– Это хорошо, что ты настроен столь миролюбиво, – удовлетворенно кивнул Мятежник.
– Нет, брат, ты меня не понял. Я не хочу мстить, хоть любил всех наших братьев. И даже Паучиху, несмотря на то что мы с ней никогда не ладили. Но мне не нравится, что схиму искореняют с мечом в руках. В наших ножнах тоже найдутся клинки, и я пойду с вами.
– А стоит ли?
– Стоит. Так просто с этим убийцей не сладишь. Он уже отлично продемонстрировал свою изворотливость. Посмотрю на него, попробую понять, что им движет, тогда станет ясно и как его уничтожить.
– Искатель, – подал голос Император, – мы-то как раз хотели просить тебя не вмешиваться.
– Что за ирония! – растерялся я. – Братья, ну нельзя же так! Когда я хотел остаться в стороне от ваших войн, вы наперебой уговаривали принять одну из сторон. И вот я готов сражаться рядом с вами. А что в ответ? Просите не вмешиваться. Кто же вас поймет-то?
– Ты показал, что являешься схимником в большей мере, чем каждый из нас. Ты должен выжить, воспитать учеников. Сейчас схима – это ты. Мы же готовы прикрыть тебя. Тем более что все гораздо проще, чем мы думали. Нет нужды скрываться. Достаточно просто не брать в руки меч.
– Сабля привычнее, – ответил я.
– Да какая сабля?! – вспылил Мятежник. – Всем известно: двое схимников вполне могут справиться с одним, если он не ударит их «воплем гнева». Третий не нужен, достаточно нас с Императором.
– Во-первых, откуда ты знаешь, кто будет нам противостоять? Может быть, на него и троих схимников мало. А во-вторых, даже если хватит вас двоих, то третий точно не помешает.
– В бою кого-то могут случайно убить. И этим кем-то не должен оказаться ты!
– Не привык я прятаться за чужие спины. И ты это прекрасно знаешь.
– Это – не трусость, брат. Простая предосторожность. Выжить должен лучший из нас: ты. Нам же будет спокойнее, если не станешь рисковать. Мы будем знать, что с нами схима не умрет.
– А ты понимаешь, брат, что попытка будет только одна? Мы не сможем воспользоваться «воплем гнева». Тот, кто это сделает, обречет остальных на смерть. А если дойдет до такого, значит, сам он никогда не сладит с этим убийцей. Союзников искать уже негде.
– Есть еще Егерь и Ловец.
– Не знаю. В последний раз, когда я их видел, они преследовали Императора. Это следопыты опытнее нас с тобой. И вот мы здесь, а их нет. Возможно, и в живых нет. Все должно решиться нами. Второго шанса не будет.
– Тогда тем более надо сохранить хоть кого-то.
– Мятежник, когда-то давно ты, княжье отродье, легко побивал простого разбойника, то есть меня. Но с тех пор прошло много времени. Я не уступлю вам в глубине познания схимы и, думаю, превзойду во владении оружием. Тебе не кажется, что неразумно оставлять лучшего бойца в тылу?
– Это еще вопрос, кто кого побьет, да не в этом суть, брат. Ты остаешься как лучший схимник.
– Когда же вы бросите эту дурную привычку – оставлять других без права решать? Я – не ваш ученик! Мы пойдем втроем!
– Втроем так втроем, – устало кивнул Император.
– Ты что?! – возмутился Мятежник. – Договаривались же! Он должен выжить!
– И что ты сделаешь? Свяжешь его? – Повелитель венедов хмуро усмехнулся. – Так веревки его не остановят. А цепи, которые я готовил для Атамана, остались где-то в Золотом Мосту. Иногда надо смириться, брат.
Дальше разговор сам собой угас. Мятежник начал рассказывать, что происходило в Золотом Мосту после неудавшейся попытки захвата его имперцами. Император лишь скрипнул зубами, услышав о казни своих людей. А о том, как погибла Паучиха, видимо, слышал не в первый раз. Мятежник опустил излишние подробности. Просто сказал, что они дрались с Ловцом, и в это время появился убийца. Ловец спасся, а Паучиха нет.
Взошло солнце. Зануда погнал братьев и сестру на утреннюю тренировку. Абрек попытался отговориться тем, что плотно поел, всю ночь провел в седле или ползая на пузе вокруг моей предыдущей стоянки, и сейчас хотел бы поспать. Зануда отвесил ему подзатыльник и напомнил, что было это в прошлой жизни. А в нынешней новому послушнику предстоит очень много нелегкой работы над собой, и коли что не нравится, так никто его не держит.
Я смотрел на шутливую перебранку этих двоих. Внешне такие разные, где-то глубоко в душе (да, это слово давалось все легче и легче) они были так похожи. Оба лишились отцов в детстве, оба росли, можно сказать, беспризорниками. К тому же среди горцев очень развито искусство владения ножом. А у Зануды это – любимое оружие. Абрек мог не только подхватить у него несколько новых приемов, но и обучить секретам своего народа.
Император поведал мне о том, что произошло после нашего последнего разговора. Рассказал о сомнениях Ведьмы.
– Она хотела уйти с тобой, Искатель, действительно хотела. – Голос брата был почти умоляющим, а еще я уловил в нем нотки вины. – Но и меня бросить не могла. Прости и не держи зла.
– Хватит, Император, – отмахнулся я. – Когда-то я сделал свой выбор – бросил ее ради поисков чего-то. Обидно, что не просто не нашел, а до сих пор не знаю, что же на самом деле искал. Теперь она сделала свой выбор. И по крайней мере я понимаю, ради чего Ведьма не пошла за мной. Хватит об этом. Может быть, встретимся потом, поговорим.
– И как это у нас, схимников, водится, ничего не решим, – встрял в разговор Мятежник. – Так ведь, Император?
– Не называй меня так, – попросил брат. – Мечтателем я всегда был. И хочу им для вас оставаться.
– А Империя? – спросил я. – Еще есть время, несколько лет.
– Не хочу. Хватит с меня крови. Мы с Мятежником уведем учеников из большого мира, как только разберемся с убийцей. Я уже составил грамоту, изложил в ней свою волю. Наследники – Барчук и Малышка.
– Снова ты начинаешь?! – возмутился я.
– Нет, он сам решит, воспользоваться моим советом и моим наследием или нет. Я приказал пуще глаза беречь людей, которые помнят его и Малышку в лицо. А таких немало. Если кто-то из них после обучения захочет продолжить мое дело – им помогут верные люди, их права на престол не смогут оспорить.
– Всегда найдутся несогласные, – хмыкнул Мятежник. – Поверь, я в этом разбираюсь лучше тебя.
– Глупо спорить с Мятежником о мятежах, – согласился Мечтатель.
– А Недотрога?
– Из него выйдет схимник хуже Егеря. Надеялся, что учение исправит эту черту, но он так и остался Недотрогой. Вечно отстраненный от прочих. Нет, нелюдимым его не назовешь. Просто слишком много пустой гордыни. Может, она и к месту в княжьем тереме, но из таких не выходит хороших воевод. Такие не умеют привлекать сердец ратников и простых людей. Нет, ему не править никогда.
– Он ведь лучший из твоих учеников? – уточнил я.
– Увы, лучший из выживших. Настоящие ученики погибли в Бочаге, в Кхсар Фэй ар-Румале, в Золотом Мосту. Только им мог поручить я ответственные дела. Сейчас терзаюсь. Возможно, в ту злосчастную ночь, когда мы лишились стольких братьев, мне не хватило рядом именно тех, кто сегодня здесь. Может, возьми я их с собой – Золотой Мост был бы моим?
– К чему эти гадания?
– Ты прав, Искатель. Я начинаю жить заново. Совсем как шестьдесят с чем-то лет назад, когда впервые повстречал Экспериментатора.
На четвереньках приполз Абрек, бормоча себе в бороду что-то на иверском наречии. И почему-то я был уверен, что это – отнюдь не слова благодарности Зануде. Последний сейчас вооружился двумя мечами. Барчук и Бешеная нападали на него. Первый из моих учеников приноравливался к почти забытым длинным клинкам. Меня удивило, откуда они набрали столько всевозможного оружия. На каждом из троих нынче красовалась антская кольчуга, на седлах висели арбалеты и по два колчана с болтами, а в сумках обнаружилось по два-три меча. Правда, все оружие было имперского образца. Скажу больше – раньше оно принадлежало вилецким егерям.
– А эти девятеро все твои? – спросил я у Императора, кивнув на учеников, которые сейчас под руководством Недотроги пытались заниматься тем же, чем заняты мои послушники.
– Нет, трое от Паучихи остались. Тоже худшие.
– И здесь не повезло.
– Не в везении дело. – Он тяжело вздохнул. – Когда учитель умирает, для ученика это потрясение. И гораздо большее, чем их смерти для нас. Переживают его нормально либо те, кто еще до конца не проникся схимой, либо постигнувшие ее до отпущенного им предела.
– А остальные?
– По-разному. От Паучихи пятеро осталось. Один бросился на меч, еще один ушел мстить, но почему-то Механику. Я бы даже предположил, что и взорванный порох – его рук дело, только сомневаюсь, что сумел бы он это сделать в одиночку. Брата хорошо охраняли. Кислоту этот ученик точно не перехитрил бы. Все это очень похоже на сумасшествие. Навязчивые идеи, жуткая агрессия, причем направленная на случайных людей, которых ученик счел для себя виноватыми в гибели наставника.
– Твои всерьез готовятся к бою. – В голосе Мятежника прозвучала тревога.
