Среди живописных каменных сооружений, удивляющих своим великолепием, мы обнаруживаем тысячи жителей, которые в своей уже бестелесной форме по-прежнему продолжают трудиться в городе на благо его процветания. Заметив меня в окружении демонов Галла, они моментально, оставив все свои городские дела, бросились толпою на нас, словно именно мы помешали им в этом. И в первый раз я радовалась тому факту, что именно Галла стоят рядом со мной, так сказать, борются со мной на одной линии фронта, да ещё и в союзниках. Нисколько не растерявшись, и явно привыкшие к подобной реакции демоны, создав воронку, начали постепенно и по одному погружать в неё жителей.
– Эй, – послышалось мне со стороны, отвлекая меня от бездейственного стояния и тарашивания глаз на умелую работу слишком сконцентрированных Галла.
Молодая и красивая девушка с юным загорелым лицом, разбавленным небесного цвета голубыми глазами, еле-еле выглядывая из-за проулка, махала руками, всячески заманивая меня. Я, недолго думая, ответила на призыв и устремилась к ней уверенным шагом. Когда я, наконец, завернула за угол здания, девушка предстала передо мной во всей своей красе, демонстрируя ярко-фиолетовое с крупной вышивкой на ободке просто роскошное сари.
– Кто ты и чем я могу тебе помочь? – произнесла я слегка дрожащим голосом, всё ещё разволнованная событиями на площади.
– Я – принцесса форта Бхангар или, лучше сказать, причина этого запустения, – произнесла девушка, глубоко и тяжело вздыхая.
– Это мне абсолютно ничего не объясняет и уж точно ни о чём не говорит, – произнесла я, облокотившись на здание, – если хочешь, чтобы я хоть как-то тебе поспособствовала, придётся всё же излить мне свою исстрадавшуюся без всяких сомнений душу.
– Я знаю, – тихо произнесла девушка, – просто мне тяжело вспоминать, но я всё же сделаю это, потому что у меня нет больше сил, чтобы выносить это каторжное затворничество.
– Не торопись. У меня есть время, – подмигнула я ей, – по крайней мере, пока Галла заняты твоими сокамерниками.
– Более четырёхсот лет назад, когда город быстро рос и развивался, здесь просто бурлила жизнь во всём присущем только тому времени многообразии. – Медленно индианка начала свой нелёгкий рассказ. – Я как законная принцесса этого форта заботилась, как могла, о его жителях, и они отвечали мне тем же. Слишком увлечённая городскими заботами я была абсолютно чужда любви, хотя многие не единожды пытались покорить моё сердце. – Девушка резко закрыла глаза, словно почувствовала заново взбудоражившую душу боль с прежней или даже более могущественной силой, но всё же продолжила свой рассказ. – Один молодой факир, который в принципе был довольно не дурен собой, не получил моего снисхождения, но всё равно решил добиться моего сердца, на этот раз уже прибегнув к темной и опасной магии. Слишком уверенный в себе и плохо разбирающийся в темноте, он наложил заклятие на масло, которым я часто пользовалась, но я, всего лишь почуяв неприятный мне запах, просто вылила масло на землю, решив, что оно, наверно, испортилось. Внезапно на этом месте вырос огромный валун, который, покатившись, и раздавил моего обожателя в его же собственном доме, но в последние минуты своей жизни он всё же проклял меня вместе со всеми живущими здесь жителями. Ужасная по масштабу кровопролития война, раз за разом обрушившиеся на форт стихийные бедствия, возникший повальный голод и смерть как ожидаемое завершение мучений посетили нас уже в ближайший год. Но абсолютно не это явилось нашим проклятием, а то, что каждую ночь, лишь солнце спрячется за горизонтом, мы появляемся в форте Бхангар и начинаем трудиться на его благо, что, как ты видишь, продолжается и по сей день. Любой, кто отвлечёт нас от этого дела, лишается жизни, навсегда примыкая к нашим рядам, поэтому-то и при входе висит пугающая всех табличка, хотя не каждый воспринимает её на полном серьёзе.
– Но теперь всё закончено, – произнесла я, слегка улыбаясь, – теперь вы покинете форт!
– Нет! Я не хочу сменять одно затворничество на другое, – закричала принцесса, – я хочу покоя! Я просто хочу исчезнуть для всех миров, чтоб мою душу впредь не мучил никто.
– Поэтому-то ты меня и позвала, – я очень медленно произносила каждое слово лишь для того, чтобы девушка отчётливо понимала, о чём она меня всё-таки просит. – Ты знаешь, кто я?
– Да! Лилиан, я прошу, освободи меня! Избавь меня от рабства. Я не способна к реинкарнации, а вечно гнить в Преисподней я не хочу, – горючие слёзы потекли по её щекам, и принцесса неожиданно упала передо мной на колени, – я умоляю тебя, Лилиан!
– Встань, я вовсе не деспот, каким ты меня представляешь! Я сделаю это уже по нескольким фактам. Во-первых, ты сама меня просишь об этом, а во-вторых, не буду скрывать от тебя, мне это пойдёт только на пользу, – произнесла я, поднимая девчонку с земли. – Поторопимся, если ты не поменяла решение, а то Галла уже почти закончили с жителями.
– Я давно уже готова! – вымолвила принцесса с открытой лучезарной улыбкой на лице. – Я жду тебя уже несколько столетий, хорошо, что этот момент наконец-то настал.
Я, быстро взяв девушку за плечи, притянула её к себе, одновременно подарив последний в её жизни поцелуй и забрав её чистую обманутую душу. Вбежавшие за фасад Галла обнаружили меня сидящую на земле и плотно сжимающую в руках подол воистину роскошного и, несомненно, достойного этой принцессы фиолетового сари. Ночь и тишина воцарились вокруг. На улицах форта Бхангар теперь было не только безлюдно, но и абсолютно бездушно. И музыка, что так трепетно звучала за стенами города, завлекая толпы туристов, наконец-то стихла.
Азия как спутанный клубок многоликих культур, древних цивилизаций и искалеченных, к сожалению, не только временем судеб наконец-то смогла вздохнуть, освободившись от тугих многовековых узелков, и тонкая нить надежды начала заново наматывать свой клубок. Именно Азия и помогла мне избавиться от последних темных пятен возложенного на мои отнюдь не хрупкие плечи бремени, оголяя всю правду моего бытия, но жирная и жизнеутверждающая точка в формировании моего мировоззрения была поставлена вовсе не здесь.
Теперь благодаря неимоверным усилиям компаса нас приветствовала у себя дома многоликая и загадочная Африка. Не могу сказать за себя, что приём был настолько радушен, но перевернуть мой мир с уверенных и крепко стоящих на земле ног на дурную и полную противоречий голову ей всё же удалось. Оказавшись в самом центре впадины, заключённой между Эфиопией и Эритреей, мы невольно очутились на поле самой загадочной, жестокой и пропитанной ядом арены мира, попадая в многочисленные ловушки африканской пустыни Данакиль. Живые вулканы, смрадные выбросы газов, мутные серные воды и многоликий ландшафт в совокупности с невыносимым по силе зноем как нельзя лучше выразили свою благосклонность и доброжелательность к нам. Но не любоваться же природой мы сюда прибыли, хотя здесь воистину было чем насладиться.
Дышащее жизнью лавовое озеро вулкана Эрта Але, где кипящая в недрах лава выплёскивается наружу и застывает, но, не выдержав настойчивых попыток второй огненной партии, ломается и падает в неизвестность, моментально воссоздаёт у меня перед глазами далёкий, но без всяких на то сомнений любимый образ Отчего дома. Бурлящая серная кислота и ядовитые газы, которыми был наполнен кратер вулкана Даллол, магически раскрасили его в самые непостижимые цвета, создавая иллюзорную картину некоего фантастического мира, коренной жительницей которого я, несомненно, являлась. Солёные же воды озера Ассале в своём белоснежном великолепии выступающих пластов чистейшей соли без малейших признаков жизни просто олицетворяли смерть и увядание в совершенно несвойственной им стадии полной стагнации. Лишь только вступив на страшные земли пустыни Данакиль, я почувствовала странный, но до боли знакомый мне ритм биения собственного сердца. Что-то знакомое мне, явно познанное мною когда-то таилось в этой пустыни. Пока карательная семёрка обходила все рельефные достопримечательности этого странного места в поисках истинной причины нашего сюда прибытия, я боролась сама с собой, стараясь просто унять душераздирающий ритм.
Лучше всего, конечно, я себя чувствовала на берегу лавового озера Эрта Але, находясь, словно у чёрта за пазухой, но, а где ещё существо, подобное мне, может найти своё пристанище, если не в эпицентре тьмы, частичкой которой я и являюсь. Просто похаживая по здешним огненным водам, я размышляла о возможных причинах такого моего состояния и, кстати, не одна из них не была правильной, но полное погружение в мысли не позволило мне вовремя отреагировать на такое внезапное для меня нападение. Пара рук, вырвавшись из огненного плена, схватили меня за ноги, чем естественно спровоцировали моё падение в воды огненной лавы, моментально затягивая меня на глубину. Лишь полностью погрузившись, я смогла разглядеть обладателя столь настойчивых и непривычных мне объятий. Низкорослый облысевший шаман с длинной козьей бородкой наконец-то предстал предо мной. Прижав указательный палец ко рту, он просто взял меня за руку и надавил большим пальцем на ладонь. Его своеобразная манера общения явилась просто единственной формой, с помощью которой он мог рассказать о себе.
