Снова вынырнул на поверхность, ударился обо что-то рукой. Он рванулся к этой преграде, нащупал. Да, сухой камень. Луис осторожно выбрался из воды, опасаясь удариться головой о низкие своды пещеры. Никаких сводов не было.
Тьма вселяла ужас. Луису представилась массивная тяжелая скала, нависающая над ним подобно руке великана, готового придавить. Он сделал глубокий вдох, стараясь собраться с духом. Потянулся за вещмешком. Надо быть осторожнее, чтобы не намочить трут, поэтому он медленно вынул коробочку. Затем отжал фитиль, убедился, что тот пропитан маслом. Нашел огниво и трут, ударил по кремню – и вскрикнул.
На расстоянии вытянутой руки от него стоял жуткий человек-волк. Даже в секундной вспышке огнива он увидел, что тот покрыт грязью и чуть жив от голода – настоящий волк или же мертвец, вернувшийся на этот свет по приказу колдуна. Щеки у него ввалились, глаза запали, а от тела остались кожа да кости.
– Ты вернулся.
Волкодлак говорил на скандинавском наречии. Луис только слышал его. Он снова ничего не видел. Он попятился к стене, отчаянно желая спрятаться от чудовищного существа.
– Ты был с моим братом. – Голос звучал совсем близко.
Луис выставил перед собой нож, молясь, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте. Но они не привыкали. Здесь вообще не было света, ни искорки.
– Успокойся, – сказал волкодлак. – Мне нет причины убивать тебя. Зачем ты пришел сюда? Я постарался замести за собой следы.
– Я искал тебя, – сказал Луис. Нет смысла лгать.
– Для чего?
– Черное небо, смерти, болезнь императора…
– Какие смерти?
– Наверху, на улицах люди все время гибнут, падают на землю, похолодевшие, хотя только что стояли живые и здоровые как мы с тобой.
– Он приближается.
– Кто? Иисус?
– Разве имеет значение, как называть бога? Он висит на дереве, пронзен копьем, его холодит свет звезд и слепит свет луны. Тот бог, что три в одном, это он приближается.
– Значит, демон?
– Кто тот человек, который убил стражников, тот, которого ты увел отсюда?
– Его зовут Аземар. Он монах с севера, как и я.
– Откуда ты знаешь его?
– Он мой друг. Он пришел, чтобы спасти меня.
– От чего?
– Ко мне подослали убийц.
– И что в тебе такого особенного?
– Я ученый Луис из аббатства в Руане. Я сбежал оттуда с дочерью герцога.
– Он пришел сюда не для того, чтобы спасти или убить тебя, – сказал волкодлак. – Он пришел по причине, которую, вероятно, скрывает даже от себя самого.
– Какой причине?
– Он имеет отношение к тому, что ты наблюдаешь: к черному небу, к смертям. Он убийца.
– И кого он должен убить?
– Бога, того, который уже здесь. Одина, который воплощен в трех наборах рун, Одина, повелителя мертвых.
– Откуда ты знаешь? Это же предрассудки, это…
– Есть одна женщина.
– Не понимаю.
– Должно быть, где-то здесь есть женщина. Норны сказали, что он будет искать ее.
– Во дворце полным-полно женщин.
– Ей снятся особенные сны. Она должна видеть его. Видеть меня. Она видит нас на тропинке у реки, залитой лунным светом.
Луис перекрестился.
– Есть такая женщина. Зачем он ищет ее?
– Он желает и ее крови тоже. Он убийца, он несет смерть и забвение. Он кровожадная тварь.
– Он мой друг. Я знаю его. Он не может никого убить.
– Твой друг? Как его зовут, говоришь?
– Аземар.
– Этот монах разорвал в клочья шестерых стражников в подземелье. Как ты это объяснишь?
– Он боролся за свою жизнь. В подобных обстоятельствах люди обретают удивительную силу.
– Причем одни больше других. Я стоял рядом, когда он подкрадывался к мертвым телам, как это делают мои братья-волки. Я видел, как человеческая плоть насытила его и сделала другим человеком. Он сломал кандалы, чтобы освободиться.
– Это неправда!
– Как иначе человек, просидевший в подземелье месяц, обрел силу, чтобы творить такое? Я узнал его.
– Откуда тебе известно все это?
– Я обливался потом и замерзал в темноте. Я подходил к границе мира богов и заглядывал туда, я стоял рядом, когда те, кто знает больше меня, терпели муки и умоляли даровать им знание.
– Так ты чародей.
– Нет. Я простой человек, но человек, которого боги заметили и изредка вознаграждают.
– Что будет с женщиной, той, которая видит волка во сне?
– Она манит его к себе, а ее влечет к себе бог. Она найдет бога, и волк найдет ее.
– А потом?
– Бог получит то, к чему стремится. Смерть нужна ему в этой жизни, чтобы жить в царстве вечности.
– Что будет с женщиной?
– Она умрет.
Молчание Луиса было для волкодлака тем ответом, который он хотел услышать.
– Она дорога тебе?
– Она моя жена.
– Значит, и тебе отведена роль в этой истории.
– Я тебе не верю.
– Он мой брат.
Луис вспомнил легенду, которую рассказал ему Змееглаз, о том, как два брата оказались втянутыми в интриги богов, как один брат убивает другого, чтобы обрести силу для убийства бога. Однако же он все равно не верил человеку-волку.
– Нет.
– У тебя остался трут?
– Да.
– Зажги.
Луис ударил по кремню и во вспышке света увидел свою лампу и трутницу. Еще пара искр, и он уже держал в руках и то, и другое. Он зажег лампу. Лицо волкодлака было изможденным, исхудавшим, в шрамах, однако же это было, совершенно точно, лицо Аземара. Он вспомнил, что говорил ему друг: «Я видел там, в темноте, своего двойника». Лампа у него в руке задрожала.
– Как мне уберечь жену? – спросил Луис.
– Помогай мне, – ответил волкодлак. – Мне не особенно хочется погибнуть от руки брата. Я собираюсь нарушить планы бога.
– Как это возможно?
– Мне надо попасть еще глубже, к источнику мудрости, тогда я смогу испить из него и узнаю, что делать дальше. Я-то думал, что одной моей смерти будет достаточно. – Человек-волк махнул рукой за спину, на сияющую в свете лампы воду. – Источник там.
Луис всмотрелся в лицо волкодлака, лицо своего друга Аземара. Ему хотелось верить ему. Невероятное сходство волка с Аземаром доказывало, что они братья. Беатрис. Беатрис! Мысль о том, что она угодила в магическую ловушку, что может быть мишенью для темных сил, переполняла его желанием раскидать скалы над головой и кинуться к ней. Он видел, что сделал Аземар с теми стражниками в темном коридоре, видел, как он убивал и кормился. Он мог поверить в то, что его друг Аземар теперь волк. А Луис сам отвел его во дворец, оставил у себя в комнате рядом с Беатрис.
– Можно ли спасти и его тоже? – спросил Луис.
– Не знаю. Ответ даст источник.
Отчаяние терзало Луиса, словно острый нож, – надо что-то сделать, чтобы выдернуть его.
– Я помогу тебе, – решил Луис. У него за спиной раздался сиплый вздох, и из воды вынырнула седая голова Може. – И мои воины тоже.
– Отлично. Меня зовут Элиф, – сказал волкодлак.
– А я Луис.
Може рывком выбрался в каменный тоннель.
Глава тридцать девятая
Убийцы
Запах, разбудивший его, был запахом смерти. Повсюду лежали мертвые тела, совсем близко к нему. И еще воняло гарью. Аземар сел на кровати и дотронулся до груди. Кожа была мокрой от слюны. Сон его был беспокойным. В сновидениях снова была она, Беатрис, госпожа. Во сне он дважды совершил предательство: предал церковь и свой обет безбрачия и предал друга.
Сон казался таким реалистичным. Он очутился в осеннем лесу, земля была укрыта толстым слоем красных, желтых и бурых листьев. Листья блестели так ярко, что ему представилось, как в пещере сидит гном и вырезает каждый листик из тонкого металла, а потом подбрасывает в небо, чтобы ветер подхватил и уложил его на лесную почву. Причем деревья вокруг вовсе не были голыми и в свете заходящего солнца горели холодным огнем. Она была рядом с ним, а он обнаженный лежал на земле.
– Проснись, – сказала она. – Я смыла с тебя волка.
Аземар сел, обнял ее, а потом лег с ней на застланную листвой землю.
– Кто эти люди? – спросил он. Вокруг них, на осенних листьях лежали покойники, одетые в обноски.
– Их огни погасли, – сказала она. – Я погасила их, чтобы они не причинили нам зла.
Проснувшись во дворце, Аземар твердил себе, что это был сон, однако он больше походил на воспоминание, потому что после пробуждения он помнил, что было дальше. Он помнил тот лес, маленький домик, где они собирались перезимовать. Он помнил, как голод выгнал его из постели и он вынюхивал под луной тела тех мертвых оборванцев.
Аземар полагал, что это наваждение, вызванное пребыванием в Нумере. Он же видел там демонов: человека с белой кожей, волкодлака. Может быть, кто-то из них овладел его сознанием и доводит его до безумия?
Она вошла в комнату одна, без евнуха, без служанки. Беатрис старалась не смотреть на Аземара, но ничего не могла с собой поделать. В ее взгляде не было и намека на дружелюбие.
– Доброе утро, госпожа.
– Судя по колоколам, уже день.
– Значит, добрый день.
От нее почти ощутимо веяло усталостью – так разносится по монастырю запах пекущегося хлеба.
