– В городе она оставалась, – произнес Император. – И лучше там пусть и остается. Ученики ее там же.
– Хорошо, – кивнул я.
Почему-то верилось, что после отбушевавшей грозы Золотой Мост – самое безопасное место в мире. Наивно. Вот сейчас сижу, вспоминаю тот разговор – и понимаю: не солгал ведь Император ни слова, ни полслова. И ученики Ведьмы в городе остались, и она сама. Только умолчал, что никуда уйти его сестра уже не сможет. Я ведь не знаю даже, предали ее тело земле или нет. Кто станет об этом беспокоиться среди безвластия, поглотившего Золотой Мост после гибели Механика? Не знаю, есть ли у нее отдельная могила и где она.
– Почему ты на Золотой Мост вновь не пошел? Я думал, здесь несколько отборных полков тебя ждут. А на деле – горсть учеников.
– Были полки, – кивнул Император. – Отослал я их обратно.
– Зря не довел план до конца. Оставалось чуть-чуть нажать.
– Это не мой план, а ее. Даже учеников моих уговорила ничего мне не открывать. Убедила, что это необходимо для Империи, что я слишком мягок, не соглашусь на штурм, а он – единственный шанс захватить Золотой Мост. Мои собственные ученики утаили от меня это. Искатель, какой я Император, если даже они меня не послушались?
– Это их право. Право решать.
– За меня?
– За себя. Они верят в твою Империю и готовы пожертвовать ради нее даже твоим расположением. Это говорит о многом. Почему же ты разочаровался? Знаю, ты любил Паучиху больше, чем можно представить. Но она хотела, чтобы Империя крепла. Ты сделал это ее мечтой, а теперь отступаешь.
– Мало всего этого, – покачал он головой. – Мечей мало, и песен, придуманных Ведьмой, мало. Нужно нечто большее. Что у меня вышло бы? Лоскутное одеяло. А мы, схимники, стали бы нитями, сдерживающими эти лоскутки. Но рано или поздно пришлось бы уйти в дикие места, воспитывать новых схимников. Что застану я, вернувшись через тридцать лет? Законно правившие династии уничтожены почти все. Кто вступит в борьбу за власть? Сумеют ли простые люди сохранить то, что я построил? Как? Оружием? Но на любую силу найдется управа. И будут на месте воюющих княжеств…
– Каждое княжество разорвут на куски уцелевшие знатные роды, – подсказал Мятежник. – Получится еще больше княжеств. Имперская армия – молот, способный раздавить любое сопротивление. Но чем поможет он против роя пчел?
– Брат прав, – подтвердил Император. – Это я и хотел сказать. И странно мне, что ты, противник Империи, сейчас укоряешь меня за то, что я в ней разочаровался.
– Не укоряю. Понять тебя хочу.
– А чего меня понимать? Паучиха мертва. А без нее я никто, полчеловека. Но у меня осталась схима. И остался убийца, уничтожающий ее. Вот только ученики… Не могу отослать их: не соглашаются покинуть меня.
– Не волнуйся, – усмехнулся я. – Мои обалдуи тоже следом поползли.
– А где девушка-скрипачка? – Глаза брата вдруг сверкнули прежним огнем.
– Как ни странно, она оказалась послушной.
– Это неправильно, – лихорадочно заговорил он. – Послушай, брат, двое твоих учеников… Барчук и Малышка… Они Лихославичи, наследники двух великих княжеских родов. Они должны пожениться. За ними пойдут люди… Барчук так вообще потомок вилецких и острожских князей. Малышка – единственная наследница Корчева. Они могут стать повелителями моей Империи. Их дети…
– Осади, брат, – оборвал я его сумбурную речь. – Барчук любит Бешеную.
– При чем здесь любовь? Пусть любит кого хочет. Как это с брачным союзом связано? А их дети могли бы родиться схимниками.
– Горе лишило тебя разума! – воскликнул я. – Схимниками не рождаются!
– Это ты не понимаешь. Схимники не рождались до сих пор. Мы хотели основать династию схимников! Нам нужен был ты. Две пары. Наши потомки…
– «Папка – схимник, мамка – схимник, а ребеночек – заморец», – вспомнилась старая шутка.
– Разве это возможно? – удивился Мятежник.
– Я не знаю. – Император сник. – Паучиха считала, что у нее получится. Главное – понять, как влиять на плод в утробе, чтобы он родился уже со способностями схимника.
– Почему же не попробовали?
– Да как-то все не до того было. Думали, впереди море времени.
– Все мы думаем, что времени еще много, – печально улыбнулся я. – Но даже схимник не знает своего часа. Нет, брат. Я не собираюсь принимать решения за моих учеников. Убедить их несложно, тем более мне, но просто не стану. Считаешь, династия схимников будет тем самым, «чем-то большим», чего не хватает твоей Империи?
– Да! И будет!
– Нет. Схима – это труд. Посмотри, как изменило обучение всех нас. Далеко ходить не надо. Вон сидит Мятежник. Расскажи-ка, брат, что ты делал, когда расстался с учителем? Разве не смог бы ты вернуть свое княжество?
– Смог бы. И легко, – кивнул тот. – Сам ведь знаешь.
– Так почему не вернул?
– А зачем? Не подумай, Искатель, не ради власти я сражался, когда мы с тобой встретились впервые. Видел несправедливость, хотел искоренить. А потом вернулся, окинул все взглядом – и понял: ничего я не достигну силой. Ну сброшу потомков своего дядюшки. И что дальше? Всех сволочей не передушишь. Будь ты хоть трижды схимником, а в десяток мест разом поспеть не сможешь. Нужно нечто большее, а что – я тогда и не знал.
– Почему же против Империи взбунтовался? Неужели нашел это «нечто большее»?
– Думал, что да. Сперва меня привлек образ жизни антов. Казалось, так и надо жить. А потом понял: слишком уж они замкнуты в себе. Из поколения в поколение одно и то же. Любые ростки вольнодумства уничтожаются без жалости. Но без них ведь и схимы не будет. Анты закостенели в прадедовских обычаях. Остальные народы назад не загонишь в рамки традиций. Рано или поздно северян просто уничтожат те, кто умеют думать по-новому, не отвергать что-либо просто потому, что их отцы и без этого прекрасно жили.
– И давно ты это понял? – усмехнулся я.
– В Золотом Мосту. Когда ты убедил антов, что это – не их война. Все решили возвращаться домой, но двое захотели остаться со мной. После этого для остальных псеглавцев они умерли. И казалось бы, сторожевые псы антского народа прикоснулись к схиме, должны понимать, когда время для традиций, а когда – для новых идей. Но на них лежит все тот же антский отпечаток. Полноценных схимников из них не выйдет.
– Надо же, – тихо проговорил я. – Император, человек, мечтающий об Империи. Сам ты мало на что способен, зато великолепно вдохновлял последователей. Без тебя сама эта идея не возникла бы. Мятежник, вечный бунтарь. Хоть одно из твоих восстаний увенчалось успехом? Нет. Но в вашей тройке, где Атаман был руками, а Механик – головой, ты стал сердцем. Недолго вы решали, что одержит верх – четкость мыслей Механика против хитрости и умения плести интриги Паучихи. Дух свободы Атамана – против духа подчинения, заложенного в песнях Ведьмы. Идея объединения и единого пути для всех – против идеи свободы выбора для каждого. И вот вы двое забыли все – реки крови, погибших учеников, боль потерь. И я, Искатель, так ничего и не нашедший. Вы сидите передо мной, готовые объединиться?
– Схима, – столь же тихо произнес Мятежник.
– Она в опасности, – подтвердил Император. – Таково наше учение, что послушники с готовностью жертвуют собой ради наставника. Но и мы должны быть готовы к подобной жертве ради схимы. Мы не слушали тебя – и поплатились. Теперь мы пришли, чтобы слушать.
– Странно, вам не кажется? – спросил я. – Мы трое шарахались от оружия, как простые люди от зачумленного города. Казалось бы, кого, как не нас, убивать первыми? И вот Атаман мертв, погиб Караванщик, Отшельник, Бродяга, рубака посерьезнее Ловца, – его тоже нет. Паучиха. Егерь и Ловец затерялись неизвестно где.
– К чему ты ведешь? – спросил Мятежник.
– Странно все это. Возможно, мы чего-то не знаем о схиме? Возможно, просто, решившись взяться за оружие, мы становимся уязвимыми?
– А Механик? Я ни разу не видел его с мечом.
– Зато подвал его дома был забит порохом. – Я почувствовал, как где-то глубоко начало рождаться понимание. – И погиб он во взрыве. Атамана убили саблей. Книжник начал метать стрелы – и стрелой же был сражен.
– Отшельник убит мечом, – подтвердил Мятежник. – Что ты хочешь этим всем сказать?
– Нас убивают тем оружием и тем способом, которым мы сами готовы убить другого схимника. И лишь после того, как взяли в руки оружие. Схима не в опасности.
– Как же так? – изумился Император.
– Достаточно не браться за клинок, не нападать первым ни на кого.
– Нет, брат. Все слишком далеко зашло! – воскликнул Император. – Этого нельзя оставить просто так!
– Ну вот, а говорили, что пришли слушать, – горько рассмеялся я. – Вы просто хотите мести.
– Да, хотим! – крикнул Мятежник. – Нельзя оставлять все как есть.
– Но разве вернешь этим павших? Да и как мы сможем убить того, кого ни разу даже не видели, о чьих силах не знаем ничего?
