Мы продолжали двигаться по коридору, ведущему от главного входа к тронному залу. Здесь оказалось на удивление малолюдно, хотя, поднимаясь по ступеням, я могла бы поклясться, что не менее полусотни лиц виднелось в ныне пустых окнах. Пользуясь отсутствием свидетелей, холодно спросила:
– Что вы хотите мне этим сказать?
Теодор спокойно пояснил:
– После полуночи не высовывайтесь из ваших покоев без сопровождения Дэсмонда.
– Вы меня пугаете, – выдохнула невольно.
– Предупреждаю, – поправил его высочество. – Вами легко манипулировать, леди оттон Грэйд, что наглядно продемонстрировало ваше похищение. Понимаю, что Дэс отныне будет неизменно контролировать, но все же счел своим долгом предупредить.
От упоминания о том, как я наиглупейшим образом поддалась на провокацию управляющего господина Аннельского, у меня порозовели щеки. И мысли о родовом замке Грэйд привели к вопросу:
– Как его светлость узнал о похищении?
В первый момент мне показалось, что принц Теодор не ответит, но черный маг, бросив на меня злой взгляд, произнес:
– Гром завыл.
Я опустила глаза.
– Работал черный маг, – продолжил его высочество. – Лишь много позже мы выяснили, что это был лорд Аури. Слепок вашей ауры он перекинул на одного из раненых слуг. Дэс, не ожидая подобного от церковников, помчался в город. И только настигнув телегу лекарей, осознал произошедшее. О том, чтобы догонять вас по горячим следам, уже не было и речи.
Вход в тронный зал мы миновали, и я лишь мельком заметила внушительный позолоченный трон императора и трон гораздо меньшего размера для императрицы, находящиеся на постаменте, к которому вело не менее девяти ступеней.
– К утру мы блокировали все дороги на всех направлениях, – Теодор усмехнулся, – и купились на зов вашего амулета. К тому моменту, как настигли карету, в которой вы ехали до этого самого утра, там оставался лишь кулон. Собственно охрану кареты церковники оставили нам на растерзание.
Вздрогнув, испуганно посмотрела на принца.
– Естественно, мы никого не растерзали, леди оттон Грэйд! – раздраженно воскликнул его высочество. А затем спокойно добавил: – Даже похоронили в черте городского кладбища.
– Это чудовищно! – не сдержалась я.
– Чудовищно – хоронить заживо, – зло ответил Теодор. – А мы почти всех успели убить… кажется.
Он как-то нахмурился, будто бы припоминая произошедшее, и пробормотал:
– Кажется, всех…
Мне казалось, что я близка к обмороку.
– В целом неважно, – отмахнулся его высочество, – так о чем мы?
Остановившись, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Задержала дыхание, досчитала до десяти, выдохнула и лишь после этого продолжила путь, намереваясь более никогда, ни при каких условиях не игнорировать просьбы лорда Грэйда. Никогда более!
– Вы слишком остро реагируете, – задумчиво отметил принц Теодор.
– Я реагирую адекватно, – откровенно не сдержалась, – и мне поистине не понять, как можно быть настолько жестокими!
На его высочество я не смотрела и не взглянула, даже когда пауза в разговоре затянулась. После того как мы миновали еще один коридор, принц неожиданно язвительно поинтересовался:
– А над убиенным и хорошо прожаренным цыпленком вы тоже слезы льете?
Осознав, что надо мной банальным образом измываются, зло ответила:
– Нет, он же был для начала убиенным. И лишь после хорошо прожаренным!
– Монастырская логика, – не менее язвительно протянул принц Теодор.
– Понимаете ли, – вспылила я, – это всеобщая логика. И только черные маги готовы для начала хорошо прожарить ножку цыпленка, чтобы после отрезать ее у живого существа и съесть, наблюдая за страданиями несчастного.
Его высочество усмехнулся и кровожадно протянул:
– С кровью вкуснее…
Окончательно вспылив, взглянула на принца и не менее язвительно поинтересовалась:
– Вы добиваетесь того, чтобы я окончательно поверила в неимоверную жестокость черных магов?
Улыбнувшись, его высочество отрицательно покачал головой и снисходительно пояснил:
– Нет, леди оттон Грэйд, я добиваюсь того, чтобы вы предстали перед двором моей матушки не запуганной едва освобожденной послушницей монастыря, а уверенной в себе и несколько раздраженной светской львицей, которая сумеет дать отпор всякому насмешнику. Мы во дворце, моя дорогая, учитесь быть сильной.
Остановившись, я предельно откровенно сообщила:
– Отвратительный способ, ваше высочество. Напрочь отбивающий аппетит к мясу и веру в будущее в качестве супруги черного мага! И я бы попросила вас впредь говорить прямо, а не использовать методы, весьма далекие от человеколюбия!
На этом наша беседа была прекращена ко взаимному удовольствию, и далее через галерею, соединяющую внутренний и внешний дворцы, мы проследовали молча.
Лишь перед резной позолоченной дверью из красного дерева принц учтиво произнес:
– Моя мать – темная лошадка в этой игре. С одной стороны, она черный маг, что априори делает ее противником церкви, с другой… На данный момент лично у меня причин для недоверия нет, но Дэсмонду лучше не поворачиваться к ней спиной. Постарайтесь быть осторожнее и не забывайте, что я ни на мгновение не оставлю вас одну.
Я не все поняла, да и сложно было бы понять что-либо исходя из весьма туманных намеков его высочества, но один вопрос все же крайне заинтересовал:
– Зачем вы привезли меня во дворец?
Бросив на меня насмешливый взгляд, Теодор Лаэнер столь же насмешливо ответил:
– Чтобы вы были под моим личным присмотром, в то время как Дэс занят. И это единственная причина, леди оттон Грэйд.
Лакеи распахнули двери, открывая нашему взору уютную гостиную шагов в пятьдесят шириной, заставленную диванами, софами, канапе, подушками и креслами, на которых сидели, полулежали, лежали придворные леди и лорды, с подчеркнутым вниманием слушая темноволосую женщину в платье темно-зеленого цвета, что с одухотворенным лицом сидела у помпезного белого рояля, вкладывая, казалось бы, всю душу в мелодию, которую ее ловкие пальцы извлекали из инструмента. Мне не понравилась излишне подчеркнутая экспрессия в манере исполнения «Симфонии смерти», эпохального произведения, посвященного захвату столицы северянами семьдесят лет назад.
Оттолкнула и чрезмерная радость ее величества императрицы при виде сына. Мы простояли добрых две минуты, прежде чем, заметив Теодора, императрица Кассилия оборвала мелодию на самой высокой ноте, вскочила и, всплеснув руками, воскликнула:
– Тео, дорогой!
Ее глаза оставались холодными, несмотря на широкую улыбку, ее лоб был неподвижен, что крайне удивительно при столь широкой улыбке, ее жесты выдали некую нервозность, но, боюсь, это заметила лишь я. И действительно – его высочество поймал кинувшуюся к нему мать в объятия, закружил, бережно опустил на пол, после шепнул очень тихо, так что расслышала лишь я:
– Все под контролем.
Глаза ее величества вспыхнули неподдельным и излишне явным интересом, после чего императрица торопливо прошептала:
– В чем план? Тео, ты не говорил! Я должна знать, иначе попросту умру от любопытства!
Принц Теодор вместо ответа обернулся ко мне, весело подмигнул и уже собирался было меня представить, как императрица, смерив мою персону быстрым внимательным взглядом, воскликнула:
– Ах, моя дорогая, ваше платье испачкано! – и тут же, схватив за руку: – Мы должны немедля привести вас в порядок!
Неподобающий вид – непростительное преступление для любой леди при дворе, и в первый миг я несколько смутилась и уже была готова принять предложенную помощь, но… Но события к покорности не располагали.
– О, вы так добры, но право не стоит, – вежливо, но твердо ответила ее величеству. И провоцируя императрицу на ответную вежливость, добавила: – Вы превосходно играли.
Не хорошо, не душевно, не виртуозно – «превосходно», идеальный термин для ситуации. Ее величество улыбнулась, сдержанно и величественно, как и полагается леди ее положения, затем взглянула на сына, чтобы едва слышно произнести:
– Леди очаровательна, но излишне скромна, а ее следует немедленно привести в порядок и…
– Я в порядке и превосходно себя чувствую, – стараясь сохранить улыбку на лице, торопливо заметила.
Его высочество понимающе улыбнулся мне, и представление началось:
– Матушка, – громко и отчетливо начал принц Теодор, – позволь представить тебе очаровательнейшую герцогиню оттон Грэйд!
Слова были произнесены. Слегка скривилась императрица, вскочили присутствующие придворные, склонилась в нижайшем реверансе я. И к тому моменту, как вновь подняла голову, императрица Кассилия полностью овладела собой. Овладела настолько, что начала собственную, весьма тонкую игру.
