– Расскажи мне о себе. Ты живешь вдвоем с братом, кажется?
Таша захлопала глазами, опять сделавшись похожей на испуганного зверька, и ей пришлось поправиться:
– Не думай, я не выведываю ваших секретов! Расскажи, что сама пожелаешь, и все. Так обычно делают друзья. Или, если хочешь, я первой расскажу о себе, а потом ты, только если захочешь. А?
Таша подумала, потом несмело кивнула. Иарра не поняла, к чему именно относится это согласие, и поэтому спросила:
– Что ты хотела бы знать? Спрашивай хоть о чем, я отвечу!
Таша отложила высосанную клешню и задумчиво смотрела через заставленный посудой стол. Ее лицо было серьезным и задумчивым, без следа глуповатой маски Бездомной. Пририсуй на лбу соответствующую метку, отрасти волосы, и она сойдет даже за Высшую, а уж за Свободную – наверняка. Иарра прикусила губу, чтобы сдержать улыбку: какая восхитительно кощунственная мысль! Жаль, ее не оценит даже дед, а все остальные и подавно.
– Я бы послушала про твою жизнь. Про все это, – Таша повела рукой, имея в виду окружающую их роскошь. – Что ты делаешь целыми днями? И про твоего деда… если ты не рассердишься.
«Ага, мы, кажется, на равных. Тебе тоже нужны сведения». Иарра улыбнулась Бездомной:
– Давай я начну с деда. Он… – она хмыкнула. – Он вздорный, капризный и жестокий. С ним никто не смеет спорить, ну, почти никто. Ему девяносто шесть лет. Моя мать родилась, когда у других уже бывают внуки, она его единственный ребенок. Бабушки давно нет. Мама не очень ладила с дедом, да с ним никто не ладит. Когда мне было восемь, он поссорились окончательно. Дед выгнал ее из дому.
Таша охнула. Иарра снова улыбнулась:
– Нет, все не так страшно. Она все еще Самурхиль из семьи энса, этого не отнять. После его смерти Дом должен перейти к ней, если только дед официально не назначит наследником кого-то другого. Он предоставил ей пользоваться семейной виллой, это к югу от Арша ниже по реке, и сказал делать там все, что хочет, лишь бы не попадалась ему на глаза. Она и не попадается, ей там хорошо, по-моему. Она мне пишет иногда. А еще у меня есть младший брат, которого я видела всего один раз, – Иарра пожала плечами. – Наверно, плохо, что я не с ней, но это дед так решил. Он сам меня воспитал, следил за моим образованием, многому учил сам. Я привыкла жить здесь.
– Ты его любишь?
От неожиданного вопроса Иарра захлопнула рот. До сих пор никому не приходило в голову ее о таком спрашивать. Любить энса. Любить солнце. Любить бога. Да разве они в этом нуждаются? Они просто есть, были и будут всегда. Зачем им чья-то любовь?
– Н-наверно, – проговорила она. – Но с ним бывает тяжело. Другие энсы его осуждают, считают, что он выжил из ума.
– Но это неправда?
– Нет. Хотя он странный, – и она хмыкнула, желая свести все к шутке. – Ты поймешь, если его увидишь.
– Вряд ли увижу.
– Можешь увидеть, если согласишься на мою просьбу.
– Какую просьбу, балла?
– Ты опять?
– Ой. Иарра. На какую просьбу?
Иарра хитро улыбнулась:
– Утром скажу. И покажу, чем я чаще всего занимаюсь. Идет?
Таша неопределенно пожала плечами. Иарра приняла это за согласие.
– А пока расскажи что-нибудь сама. Давай, а то так нечестно!
– Ну, я родилась на ферме….
Повесть Ташиной жизни оказалась незамысловатой, даже с учетом всего, что она наверняка утаила: детство на большой ферме, принадлежавшей зажиточной семье из Свободных, прилежный отец, что пользовался доверием хозяев и постепенно заслужил пост управляющего, но умер во время эпидемии, разразившейся в их краях сразу после большой засухи пятилетней давности. Дела на ферме шли все хуже, пока хозяин в конце концов не решился ее продать. Человек добрый и жалостливый, он обещал выплатить некоторую сумму денег тем из работников, кто не захочет оставаться с новыми хозяевами, и обещание сдержал. Одним из таких работников был Римуш. Получив свою долю, он отправился искать счастья в Арше и прихватил с собою сестру, которой в ту пору шел шестнадцатый год. Законы не позволяют Бездомным владеть собственностью, но полученных денег хватило им арендовать тот дом, в котором побывала Иарра, на несколько лет вперед. Еще мальчиком Римуш выучился плетению из лозы; сменив несколько мест работы, он оказался наконец в мастерской одного из известных в Арше плотников. Тот оценил способного юношу и позволил ему сделать несколько вещей на пробу. Через год плетеная мебель вошла в моду во всем Арше и не только в нем, доходы мастера выросли почти вдвое, изящные столы и кресла теперь заказывали для дворцов и храмов даже из Дарастана. Принадлежность к низшему сословию никогда не позволила бы Римушу продавать их от своего собственного имени, но, как и предполагала Иарра, брат с сестрой отнюдь не бедствовали.
Иарра слушала, потягивая разбавленное водой вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок из тонкого стекла. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом своей жизни любое из доступных ее сословию искусств, будь то музыка или математика, архитектура или астрономия – все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но всегда, с самого детства, она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.
Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев – если бы пожелала, Бездомная могла бы сломать ей руку. У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось все самое лучшее – богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей. У Таши с братом были только они сами, только их собственный ум и собственные привыкшие к работе руки, и этого странным образом оказалось достаточно. Что же произойдет, если в эти самые руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь Бездомных Римуш?
Дед был совершенно прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые в конце концов всего лишь одна из загадок далекого Эссарда.
– Ты тоже плетешь мебель?
Таша кивнула:
– Помогаю. Трудное мне не доверяют.
– Тебе нравится эта работа?
Бездомная пожала плечами:
– Когда научишься, не так уж плохо.
– Согласилась бы поменять ее на другую?
– Зачем мне ее менять?
Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:
– Хочешь, я покажу тебе мои книги?
Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука – лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, сделались тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.
– Нет! Выпусти меня! Выпусти!
Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы пошевелиться, но не могла даже почувствовать своего тела.
– Выпусти!
Потом чьи-то руки схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.
– Иарра, проснись, проснись!
Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила Бездомную за руки – так утопающий хватается за любой предмет, до которого может дотянуться:
– Нет!
– Это я, – сказала Таша. – Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.
– Ох…
Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная Бездомная.
– Спасибо, что разбудила, Таша.
– Что тебе приснилось?
– Не знаю.
Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась совершенно мокрой от пота.
– Ты кричала «выпусти меня».
– Правда? Я не помню, – она вытерла лоб краем простыни. – Ничего не помню.
– Ты трясешься. Позвать кого-то?
– Нет, все в порядке, – и правда, бешеный стук сердца постепенно стихал. Что бы ни произошло там, во сне, оно закончилось. – Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.
– Мы тебя никуда не запирали!
– Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.
Таша улыбнулась – Иарре показалось, что снисходительно:
– Это пройдет.
– Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.
Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла. Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!
