Голова кружилась от счастья. Он отбросил потяжелевший от засевших в нем стрел щит, высматривая новых противников. По улице у него за спиной бежали женщины, много женщин – без сомнения, бегут от северян. Или же, наоборот, бегут к ним, подумал Змееглаз. Шлюхи! В штанах затвердело, голова закружилась, как будто он слишком резко поднялся.
– Я мужчина и могучий воин, – провозгласил он. И снова засмеялся. Голос его звучал сипло, словно собачий лай. Наконец-то он сделался мужчиной.
Он развернулся, чтобы последовать за Болли Болисоном, и в этот миг вокруг него как будто закружилось что-то. Руны, все на одной орбите, целых восемь штук. Нет, не все, то есть, их восемь, но эта восьмерка всего лишь часть целого. Часть двадцати четырех. Это число было очень важно для него. Двадцать четыре. Три раза по восемь.
Он побежал по улице в сторону дворца. Вот там-то он повеселится. Там женщина, которую искал Може. И еще ученый, снявший с него проклятие. Что же делать? Он поклялся Може, что отведет его к ученому, а ученому пообещал наградить его. Он сможет исполнить оба обещания. Можно ведь сначала позабавиться с женой ученого, а потом уже наградить его? Змееглаз сегодня убил троих мечом и копьем, не прибегая к магии. Конечно, у него все получится. Дворцовые ворота были на засовах, а у варягов не было с собой никаких осадных орудий, поэтому им оставалось только колотить по дереву.
Земля всколыхнулась под ногами Змееглаза. Ему показалось? Или это землетрясение? Змееглаз слышал о подобных явлениях, хотя лично сам никогда такого не видел. Нет, это не землетрясение, эта волна пришла из леса у серебристой реки. Это дрожь из мира его грез.
На мгновенье улица исчезла. Он стоял на ветке громадного серебристого дерева, раскинувшегося над ним под звездным небом. Под ним тоже были звезды, сияли, словно осколки хрусталя под солнцем, и еще под ним был источник, питаемый тремя реками, которые в то же время были женщинами. Его поразила такая странность, но когда он взглянул снова, оба видения – поток и женщина – снова представились ему, стоило кинуть взгляд на серебристые ручьи, струящиеся из корней дерева. Это реки? Или три длинных нити, которые тянутся от прялок в руках женщин, сидящих в корнях дерева? Почему он так ясно их видит, если они так далеко от него? Почему он не может понять, женщины они или реки, вода это или пряжа, если он так отчетливо видит их?
Один поток изогнулся и устремился вверх, туда, где стоял он, и серебристые воды коснулись его. Змееглаз протянул руки, и вода захлестнула его, с силой разворачивая тело.
Он понял, куда ему нужно идти – к корням дерева, раскинувшегося в центре мира. Там внизу его ждет что-то. Мысленно он представил себе символ – ожерелье мертвого бога, три треугольника, входящие один в другой, – и понял (как он понимал, что реки на самом деле женщины, которые на самом деле реки, струящие нити пряжи от женщин-рек), что сам он один из этих треугольников. Под ним их было не три и даже не два. Был всего один, но он хотел, чтобы остальные слились с ним.
В голове прояснилось. Змееглаз снова стоял посреди улицы, люди бежали, спасая свои жизни, греки и северяне дрались. Он упал на колени. Кто-то взывал к нему из-под земли. Он должен ответить на этот зов. Он попытался запустить пальцы под булыжники мостовой, словно желая прорыть лаз.
Впереди снова послышались крики. Он двинулся на звук. Гневные возгласы и грохот стали о сталь были для него искрами света, вспыхивающими в тумане, они звали его. Странный маслянистый запах растекся вокруг, что-то сверкнуло в тяжелом воздухе, заполыхал огонь.
Ворота Нумеры были широко распахнуты. Викинги жались по бокам от створок, но никто не осмеливался идти дальше. Проход был очень узкий, и там поджидали хитаерос со щитами, длинными копьями и сифоном греческого огня. Четыре обожженных тела лежали в коротком проходе, ведущем к зданию тюрьмы. Пока он наблюдал, несколько языков пламени вырвались, словно из жерла вулкана, заставив викингов вжаться в стены.
Змееглаз подошел. Ему придется собраться с духом – не для того, чтобы войти в тюрьму, а чтобы отправиться туда, куда его влекло, в то место, где поджидает волк, в сад на берегу реки, где над водой висит луна, а сама река похожа на мост из света. Позволяя себе войти, он слышал на периферии сознания, как волк принюхивается, истекая слюной, как крадется сквозь заросли.
Викинги соображали, как быть дальше.
– Уморим их голодом!
– Болли Болисон хочет, чтобы тюрьму захватили немедленно, он сказал, это очень важно.
– Если войдем все вместе, то не все же мы сгорим.
– Да, ты прав. Некоторых подстрелят, а некоторых проткнут копьями.
– Нам нужен берсеркер.
– Да его изжарят. Шансов никаких.
– Я пойду, – сказал Змееглаз. Воины даже не заметили, что он стоит рядом.
– Нам надо раздобыть лучников.
– Но им придется войти в ворота, чтобы стрелять, и это равносильно самоубийству.
– Имя мне – смерть! – прокричал Змееглаз во весь голос.
Один жилистый викинг просто отмахнулся от него.
– Ты мальчишка, слабак, что доказал уже не раз. Женщины и дети грабят рынок, ступай к ним, раздобудь нам мяса. Когда все кончится, я не откажусь от доброго жаркого.
– Я войду туда.
– Ступай домой.
– Нет, пускай идет. – Крупный, грубый с виду воин указал на Змееглаза топором. – Я родич Арнульфа. Этот парень оскорбил нашу семью. Если хочет идти на верную смерть, не будем ему мешать.
Кто-то засмеялся.
– Похоже, парень, на жаркое пойдет твое мясо.
Змееглаз не обратил внимания на насмешку.
– Я готов.
На нем был железный нагрудник, в одной руке меч, в другой – топор. «Каким великолепным воином я, должно быть, кажусь им».
Викинги разделились на два небольших отряда, каждый укрывался за своей створкой ворот.
Змееглаз шагнул вперед. В свете факела, которым поджигали смесь из сифона, он увидел закопченные лица двух греков, обернувшиеся к нему. Они не закричали, не стали угрожать, но Змееглаз понимал, что стоит ему сделать еще пару шагов, как они надавят на мехи сифона и поток несмываемого горящего масла обрушится на него. Он твердо вознамерился войти в здание, однако не сомневался, что огонь достанет его.
Но здесь были и другие огни, маленькие свечки, трепещущие и мерцающие в стене на берегу реки, которые видел только он. В ушах раздавалось глухое ворчанье, но он успеет дойти до стены, сделать дело и убежать.
Вокруг трепетало множество маленьких огоньков, однако ему требовалось всего два. Он протянул руку и загасил один из них пальцами. Воин с сифоном рухнул, и раструб механизма ударился о землю, изрыгая масло. Змееглаз загасил второй огонек. Воин с факелом упал, как подкошенный, и сифон загорелся. Огонь с глухим ревом вырвался из прохода, словно отрыжка дракона. Змееглаз отшатнулся назад, успев опалить волосы и брови. Стражники во дворе вопили и визжали, сгорая заживо. Змееглаз вошел и зарубил воина, несущегося на него по проходу, словно огненный великан с пылающей головой.
– Имя мне – смерть! – выкрикнул он. – Я – смерть!
Он обогнул мертвое тело и вошел в тюрьму, перепрыгивая через мертвецов и рубя мечом тех, кто еще был жив, потому что они были заняты борьбой с огнем и уже не могли защитить себя. Из недр тюрьмы во двор выбегали новые стражники, но им пришлось тут же отступить перед толпой варягов, стремительным потоком ворвавшейся вслед за Змееглазом. Греки успели захлопнуть двери и запереть их на засов.
– Разве я не мужчина? – прокричал Змееглаз. – Разве я не герой?
Он видел перед собой столько огоньков на стене: огоньки узников, огоньки стражников, даже огоньки флейтиста и танцовщицы, спрятавшихся в углу.
Змееглаз улыбнулся девушке.
– Сегодня я не хочу развлекаться, – проговорил он.
А потом провел рукой по стене в своем сознании, сбивая на землю бесчисленные свечи.
Глава сорок первая
В плену
Беатрис ковыляла к покоям Стилианы. Ребенок казался невыносимо тяжелым, она как будто тащила мешок с углем, но не позволяла, чтобы это отвлекало ее от цели. Часовые покинули свой пост у дверей, и никто не остановил ее, никто не потребовал исполнения утомительных придворных ритуалов. Проходя через маленькую часовню, она заметила на полу двух мертвых стражников. Неужели варяги добрались уже и сюда? Скорее, в покои Стилианы. И снова мертвецы, причем четверо из них в багряных мундирах телохранителей самой Стилианы.
Беатрис перешагнула через покойников и вошла в роскошные комнаты. Спальня Стилианы была пуста, но недавно здесь явно разразилось сражение. Три мертвых стражника из числа воинов Стилианы и двое в мундирах гвардейцев начальника священных покоев. За кроватью прятались три камеристки.
– Что здесь произошло? – Беатрис задыхалась от быстрой ходьбы.
– Ее забрал начальник священных покоев.
– Куда?
– Не знаю. Не знаю!
Беатрис спешно вышла. Повсюду сновали люди, и она не убирала руки с рукояти ножа на тот случай, если кто-нибудь нападет на нее. Варяги пока еще были на улице, орали и выкрикивали угрозы, обещая поджечь дворец.
