– Ни фига это не знак! – вдруг заявил он. – Это цифра. Третий переход. Слева.
Я уставился на исчирканный Эрмахом листочек, потом – на указанный коридорчик. Приземистый, сразу берёт вниз. И попахивает оттуда малоприятно. Разит, если уж честно.
– Уверен?
– Думаю, что так. В чём тут может быть уверен кто-либо, кроме проводника? Да и тот…
– Это да… Ладно, рискнём. Вперёд, ребята. Заодно посмотрите, что там так воняет. Не опасно ли.
– Разве что для настроения, – пробормотал Миргул. Кинул оценивающий взгляд в мою сторону – я сделал вид, будто не слышал. Кажется, по местным нравам мне именно так и надлежит вести себя.
Разведчики нырнули в проход первыми, за ними – остальные. Скоро стало ясно, откуда запах: неаппетитные полуобглоданные, изрядно протухшие останки местами покрывали пол, и довольно-таки плотным слоем. Они мерзко хрустели под ногами, исторгая смрад. То ли помойка, то ли просто так сложилось. Хорошо хоть не отхожий ровик какого-нибудь местного гарнизона. Хотя, в общем, разница с ним была бы небольшая.
– Правильно решили, – прошептал мне Аканш, для верности заглядывая в листок. – Вот тут развилка. Нам направо. Всё как нарисовано.
– Думаешь, он знал, как там загажено?
– Кто – Эрмах? Сомневаюсь, командир.
– А то тонко было бы продумано – в вонищу, подозреваю, и местные сунутся в последнюю очередь. И искать нас там не стали бы. Если, конечно, ход продуманный.
– Едва ли продуманный.
– Да уж. Так! Давайте-ка тут попробуем расположиться передохнуть и подождать наших самоотверженных отвлекателей. Аканш, Миргул – проследите за безопасностью. И высматривайте нашего проводника.
– Почему ж именно его? Он ведь как раз мог там лечь.
– Если проводник там лёг, остальные сюда не доберутся. Но и без моих пояснений ты ведь понимаешь, что делать, верно?
– Так, командир.
– Сколько у нас осталось времени, Аканш? – спросил я, кинув взгляд на свои часы. По моим расчётам нам на путешествие оставалось чуть больше шести часов.
– Четверть суток, командир.
– Соображаем, куда теперь сворачивать. Сюда вроде. Как думаешь? Аканш зашуршал схемой.
– Вроде сюда…
– Сюда, сюда! – слабо окликнул знакомый голос из-за поворота. – Правильно идёте.
– Откуда ты нарисовался?! – воскликнул мой зам, бросаясь вперёд. За ним, погромыхивая сапогами, ринулись бойцы. – Мне четверть часа назад разведчики клялись, что впереди никого. Головы поотрываю!
– Уметь надо, – усмехнулся белый от усталости и боли Эрмах. – Я – умею. Не надо никому ничего отрывать.
Он опирался на плечо одного из возчиков, тоже измотанного, ещё трое спешили следом. Чувствовалось, что ничего, кроме хорошего отдыха, этой компании в непосредственной перспективе не грезится. Впору посочувствовать, ведь никому из нас настоящий отдых не «грозил» раньше чем через сутки.
– Ты ранен? – спросил я, пока двое бойцов перенимали проводника у его добровольного помощника и усаживали на скальный уступ.
– Нет. Ногу подвернул. Когда уматывали.
– А остальные возчики где?
– Там, – Эрмах криво усмехнулся и мотнул головой. – Пусть командир не боится – никому ничего не расскажут, даже если знали.
– Твоя работа, что ли?
– Зачем? Местным боевичкам в этом помогать не надо. Они сперва бьют, а потом уже думают, не надо ли было в плен попробовать.
– Если б всегда так, – пробормотал Аканш. – И готов гарантировать, что их не разговорят?
– С кишками да мозгами наружу не поговоришь, господин сотник.
– Откуда тебе такие подробности известны?
– Оттуда же, откуда и подвёрнутая нога. Подзадержался. Потом голову уносил на скорости.
Мой зам лицом обозначил, что фамильярность ему не по вкусу, но на словах выговаривать не стал. Явно не из-за собственной добросердечности. Проблема-то, похоже, лежала в области сложных схем подчинения у нашего проводника. Да, подчинён, да, обязан выполнять все приказы… Но субординация чуток иная, чем у рядовых бойцов и десятников.
Всё это я отметил машинально, и лишь потому, что честно желал проникнуть в тайны имперских традиций. Если не проникнуться или и начать чувствовать, то хотя бы точно знать – необходимо.
– Идти-то как, сможешь?
– Если надо, то куда я денусь.
– Если тебе ноги отрубить, то как бы ни было надо, во фрунт не вытянешься, не промаршируешь, разве только проползёшь.
– Надеюсь, командир не станет сейчас дорубливать недосвёрнутое?
– Мага сюда. – И, подождав, уточнил у специалиста: – Что скажешь?
– Перелома нет. Вывих. Сейчас вправлю, обмотаем и обезболим. Потом полечим.
– Лучший вариант! Давай. Время уже поджимает.
– Скоро начнутся магические кордоны.
– Их обычно хотя бы частично, но можно обойти, – сказал проводник, морщась под прикосновениями чародея. – Так что мне понадобится помощь мага или господина сотника.
– Помощь-то будет, – с оттенком лени проговорил я. – Но за кордон, который мы не сможем пройти все вместе, пойду я один. А что будут делать остальные? Охранять чужие рубежи?
– Мы сориентируемся. Это не должно быть заботой командира. Его забота – его задание.
– Если бы, – я позвенел личными знаками бойцов в поясной сумке. – А, впрочем, посмотрим. Паниковать рано. Эрмах?
– Почти в порядке. – Он поднялся, закатил глаза к пещерному своду. – Как же хорошо…
– Представляю. Веди!
Здесь уже было не до разглядывания катакомб – мы неслись вперёд с самой большой скоростью, которую можно выжать из довольно крупного отряда, потому что нам на пути могли встретиться места, где пройти удастся не вдруг, и поиск пути потребует времени. К тому же на определённом этапе мне предстоит тащиться к сердцу замковых магических систем в полном одиночестве. Заплутать – раз плюнуть, ещё и прячься от всяких дозорных. Словом, нужен запас минут, а лучше – часов.
– Впереди бахрома, – вполголоса произнёс маг. Поразительно – и Эрмах, и Аканш его отлично поняли.
– И с какого боку переливается?
– Справа.
– Какие варианты слева, Эрмах?
– А зачем нам варианты? Можно и тут попробовать пройти. Бахрома ж, и только справа переливается.
– Можно перевод? – полюбопытствовал я.
– Нам нельзя рисковать! – отрезал Аканш, продолжая с магом и проводником свой узкоспециальный разговор. – Ищи варианты!.. – Только тут он обратил внимание и на меня с моим недоумением. – Речь тут о частично наличествующей магической преграде, командир. Я б сказал, соваться туда не стоит даже притом, что вероятность вляпаться и поднять шум очень мала.
– Нам бы лучше нулевую.
– Нулевых тут не предусмотрено, командир.
– А всё-таки поищите-ка что-нибудь слева. Вдруг в тех краях бахрома не такая бахромистая.
– Давай сбегаем вдвоём, посмотрим, а, сотник? – деловито предложил Эрмах.
– Людей с собой возьмите.
– Инш, Тахи – за сотником, – распорядился Миргул.
Они вернулись через несколько минут.
– Там вообще пряжка, – объяснил Аканш.
– А что такое пряжка?
– Командира запрещено посвящать в вопросы магии.
– Вот, блин…
– Значит, придётся идти тут.
– Не тебе решать, маг!
– Что скажет командир?
– Командира запрещено посвящать в вопросы магии, – проворчал я. – Так что меня можете даже не трогать. Аканш?
– Идём здесь, – решился мой зам. – А что делать… Миргул, выставляй авангардную десятку! Маг – внимательно!
Чародей смерил сотника таким злобным взглядом, что я удивился, как это Аканш не проглотил собственный язык. Но моего зама трудно было смутить взглядами – он и сам умел смотреть. Попытка мага безмолвно адресовать начальству что-то вроде: «Жену свою учи щи варить» пропала зря.
Стронулись с места не сразу, и чуть ли не на каждом шагу следовала пауза, предназначенная для принятия мер предосторожности, суть которых так и осталась для меня таинственной. Само собой, я ведь даже приблизительно не представлял себе, какие именно магические и околомагические явления послужили причиной появления всех этих мер. Спрашивать было бесполезно. Следуя приказу свыше, мой зам и все остальные офицеры старательно оберегали меня от такого рода знаний. Ну и пожалуйста, не больно-то хотелось! Я был в отряде единственным, кто имел возможность покрутить головой, отвлекаясь на красоты переходов и зал.
Правда, особых красот не наблюдалось. Пыльные серые стены, скучные низкие своды с крупными наплывами, хоть полы ровные – и то спасибо. Пустота вокруг успокаивала, а вот тишины больше не было – помимо шарканья и топота, шороха, звяканья и шёпота, периодически возникающего на периферии сознания, в воздухе присутствовал намёк на какой-то отдалённый странный звук. Иногда он вызывал в сознании ассоциации с каким-нибудь фабричным производством, иной раз – с лифтом в многоквартирном доме (господи, как же давно я не слышал ни того, ни другого!), иногда рассыпался подобием райской мелодии, выводимой в струнах арфы тонкой гибкой девичьей рукой. Почему мне так показалось? Кто б ответил…
