещера, а где – никто не знает. Может, уже и вернулся. До Запретного города не так уж далеко.
– И где его искать?
– Сказал же, никто не знает. Да и не скажет он вам ничего.
– А больше никого не было?
– Как же не было. Вчера пришли. Шестеро. Двое в собачьих шкурах, как вот он. – Бескен кивнул на Гордеца. – Ломини они сразу не понравились. Он остановил их на границе, выстрелил под ноги и крикнул, чтобы дальше ни шагу. После этого один из них словно бы исчез, а остальные попрятались за камнями.
– Как исчез?
– Словно бы его и видели, но прицела взять никто не смог. А он вскарабкался по отвесной скале. Никто и вскрикнуть не успел. Тощий такой, глаза большие, темно-синие, и смотрит так, что озноб пробирает. Схватил одного из наших за горло и одной рукой над пропастью поднял. Все испугались, но стрелять не решились. А он и говорит, что пришел с миром и прохода через горы наши просит. Ах, хорошо просил! Как же откажешь, когда стоит ему руку разжать – и наш родич в пропасть полетит.
– Пропустили?
– Конечно. Слово дали никого не трогать.
– Не разжал бы он руку, – покачал головой Самота. – Это Мятежник был. Схимник. Никого никогда не убивал – и с вас не стал бы начинать.
– Что было – то было. Чего уж теперь говорить? Давайте лучше выпьем.
– А эти куда направились?
– Туда же. Долго нас расспрашивал, как и ты, а потом увел свой отряд в Запретный город. Мы ему ничего не сказали про то, что нельзя туда ходить. Не звали их в гости, сами пришли. Вот пусть сами и разбираются.
Самота ничего не ответил, обдумывая услышанное. Молчал и Кислота.
– Выходит, и нам путь на это Гиблое плато, – подвел итог Гордец. – А чего в нем такого гиблого?
– Никто не знает, – развел руками Бескен. – Запрещено нам туда ходить. Когда-то город там был, последняя твердыня древних. Но приключилось что-то, мор какой-то. Горожане начали разбегаться. Многие в аулах осели, другие на юг, в степь подались. Не помнит уже никто те времена. А только говорят, мор все еще дремлет в руинах Запретного города. Боятся люди пробудить его.
Кислота о чем-то задумался, начал бормотать себе под нос, а потом спросил:
– А нет ли пути в этот город от южной дороги, ведущей в Золотой Мост?
– Как не быть, – усмехнулся аксакал. – Южная дорога сперва для того и прокладывалась, чтобы в Запретный город из степи можно было баранов гнать, хлеб возить. Правда, тогда он еще не был запретным.
– Это многое объясняет, – просиял златомостец. – Наконец-то я все понял! Между горами и Южной Окраиной – ничейная земля. Горцам она не нужна, а венеды не селятся, опасаясь абреков.
– Это и так всем известно, – заметил Самота. – Не знаю как венеды, а мы не селимся, потому что земля каменистая, бедная. Кому она нужна?
– Но по этой полосе можно проникнуть из Венедии в горы незаметно. Выйти на южную дорогу. Иверы ее не охраняют. Дорога считается владением Золотого Моста. Наши купцы опасались, что горцы начнут грабить караваны, так что им туда ходить запрещено. С тех пор как с чубами был заключен союз, и златомостские отряды дорогу не стерегут. Зачем? Венеды-то вторгались через северную либо пытались через те же горы прорваться.
– К чему ты ведешь?
– Помнишь, сотник говорил, им требовалось продержаться три дня?
– Я не слышал этого.
– Не суть. Остальные слышали. За три дня даже имперские конные полки не могут быть переброшены из Венедии в Золотой Мост. Зато гонец вполне успеет достигнуть Запретного города и привести войско оттуда.
– Какое войско?
– Имперское, брат мой, имперское. Покойная Паучиха кажется мне все умнее и умнее. Я думал, ее план захвата Золотого Моста слишком шаток. Но теперь я понимаю. Вполне возможно, она начала подготовку еще несколько лет назад. Доверенные купцы перевозили в Запретный город провизию, а потом хоругвь за хоругвью здесь начала скапливаться ударная армия. Великолепный план! Егеря занимают Имперский квартал в Золотом Мосту. Весь город им и не нужен.
– Что же они, два полка на Восточных и Северных воротах на убой бросили?
– Заметь, самые боеспособные егерские полки были сосредоточены у Южных ворот. А именно они имеют значение. Остальное – пыль да пепел, дымовая завеса: штурм остальных ворот, попытка поднять горожан, сочувствующих Империи. Ерунда! Мы бы метались по Золотому Мосту, подавляя мелкие очаги сопротивления, оставляя Имперский квартал на закуску. Мол, разберемся с остальными проблемами, соберем силы в один кулак – тогда и раздавим. Но спустя три дня через Южные ворота прошла бы маршем армия Империи. Знаменитая тяжелая пехота, слободские чубы, все. Город пал бы!
– Поэтому Император так и спешил в Запретный город, – кивнул Гордец. – А остальные просто пошли за ним. Оказывается, ничто еще не кончено. Горожане будут сторожить северную дорогу, а имперцы ударят по южной.
– Не сразу, – махнул рукой Самота.
– Почему?
– Посуди сам: ворота сейчас закрыты, стража готова с перепугу стрелять во всех, кто покажется врагом. Сомневаюсь, что Император или Паучиха собрали в Запретном городе полноценную армию, способную вести настоящую осаду крепостных стен, оснащенных пушками.
– Тогда как?
– Император подождет, пока пыль уляжется, пока Золотой Мост успокоится. И лишь после этого нападет – точно так же, ночью. А если днем, то передовой отряд забросит под видом купцов, и в нем наверняка пойдут оставшиеся в живых его ученики. Да только сейчас у Золотого Моста больше нет ни «Серебряных шпор», ни Механика, ни великого героя Изяслава Саблина, ни антов, ни лесных братьев. Трое учеников Искателя не так давно захватили Восточные ворота. Думаете, пяток учеников Императора не сможет провернуть то же самое с Южными? А мы еще и не знаем, кто из детей Паучихи выжил. «Серебряных» я в расчет не беру. Видел. Те, кто остался, сопротивления достойного не окажут. А осталось их не больше десятка.
Бескен давно потерял нить разговора. На его лице отражалось недоумение. Конечно, под рукой старика вряд ли когда-либо собиралось больше трехсот ружей. А здесь двое его гостей так легко рассуждали о действиях тысячных армий. Глаза Самоты вдруг сверкнули каким-то воинственным огнем.
– Скажи, почтенный, а собирались когда-нибудь воины всех аулов в одну рать? – спросил он.
– Ах, давно это было, – покачал головой старик. – До нас лишь предания дошли. Вас, чубов, еще и не существовало. Орда подошла к Иверским горам. Тогда один из древних, живший среди нас, по имени Георгий, и собрал всех иверов в одно войско, чтобы дать ей отпор. Битва, говорят, шла три дня и три ночи.
– Я слишком много слышал о всяком, что шло три дня и три ночи. Любят почему-то эту цифру. И кто победил?
– Мы, конечно. Правда, на нашей стороне сражалась часть ордынцев. Потом они остались жить среди нас.
– А сейчас можно собрать такое войско? Скажем, если каждый аул выставит человек по двадцать. Это же несколько тысяч наберется?
– Что единожды сделано, возможно повторить. Вот только зачем?
– Направить в Золотой Мост. С двадцати воинов аул не сильно ослабнет.
– Наши юноши и так уходят туда, нанимаются на корабли, защищают их от пиратов. Зачем еще?
– Чтобы ваше племя жило! – воскликнул чуб. – Сейчас вы нужны Золотому Мосту, как щит от Венедии. Потому и привозят вам лучшие ружья, порох, свинец, отличные клинки. Продают другие товары по хорошим ценам. Но если Император захватит город, зачем вы ему? Венедия – его вотчина. Непокорные горцы под боком только мешают.
