– А этот звук слышу только я или ещё кто-нибудь? – Я оглянулся на Аканша. – Ну да, понял-понял, со мной нельзя говорить на магические темы. Хотя подтвердить или опровергнуть было бы нетрудно, как думаешь?
– Нетрудно, командир, и я готов ответить, конечно. Лишь хотел уточнить, какой именно из звуков интересует командира?
– То есть как минимум не кажется. Уже хорошо. И что же это за звуки?
– Их издают защитные и атакующие магические системы замка. Бой идёт полным ходом.
– О как! А мы случаем не отстаём от графика?
– Прошу прощения, не понял вопроса.
– Мы успеваем вовремя?
– Должны. Пока, как понимаю, идёт пристрелка. Основная атака начнётся позже, когда, по расчётам, командир уже должен будет выполнять своё задание. Ни раньше – ни позже.
– Ну да… Кхм… Опять игра вслепую с надеждой непонятно на что.
Аканш развёл руками.
– Каждый должен делать, что может, и уповать на синхронность с усилиями других людей.
– А вот эту преграду как предлагаешь проходить? – осведомился Эрмах, вытягивая руку.
– Хребет.
– Не-а, – простонародно возразил маг. – Рушник.
Я в какой-то момент решил, что остатки иссякающего лингвозаклинания вздумали играть со мной не по-хорошему. Но тут же усомнился. Заклятье, облегчавшее мне изучение чужого языка, давно должно было пропасть без следа. Оно мне теперь ни к чему, соображалка и сама уже намастрячилась подбирать смысловые аналоги тем или иным имперским выражениям. Рушник так рушник…
– Где же рушник-то? – запротестовал Аканш. – Не девается ж никуда.
– А ты подожди, сейчас денется. Что делать-то будем в этой ситуации? За момент взмаха сотня не проскочит, как ни торопи.
– Сколько успеет проскочить?
– Самое большее – человек двадцать-двадцать пять.
– Хорошо, значит, первым проходит командир, проводник и две лучшие десятки. Маг, остаёшься следить за развитием событий, предпринимаешь все возможные меры предосторожности. Остальной отряд группами проходит по твоему сигналу.
– Если дадим маху – и людей положим, и отсигналим, что мы тут.
– Поэтому командиру следует сразу взять хорошую скорость, не дожидаться остальных. А мы уж как-нибудь.
– Аканш, только давай договоримся так: ты – выживешь.
– Слушаю, командир, – мой зам усмехнулся криво, совсем как Эрмах. – Одно удовольствие выполнять такие приказы.
Этот юмор оказался интернационально понятен и мне, и имперцам, а потому воспринят правильно.
– Внимание! – прошипел чародей, поднимая руку с крупной стеклянной пуговицей в пальцах. – Вперёд!
Я не собирался переспрашивать. Сказано – вперёд, значит, можно. К тому же мне-то везде можно – припомнилось с запозданием. Рисковали остальные: Эрмах и бойцы. Жаль, что Аканша не будет рядом в финале путешествия, мне пригодились бы его тонкие и точные суждения.
Тут-то в голове и забрезжила мысль, что если всё пройдёт благополучно, и в дальнейшем мне доверят формирование более крупного отряда, надо будет перетащить Аканша с собой. Насчёт Миргула и Химера ещё надо подумать, но вот Аканш – это да. Руководитель ничего не стоит в одиночку, без «второго эшелона» своих непосредственных подчинённых, на которых, по сути, ложится вся работа. Оно везде так, но в Империи хоть с этим проще.
Я был почти уверен, что на посту двухсотника, командира предоставленного мне особого отряда, задержусь ненадолго. Аштия наверняка просто испытывает меня. В дальнейшем, если хорошо покажу себя – можно поспорить! – она может перевести меня на какое-то другое место. Так что для меня исполненный в точности приказ – билет в лучшее будущее. Хочется верить.
Обернувшись, я убедился, что две десятки и проводник в целости и сохранности топают за мной следом. Значит, всё идёт по плану.
– У тебя есть магическое зрение, Эрмах?
– Само собой, командир.
– А знание специфики всех этих магических штук? Ну, всяких там пряжек и полотенец?
– Рушников? Конечно, командир.
– Это меня успокаивает. Смотри в оба за себя и за тех ребят. Я-то «чистый», мне магия нипочём.
Проводник взглянул на меня с любопытством.
– Так вот почему командира нельзя посвящать в вопросы магии и сопутствующих наук?
– Именно. А тебе разве можно в этой ситуации знать и говорить на эту тему?
– Прямо как на родине у командира – если сумею молчать. В себе-то я уверен.
Посмеялись.
– Как бы там ни было. Даже если «чистый» способен пройти сквозь магию, сигнализация всё равно может отреагировать. А нам надо вести себя тихо. Так что командиру придётся следовать моим советам.
– Я ж не отказываюсь…
– Здесь хорошо бы поднажать.
– Чужие могут встретиться?
– Демоны-то? Конечно.
– Тогда поднажмём.
Несколько минут мы шагали молча. Потом Эрмах схватил меня за рукав.
– Впереди перелив.
Я сам едва-едва, на границе сознания улавливал что-то такое в воздухе, что-то смутное, скорее ощущаемое, чем видимое. Как и раньше, магию я способен был воспринять лишь столь же неосознанно, как её чувствуют животные.
Мы задержались у поворота, потом по жесту Эрмаха принялись пятиться назад.
– Приготовьтесь, – прошипел проводник. – Раз! Вперёд!
Он сам рванул с места резче, чем все мы, причём в прыжке клюнул головой, будто цапля, покатился кубарем – и вскочил на ноги совсем иным, чем упал. Серая с бурым неровная, словно оспой изъеденная кожа, странный разрез глаз, костяные надбровья, наросты в нижней части скул… О комплекции вообще лучше было помолчать – такой жуткой комбинации тощих, словно палки, ног и массивных, прямо-таки лопающихся от мышечной массы плеч я и представить себе не мог. Волосы исчезли, зато появились мелкие гибкие колючки, растущие участками. Дикое зрелище.
– С золотарём хлеб делить! – выдал он в ярости, малоприлично поёрзал всем телом и вернулся в человеческий облик. Видимо, это было какое-то очень сочное ругательство.
Бойцы, сопровождавшие нас, все как один смотрели на Эрмаха с подозрением.
– Я никому не скажу, – вырвалось у меня.
– Да говори сколько угодно!.. Прошу прощения у командира за фамильярность.
– Ладно-ладно, закрыли тему. Дальше-то у нас что?
– Поворот. Вот туда. Здесь должна быть гребёнка. Которой почему-то нет.
– Что за гребёнка?
– Переходный ответ одной защитной системы относительно другой. Но я этого не говорил.
– А я не слышал. Что будем делать?
– Проходить. Может, у гребёнки диапазон отклонения не ограничен стенами. Такое бывает.
– Не в замковых системах, – подал голос один из десятников. Впрочем, если он сейчас и возразил в чём-то существенном нашему проводнику, то возражением всё ограничилось. Десятник и его бойцы тут же направились за нами, стоило мне и Эрмаху сдвинуться с места.
– Так каково твоё предположение? – решился спросить я.
– В гребёнку не так просто влететь. Увидим, всё увидим заранее!.. Ага, вот и гребёночка. – Эрмах резко остановился, я налетел бы на него, если б не моя нынешняя подготовка. – Так? И в чём же дело? Почему она здесь, а не там?
– Ты мог немного перепутать место.
– Я – не мог.
– Может, систему развернули?
– Ребята, а это критично, почему гребешок оказался не там, а здесь?
– Конечно, командир, это важно. Если систему развернули, то нужный нам объект надо искать в другом месте.
– То есть ты в курсе задачи?
– Конечно, – проводник был спокоен, будто каменное изваяние. – Иначе как бы я знал, куда и как вести отряд?
Коридоры катакомб становились всё уже, чаще принимались выписывать замысловатые кренделя, порой пересекаясь сами с собой. Эрмах без труда находил путь в этом лабиринте, и я больше не пытался расспрашивать его ни о чём. В конце концов, он профессионал.
Время от времени попадались довольно крупные залы. Ходы, ведущие туда, изливали на перекрёстки целые потоки света, каждый раз нового оттенка и по-новому ощущаемые. Некоторые вызывали безотчётный страх, некоторые – равнодушие, некоторые чаровали, но не настолько, чтоб забыть о цели путешествия и стоять, смотреть, теряя волю. Два раза проводник резко менял направление, и лишь с запозданием мы понимали, что таким образом избегали столкновения с отрядом противника. Успешно избегали!
– Да уж, сам я б ни за что не нашёл дороги, – выговорил я.
– Я был уверен, что смогу вернуться и вести командира дальше.
– Ты здесь раньше жил?
– Я жил именно здесь. В этих катакомбах я прятался от местного лорда. Два года.
– И тогда разведал тут все ходы и выходы?
– Иначе б не был жив теперь.
– Кхм… А что за счёт был к тебе у местного лорда?
– Он мой старший брат.
Я поскрёб затылок. Усталость накладывалась на нервирующую необходимость двигаться ещё быстрее, поэтому думать получалось плохо. Чем можно прокомментировать услышанное? Не найдя, что б такое изречь, я лишь развёл руками. Тем более что ситуация была кристально ясной даже для человека, в том числе и чужака в Империи.
