Луис прекрасно сознавал, какое грязное у него платье, как ужасно выглядит Аземар. Он закутал друга в свой плащ, бросив стражнику, спросившему, что за нищий идет с ним, что это не его ума дело. Стражник стушевался от такого ответа и тут же пропустил их.
Луис достиг своей цели – снискал репутацию страшного человека и добился уважения. Он ненавидел себя такого: лающего, рычащего пса, который не доверяет даже своему хозяину.
Они прошли по дворцовым коридорам до комнат Луиса. Он вошел первым.
– Слуга, неси еду и питье для нашего гостя. Сейчас же!
Только теперь он заметил, кто находится в комнате. Здесь был слуга, была Беатрис, пила что-то из чашки, а напротив нее на диване, предназначенном для гостей, сидел довольно странный посетитель. Мальчик, но не совсем мальчик. Кожа у него была гладкая, мышцы без всякого рельефа. Но при этом он был в железном нагруднике, на поясе болтались пустые ножны. Очень странно. Проносить оружие во дворец было запрещено, и почти все посетители отдавали свои мечи вместе с ножнами. Только не этот парень. Кажется, он очень хотел подчеркнуть, что обычно носит меч.
– Луис, что случилось? Кто это с тобой? – Беатрис переполняло беспокойство.
– Друг, – ответил он, – мой друг Аземар, из наших краев.
– Что с ним случилось?
– Не обращай внимания. Слуга, принеси ему воды, воды.
Слуга кинулся наливать воду из чаши, а взгляд Аземара блуждал по комнате.
– Здесь повсюду змеи, – сказал он.
– Это всего лишь картины, мой друг, это на картинах. – Луис не мог отвести глаз от мальчика на диване.
– Кто это? – спросил он.
– Кто-то из слуг императора, – сказала Беатрис. Аземар жадно глотал воду.
Змееглаз встал и поклонился.
– Я имею честь говорить с ученым Луисом?
– Сейчас не самое подходящее время, – сказал Луис, указывая на Аземара.
– У меня очень важное дело. – Мальчик показал медаль, данную ему императором.
– Хватит с меня амулетов на сегодня, – сказал Луис.
– Это знак доверенного лица императора. Он дает его только тем, кому особо доверяет.
– Что ж, рад за тебя, – сказал Луис, – однако… – Ему в голову пришла одна мысль. Он же думал над тем, как ему попасть к императору. Этот мальчик может ему пригодиться.
– Я буду счастлив принять тебя позже, завтра, – сказал Луис, – просто в данный момент… – Он указал на свою грязную одежду, затем на Аземара.
– Ты примешь меня сейчас, – возразил Змееглаз.
Луис за время жизни во дворце сталкивался с разными неожиданностями, но этот мальчик вел себя поистине странно. Он даже смахивал на умалишенного. Аземар рухнул прямо на пол, Беатрис со слугой склонились над ним, однако мальчик вел себя так, будто все это было самым обычным делом. Он стоял, застыв в официальном поклоне, дожидаясь ответа Луиса.
– Положите Аземара на кровать, – велел Луис.
Аземара подняли и повлекли через всю комнату в спальню в глубине покоев, а мальчик так и стоял, глядя на Луиса с величайшим вниманием. Он смотрел так пристально, что Луису стало не по себе.
– Но госпожа должна покинуть комнату, прежде чем мы начнем раздевать его, господин, – сказал слуга.
– Не валяй дурака, – отрезал Луис. – Еще поколение назад наши предки жили в общих домах. Неужели ты думаешь, что она никогда не видела голого мужчину?
– Люди будут болтать.
– Не будут, если ты не будешь. Сними с него эти обноски. И сходи за врачом, разве не видишь, что он ранен?
Слуга поклонился и вышел из комнаты, а Луис сам принялся стягивать с друга грязную одежду, Беатрис вышла, чтобы принести чистой воды и полотенце и обтереть его. Луис бросил одежду на пол, и она упала с влажным шлепком – настолько каждая ниточка пропиталась кровью. Все тело Аземара тоже было покрыто красными пятнами, однако он не был ранен. Луис так и не нашел ни одной царапины.
– Когда же я могу рассчитывать на аудиенцию? – спросил Змееглаз. – Я с удовольствием расскажу императору о твоих умениях и твоей славе.
Луис ощупал грудь и руки Аземара, затем ноги, выискивая раны. Ничего. Телесно его друг совершенно невредим.
– Или мне рассказать императору, как грубо приняли его доверенного слугу? Волкодлака в палатке императора и то встретили приветливее, чем меня во дворце.
Теперь уже Луис уставился на него.
– Ты знаешь о человеке-волке?
– Я был там, когда он ворвался в палатку императора. Я защищал императора, в отличие от слабаков греков.
Беатрис вернулась со слугой и дворцовым доктором. Она не стала подходить к постели, чтобы не оскорбить чувства изнеженных греков.
– Вы пока займитесь им сами, – сказал Луис. – Мне необходимо поговорить с этим юношей.
– Хорошо, Луис, – отозвалась Беатрис. – Но что происходит?
– Это Аземар. Ты знаешь, я рассказывал тебе о нем. Мой друг из монастыря. Он прекрасный человек, насколько я понимаю, он сильно рисковал, чтобы прийти сюда. Мы обязаны помочь ему всем, чем сможем.
– Я побуду с ним.
– Я вернусь как можно скорее. – Луис повернулся к Змееглазу. – Мы с тобой прогуляемся, – сказал он.
– Как пожелаешь, – отозвался Змееглаз.
Они вышли из комнаты и прошли по коридору до окна, выходящего в сад. Окно было закрыто ставнями по причине внеурочной зимы.
– Ты не боишься холода? – спросил Луис. После душной темницы ему хотелось на свежий воздух.
– Я могучий воин, я могу вытерпеть все, что угодно, – заявил Змееглаз.
Луис окончательно уверился, что имеет дело с ненормальным или по меньшей мере приверженцем совершенно чуждой ему культуры. Но мальчик говорил по-гречески с грубоватым северным акцентом. Он точно викинг, как и отец самого Луиса.
– Отлично, в таком случае прогуляемся по саду.
Они вышли в закрытый дворик со статуей сатира. Моросил мелкий дождик, и казалось, что сатир пытается убежать от него. Луис мысленно посмеялся, решив, что шансов сбежать у сатира не больше, чем у него самого.
– Ты северянин? – спросил Луис на языке скандинавов.
– Да, я викинг, – ответил Змееглаз. – Мы славимся своей неукротимостью.
– Воистину так, – согласился Луис. – Я хотел бы задать тебе несколько вопросов, но раз уж ты пришел ко мне, то явно сам хочешь что-то спросить.
– Ты ведь известный мастер снимать проклятия?
– Да. – Луис решил, что не стоит его поправлять. Репутация при дворе это все, а слова «известный» и «мастер» дорогого стоят.
– На императоре лежит проклятие.
– Говорить так – государственная измена, – предостерег Луис.
– Нет, это правда, – сказал Змееглаз. – Это его собственные слова.
– Что же он говорил?
– Что он проклят. Демоны пытаются одурачить его.
– И человек-волк был одним из них?
– Наверное. Уж он точно пытался одурачить императора.
– Как это?
– Он дал ему меч и просил убить его.
– Зачем он так сделал?
– Дикие народы много знают о богах. Он сказал, по следу императора идет волк. Это часть великого магического обряда. Мне кажется, он сам мог быть тем волком, он грозил, что убьет императора, если император не убьет его.
– Он хотел умереть?
– Он сказал, это единственный способ предотвратить то, что надвигается.
– А что надвигается?
– Славная гибель. – Змееглаз широко улыбнулся, как нормальный человек может улыбнуться, услышав, что на обед подадут его любимое кушанье.
– И что же сделал император?
– Он велел заключить его под стражу и допросить. Он приказал начальнику священных покоев собрать лучших ученых, чтобы они допросили волкодлака, выяснили, что именно происходит. Я лично отвозил ему сообщение.
Луис сглотнул комок в горле. Он в Магнавре был новичок, чужестранец, неопытный, мало знающий. Вовсе не великий ученый, хотя ректор выставил его именно таким. Начальник священных покоев исполнил приказ императора.
– А ты поверил словам волкодлака?
– У нас много разных легенд. Некоторые правдивы, другие – нет. У нас в семье рассказывали столько разных историй. Все они об одном и том же. Может, человек-волк слишком сильно в них поверил. Святые люди проводят так много времени в одиночестве, что у них мозги киснут.
– А что за истории?
– Я рассказываю свою историю только в надежде на награду.
– Какой награды ты хочешь?
– Услуги от тебя.
– Я всегда к услугам доверенного лица императора.
– Тогда я расскажу тебе свою историю.
И Змееглаз рассказал ему ту легенду, которую он пересказывал на ступенях Святой Софии, ту самую, за которую диковинный чужеземец заплатил ему волчьей шкурой, когда он шел с армией варягов из Киева. Он рассказал о рабыне, у которой было два сына, вовлеченных в замыслы богов, рабыня прятала своих детей, однако женщина, которая несла в себе воющую руну, неизменно призывала их, всегда призывала, потому что должна.
Юноши возвращались, чтобы убить и умереть, один становился волком, другой – пищей для волка, он давал брату силу, необходимую, чтобы уничтожить старого бога Одина в его человеческом воплощении. Бог О́дин рад такой судьбе, он показывает норнам – греки называют их мойрами – предсказанную ими смерть, умирает в мире людей, чтобы жить вечно в своем мире. Юноши становятся жертвой, вечной жертвой, частью истории, которая разыгрывается на протяжении всего существования человечества и будет разыгрываться снова и снова, пока не наступит Рагнарёк, сумерки богов. Тогда юноши спасутся от своей судьбы: брат не убьет брата, чудовищный волк Фенрир, плененный и связанный богами, вырвется на свободу, и старые боги погибнут от его клыков.
