Страсть, конечно, лишь сильнее разжигалась опасением быть застигнутыми. Не то чтобы кого-то из пары подобное опасение сильно смущало. Но нервы щекотало, конечно.
– Как малыш? – сделав короткий перерыв между поцелуями, спросил Амтал.
– Как и все малыши, у которых всё отлично. Спит и ест. Иногда кричит. Умеренно. Привлекает к себе внимание нянек.
– Что твой отец думает делать с ним дальше?
– Ничего не думает. У него других забот по горло.
– Надо было бежать в тот самый день, – вздохнул парень по непоправимо утраченной возможности. – Пока все были в растерянности… Что отец тебе сказал после церемонии?
– Многое. Но по сути: я, мол, могла бы хоть попытаться. Он уверен, что Пламя могло воспринять твоего сына как духовного сына короля.
– Он действительно так думает?
– Да. Отец предположил, что король согласился на мои измены потому, что был уверен – детей у него уже не будет, а они нужны. Отец даже и в голову взять не способен, что наши отношения с мужем были совершенно особыми. Очень отстранёнными. Первая страсть схлынула быстро, но королю нравилось выводить меня в свет, красоваться мною – понимаешь? Поэтому он сохранял наш брак, который практически не был браком. И зачем бы ему понадобились духовные дети, если своих – почти дюжина?.. Отец винит меня в том, что ситуация внезапно усложнилась.
– Тебе это угрожает чем-то серьёзным?
– Нет. Кроме запрета видеться с тобой – ничем. Я сразу надела маску набожной, глубоко религиозной дуры, которая только и способна, что твердить: обманывать Пламя – это смертный грех, лгать перед лицом Пламени – ещё больший грех, я испугалась за свою душу. Он махнул рукой и ушёл, весь в расстройстве и злой. И с тех пор почти со мной не разговаривает.
– Тебе придётся выйти замуж за принца Тейира?
– Я никогда больше ни за кого не выйду. Кроме тебя.
И они снова целовались. Потом, оправив платье и причёску, Алкеда по зову отца вышла проводить своего предполагаемого знатного жениха. В глубине души она потешалась, наблюдая на себе его жадно-заинтересованный взгляд, хотя умом и понимала, что веселиться тут не от чего. Видно было простым взглядом, что этот мужчина, утолив свою тягу к её телу, начнёт куражиться так, как его отец никогда бы себе не позволил. С его отцом было просто скучно и неприятно, потому что без любви. С этим человеком будет страшно и мерзко. Он её презирает и вспомнит об этом сразу же, как только схлынет первая волна наслаждения.
Да, его можно было бы укротить и подчинить своей воле. Но хочется ли ей этим заниматься? Дело долгое, тяжкое… Вопрос излишний, она отлично знает, чего желает.
А Тейир ехал к Аранефу, придумывая, как убедительнее объяснить своё отсутствие. Решение он уже принял и прикидывал, когда будет удобнее объявить, что самолично берёт и столицу, и гвардию, и всё прочее под свою руку. Наверное, не стоит говорить это в лицо. С братьев станется отреагировать по- простонародному. Просто соберётся – и молча возьмёт. А пока придётся делать вид, будто он, как всегда, с ними.
Опоздание Тейира Аранеф оставил без внимания, потому что для него куда важнее был Бовиас, а этот задержался намного дольше. Получив очередное письмо от герцогини, он перечитал его три раза, прежде чем смог успокоиться и оценить ситуацию с прохладцей. Её светлость писала, что в следующий раз, когда сын пожелает скрыть от неё важную информацию о происходящем в столице и поблизости, его будет ждать сюрприз, который вряд ли его обрадует. Вернее сказать: вряд ли успеет обрадовать. Что сведения о шлюхе Алкеде и суке Ианее были чрезвычайно важны, он должен был подумать об этом и принять меры.
Так как на гулящую вдову можно больше не тратить сил и внимания, пусть Бовиас обеспечит, чтоб Аранеф прочно увяз в войне с Кавиром, и чем меньше после этого от столицы останется, тем лучше. А вот Ианею и Конгвера нужно убрать как можно скорее. Либо Бовиас в ближайшие дни уберёт их сам, либо уберут уже его, и герцогиня найдёт другого претендента на престол. Более разумного. Впрочем, уже почти нашла.
«Она, конечно, имеет в виду Хильдара, – подумал принц, бросая письмо на переливающиеся пламенем угли. – Мальчишка достаточно глуп и злобен, чтоб ей угодить. Хорош будет король для Лучезарного».
Многократно повторенные угрозы уже мало пугают, хотя и понятно, что они – не шутка. Тут всё всерьёз, и схватка уже идёт на время. Убить Ианею? Что за чушь! Он не собирается её убирать. Он, наоборот, будет с ней дружить. Начнёт, наверное, с хороших подарков и предложения поддержки. Сделает вид, будто согласен с её идеей коллегиального управления королевством. Как временная мера она вполне хороша. Потом тот, кто возглавит такой совет, и станет королём. У него, Бовиаса, уже есть идеи, как не допустить на это место Аранефа, а встать самому.
А ещё можно будет сообщить сестре, какие у герцогини на неё планы. Ианея, конечно, оценит его жест. Пусть прижмёт Овеяние, пусть оставит людей герцогини без зерна и мяса, без масла и соли. И тогда он знает, как поступит. А также примерно представляет, что делать прямо сейчас.
Следовало за считанные часы, а может, и минуты решить, кто именно из его приближённых наиболее предан герцогине. Это, конечно, командующий, начальник штаба, глава службы охраны тоже. Есть и ещё, но среди них надо выбрать самых решительных. Те, что послабее и потрусливее – пусть остаются. Таких легко будет согнуть.
Бовиас досмотрел, как горит письмо, и приказал позвать к нему командующего своими отрядами. Привычка вести себя сдержанно помогала, как всегда. Вызванный явился спустя какое-то время – всё, пожалуй, в рамках приличий, но уже звоночек, который не взбесил принца, потому что он уже всё решил и был бесстрастен, как скала. Любезно кивнув офицеру, принц пригласил его в свою комнату и сам прикрыл за ним дверь, оставив снаружи всех сопровождающих.
– Милорд, – поприветствовал офицер, рассеянно глядя сквозь принца. Должно быть, тоже получил письмо, и теперь у него забот выше головы, самые насущные приказы требовали исполнения, а он тут терял драгоценное время.
Но и грубым быть не следовало. Возможно, грубить пока преждевременно – так предположил за командующего взбешённый, доведённый почти уже до точки кипения Бовиас. Ярость его была ледяной, и оттого принц выглядел даже более уравновешенным, чем обычно.
– Проходи, – сказал он. – Есть послание.
– От герцогини? – Офицер насторожился, посмотрел на исписанный лист, по которому, распластанному на столе, принц крепко хлопнул ладонью. Подошёл, нагнулся взглянуть.
От меня, – весело возразил Бовиас. И ударил его вбок, прямо под ребро, длинным прямым кинжалом. Парировал рефлекторный удар локтем – всё- таки имел дело с профессиональным военным, хорошим тренированным бойцом.
Удар был нанесён правильный, смертельный, но завязавшаяся драка окропила кровью почти весь кабинет. Когда ворвались ждавшие в соседней комнате бойцы, старший офицер уже умирал и говорить не мог. Ударом кулака принц сломал ему шею и, медленно разогнувшись, посмотрел на всех взглядом своего отца. Этот взгляд давался ему трудно, но уж если получался, то без малого валил с ног. Таким волевым напором можно было даже толпу взять в узду и шпоры, стиснуть в кулаке её внимание и принудить к покорности.
– Он напал на меня и попытался убить. – Бовиас швырнул кинжал на пол. Прошёлся взглядом по тем, кто успел втиснуться в кабинет.
Момента хватило, чтоб выхватить из группы именно того, кого наметил с самого начала – одного из младших заместителей командующего, на которого внимания особо не обращали, потому что он был никто: ни связей, ни опыта, ни заслуг. Однако глаза его выдавали – амбиций и упорства тут хватает, парень горы свернёт, если поманить его шевроном. Вряд ли преданность этого человека герцогине безусловна. Он, скорее всего, будет предан тому, кто пообещает ему карьеру, даст надежду отличиться, прославиться.
Иди сюда, – приказал ему, взял за локоть и оттащил в соседний, малый кабинет. В большом пока убирали тело, замывали пол, и шум стоял такой, что в двух шагах можно было обсуждать любые тайны – всё равно никто бы не расслышал, кроме непосредственно обсуждающих. – Возглавишь армию. Возьмёшь под свою руку младших командующих и вспомогательные службы. Если желаешь, конечно. Что – есть готовность рискнуть?
– Готов, милорд. Рад служить. – Ишь, сразу подобрался, глаза сверкнули. И ему не надо пояснять условия: что справиться он должен сам, и подчинять себе заместителей и прочих исполнителей тоже придётся ему самому: каким угодно способом, лишь бы был результат. Никто ему в этом не поможет.
– От начальника штаба тебе придётся избавляться самому. Делай это как желаешь, но он должен исчезнуть. Ты понял?
– Да.
– Иди.
Оставалась последняя проблема – глава службы охраны. Но к этому вопросу следовало подходить немного с другой стороны. И тут требовалась помощь Аранефа. Так что в особняке у брата Бовиас всё-таки появился, хоть и с опозданием почти на час, – но зато в свежей рубашке без следов крови, и остальную одежду тоже сменил. Только на сапогах остались бурые пятна, но кто их там станет рассматривать.
