Операция затягивалась. По всему выходило, что ночевать придётся тут же, в лесу. А потому ближе к закату Роннар повёл отряд на вершину скального холма, лишь кое-как утыканного хилыми кривыми сосенками – всё вокруг видно напрогляд. Отсюда лес выглядел настоящей чащобой, густо сплетённой и более страшной, чем было на самом деле. Как по такой путешествовать? Ближе к горизонту её монолит начинал походить на странного оттенка густо припылённый лишайник, расползшийся по покатым горам. А вон видно стальное, лишь чуть темнее, чем облака, пятно большого озера. В нём, наверное, много рыбы, и вода чертовски холодная.
Горизонт был затянут дымкою, и ею же густо вымазывал кроны далёких деревьев, да вершины скал и перекаты холмов, всё превращая в серое подобие самой же себя. Почему-то эта смутность до странного трогала сердце. Она открывала человеческим глазам край той самой великой тайны мира, разгадку которой люди ищут от начала времён и будут искать до их конца.
Впрочем, сейчас Роннара волновали заботы иного порядка. Вполне насущные, материальные.
– Соберите как можно больше хвороста. Если сушинка найдётся, валите и тащите.
– Крупную сюда наверх не заволочь.
– Ищите мелкие.
– Да зачем их? Неужели мы будем палить костры? – вмешался Габеш. – Да отсюда их будет видно на всю округу! Считай, то же приглашение!
Мы в любом случае открыты взгляду. Бестии уже знают, где мы. Не могут не знать. Так что, оставшись без света, мы навредим только себе – эти, из Тусклого, намного лучше, чем мы, видят в темноте. Готовьте большие костры, чтоб было видно каждую травинку. И приготовьтесь использовать их в бою. Вообще всё использовать: хоть камни, хоть палки. Ночью биться с бестиями вдвойне сложно.
– Может, окружить вершину полукольцом костров?
– Будем благоразумны: нам просто не успеть собрать столько топлива. К тому же огонь может угрожать не только врагу, но и нам самим. Готовиться надо с умом. Вот и готовьтесь!
Вечернее солнце спешило накалить скалы как можно сильнее; пятна лишайника, греющиеся на них, дышали зноем. Иоманцы устраивались на временной стоянке так же обстоятельно, как делали всё в своей земледельческой жизни. Самые торопливые разложили костерок и готовили какую-то простенькую еду: очевидно, что ближе к закату не будет возможности ни поесть, ни отдохнуть. Мужики всё отлично понимают. Вон один из них уже прикорнул с краешка, разумно полагая, что сколько минуток сна он оторвёт – то и будет его. И правильно – от отдохнувшего больше толку.
Так что Роннар положил отдыхать часть своих людей, как только запас хвороста и сушин показался ему достаточным, а позже, перед закатом – оставшуюся часть. И этим повезло больше, потому что движение в густой зелени внизу первый раз заметили уже в густой полутьме. Считай – ночью. Аригис как раз его и заметил, сразу поднял всех ближайших спящих и выхватил головню из единственного костра, готовый поджигать наваленные по периметру кучи хвороста. Мужчины расхватали оружие и подобрались. Предводитель косился на них с неудовольствием – собрались на драку раньше времени, и к моменту нападения внимание уже рассеется.
Как бы, начав зевать, мужики стрел на себя не наловили.
– Хорошо их видишь? – спросил Роннар, подойдя к коллеге-поборнику. Аригис был силён именно хорошим чутьём на приближающихся бестий, а заодно отличался умением ориентироваться в лесу, в горах – где угодно. Здесь сын короля ему здорово уступал. Зато из них двоих он лучше сражался и один умел лечить.
Один – на весь большой посёлок.
– Нет. Но тот, кого видел, явно был не зверь и не кто-то из наших. Наверное, их разведчики.
– Они должны были нас давно найти.
– Так и нашли. Уверен. Но выжидают. Примериваются. Продуманные, уроды!
– Когда полезут – как считаешь?
– Не в полночь, думаю. Они прилично видят в темноте, но всё-таки хуже, чем хищники. Ещё немного, и станет слишком темно даже для них. Значит, нападут прямо сейчас.
– Ну да. – Роннар присел у камня. Он старался держаться спиной к разгорающимся кострам, чтоб огонь не слепил его, а наоборот, помогал. Но когда свет в затылок, он превращает человека в отличную мишень, так что следовало проявить осторожность. – Может, нам с тобой разделиться?.. Честно сказать – заело до тошноты быть самым крутым в округе. Вечно на меня больше всего забот ложится!
Так и бывает, – с беспримерным хладнокровием ответил Аригис. – Больше умения – больше ответственности. Видел ли ты где-нибудь, чтоб на деревенского дурачка валили дополнительную работу? Или требовали хотя бы подати платить? Метёт двор и дрова колет – уже хорошо, уже все рады. Понял, в чём хитрость? Выгоднее быть деревенским дурачком!
– Да, как-то так. – Поборник скинул плащ и перетянул ремни, чтоб было удобнее. – Не повезло нам с тобой родиться толковыми парнями, а?
Из темноты внизу прилетела сулица, цокнула по валуну и задела одного из дозорных, к счастью, бескровно, просто стукнула древком.
– На излёте, – откомментировал Аригис. – Пойду на ту сторону. Давай, Ро. Удачи.
– Экономить стрелы! Не лупить в темноту. Ясно?
– Вполне, – вякнул кто-то поблизости вполголоса, но тут же зашуршали шаги и голоса, и приказ, как и раньше делалось, был живо доведён до сведения всех лучников.
Их в отряде немного. Иоманские крестьяне охотились много и часто, но предпочитали приёмы, не требующиеся особых навыков – силки, облавы с собаками, рогатины на крупного зверя вроде медведя или кабана, которые сами прут навстречу смерти, и в схватке с ними главное – держать себя в руках. Меньшее число земледельцев тратило время на то, чтоб поднатореть в метании дротика. На овладение искусством стрельбы силы и время тратили единицы. И теперь приходилось доверять луки юнцам – тем, от кого маловато толку в сшибке меч на меч.
А эти, само собой, могли кого-то подстрелить только в упор. Тупо сеять стрелами по кустам – значит ослаблять себя в будущем, а ночь впереди длинная. Осмотрительность всегда на пользу.
Бестии повалили внезапно, без какого-либо, хотя бы малого предупреждения вроде шороха кустов или хруста веточек под сапогами, и сразу с нескольких сторон. Ребята, совсем недавно знавшие только соху и косу, кинулись на врага безмолвно, с бесстрастной решимостью солдат, в мозг костей которых вбиты базовые приёмы боевых действий. И Роннар, если б мог выкроить кусочек своего внимания, испытал бы гордость за них.
Но на это не было времени.
Оказалось вдвойне трудно сражаться на самом краю вершины – здесь ноги уже скользили, простор для манёвра отсутствовал. Но отступить ближе к кострам поборник пока не хотел. Он-то мастер и всё такое, а вот его спутники, если затеют драться прямо у самого огня, запросто могут в него влететь. Бестии будут дураками, если не попытаются воспользоваться подобной возможностью.
То есть схватка рано или поздно сама переместится в полукольцо костров. Это будет скоро, однако пока…
Приноровившись, Роннар даже порадовался, что ему приходится держаться на крутояре – отсюда было сподручнее сшибать бестий вниз. Никаких хитрых ухваток: просто слегка вывести противника из равновесия и подтолкнуть, сбив им ещё одного или двух карабкающихся следом. Разумеется, удобное положение удастся удержать недолго. Само собой, враг его скоро обойдёт. Была б тут целая армия поборников.
Впрочем, крестьяне пока держались отлично. Сперва резались у самого склона, потом слегка отступили к кострам, и кто-то из ребят помоложе, испугавшись, выхватил из огня головню и принялся размахивать ею, щедро сея искры. Странно, но на некоторых бестий этот наивный приём почему-то произвёл впечатление. Может, заподозрили тут какую-то хитрость?
Самую чуточку подались назад – может быть, только на пару мгновений, чтоб сориентироваться или перегруппироваться. Но, оценив инициативу, другие мужики тоже расхватали из костров ветки, и тычки горящих головней начали становиться реально опасными.
Искры пригоршнями усыпали лбы валунов. Переступая по занимающемуся лишайнику, Роннар не мешал своим бойцам. Он уже привык чувствовать спиной, что там затевают его спутники, и был почти уверен, что не получит факелом по загривку. Зато иоманцы, кажется, приободрились. Можно подумать, будто горящие ветки для них – что-то вроде амулетов, защищающих от страшной вражеской магии, если она есть. А может, просто оберег от ночной темноты. Такая же иллюзия, как нож в руках подростка, не научившегося им пользоваться.
Сражались долго, Роннару показалось, что бесконечно – он даже начал уставать, а такое раньше не происходило никогда. Всё-таки обучение, полученное им, направлено было и на укрепление тела тоже, и на выработку привычки к долгому бою. Ну, чего могут стоить навыки и искусность воина, если этого самого воина хватит на пару минут интенсивной схватки, а потом он выдохнется и ляжет? Разумеется, в случае с поборником от чувства усталости до бессилия ещё очень и очень далеко, есть ведь такая вещь, как второе дыхание, а там и до третьего рукой подать. Но и первое изнеможение уже настораживает, если до рассвета далеко.
