Я вышел из «Зимовья», оставив за собой последний приют Снежной Шапки. Пройдя по узким улочкам, царапая «кошками» лед, я неторопливо вышел на людную трактирную аллею. Порт жил своей жизнью, и где-то там ждала меня «Звездочка». Корабль, который унесет меня из этого проклятого города, где я убил несколько месяцев на нелепые надежды и тщетные мечты. Я не сдержал слова, данного старику Сканди. Я не отомстил за гибель Кассин-Онга. Я потерял Лайлу.
Но я избавил этот город от Звездного Головача. Так ли зазря прошла моя зима в этом месте?
Глядя на порт, я думал о Фарри.
А потом, решившись, двинулся в путь. Но не на юг, к пристани, как планировал, а на север.
– Что ты тут делаешь? – прошипел Ван ан Лавой. Толстый стражник дрожал всем телом, затравленно озираясь по сторонам. Я стоял под сводами поста стражи и смотрел на темные ходы, ведущие в недра горы. Где-то там был Фарри.
– Мне нужна ваша помощь, – пожал я плечами. Часовые на входе в Рабочий район пропустили меня в цитадель скорби с недоумением на лицах. Наверное, не привыкли к добровольным посетителям.
– Ты – идиот! Ты – юный кретин! У тебя вместо мозгов снежная крупа, не иначе! – Он чуть склонился ко мне, тщательно выплевывая каждую фразу. Глаза его беспокойно шарили по залу, то и дело цепляясь за скучающего в своей будке стражника-распорядителя. Тот, закрытый от нас зачарованным стеклом, грелся у крошечной печки и поглядывал в нашу сторону с нескрываемым любопытством. – Тебя разыскивает вся стража города, а ты являешься в тюрьму сам?! Идем!
Он схватил меня за локоть и потащил в один из черных коридоров. Я не сопротивлялся. Я не хотел сопротивляться. В этом городе больше никто бы не стал меня слушать, и только к старшему стражнику ан Лавою я мог обратиться за помощью.
– У нас почти все камеры забиты подозреваемыми! Старик Данер попросту взбесился! Совету Шапки пришлось вмешаться и потребовать прекращения арестов, пока не разберутся с теми, что уже схвачены. Он отказался, и тогда его сняли с поста. Так что тебе просто повезло, что ты так свободно сюда пришел! Счастье любит дураков! – сипел толстяк. – Хочешь отправиться на лед? За смерть Данера по голове не погладят! Выбросят голышом на мороз – и все, отплясался, да-да!
– Как вы оправдались, мастер Лавой? Вы же держали дверь, когда я убегал? – отстраненно поинтересовался я. Стражник подпрыгнул от неожиданности:
– Замолчи! Замолчи! Ты хочешь и меня туда отправить?! Чего же я тебе такого сделал?!
Наконец мы пришли в небольшую допросную камеру, как две капли воды похожую на ту, где я познакомился с Ваном ан Лавоем. Лязгнула, закрываясь, дверь, и толстяк затараторил:
– Себя не жалко – так хотя бы меня пожалей!
– Мой друг пропал. – Я не стал ходить вокруг да около. – Я думаю, что он угодил к вам. Может быть, вы видели его? Моего возраста, рыжие волосы, огромный синяк на половину лица.
– Был такой, – нехорошо прищурился стражник. – Я его лично досматривал и допрашивал. И ты знаешь, что я обнаружил при досмотре?
Мои плечи опустились сами собой. Я надеялся, что обошлось. Что его просто задержали на время, пока не выяснят, кто он и откуда. Но раз вскрылась принадлежность к гильдии…
– Он сбежал оттуда. И его туда продали, – вырвалось у меня.
Как будто слова могли помочь преступнику, угодившему в руки закона… Но я не мог остановиться. Меня холодило осознание, что Фарри может угодить на железные лесоповалы, что он находится где-то здесь, среди камер, и единственная причина такого счастья – мой вчерашний поступок.
– Значит, знаешь. Бывших воров не бывает, малыш! Да-да! – Он понизил голос и с намеком добавил: – Как и бывших убийц! Кто ступил на темную тропу – никогда с нее не свернет!
Наши взгляды пересеклись, и я не стал скрывать всей боли и отчаяния, что пробудились от новостей ан Лавоя. Толстяк моргнул один раз, другой. Его глаза округлились.
– Ах ты, мерзавец, – протянул он и резко отвернулся. – Ну ты и мерзавец! Ну, нельзя же так.
– У меня никого больше нет, мастер Лавой. Я же знаю, вы многое можете… – Я истязал эмпата своими страданиями, заставляя разделить мое горе.
– Он вор, демоны вас побери! Он сидит в камере с теми, кого на днях заберет баржа, идущая в железные леса. Как я могу… – неуверенно забубнил стражник. Он так и не обернулся. Он боялся обернуться.
– Пожалуйста! Вы же можете, я знаю!
Толстяк изумленно открыл рот, уставился на меня:
– Святая простота! Ты думаешь, что я всесилен? Думаешь, что…
– Помогите мне… Я же вам помог…
– Чем?! Тем, что убил того, кого я хотел посадить по закону?! Так я вернул этот долг, я удержал своих товарищей. Рискнул своей шкурой, чтобы тебя не сцапали! Если бы не я – ты бы уже болтался на морозе!
– У вас бы ничего не вышло в тот вечер. Он бы все равно извернулся.
– А вот это мы могли бы узнать только в тот вечер, а не мудро предположить здесь, да-да! – фыркнул стражник.
Я чувствовал его сомнения и продолжил атаку жалостью:
– Отпустите его, пожалуйста. Мы сегодня же исчезнем из города. Он же не виноват, вы знаете.
– Ты понимаешь, о чем просишь?!
– Вы можете, я знаю, – продолжил я канючить. В голове тем временем созревал нехороший план. Грубый, но способный убедить стражника. И, мне кажется, толстяк его почувствовал. Ван ан Лавой понял, что я могу быть не только маленьким хныкающим мальчиком. Что я могу расчетливо напомнить страже о том человеке, что держал дверь в дом проститутки, мешая им настигнуть убийцу Данера.
Светлый Бог, каким же мерзавцем я себя почувствовал в тот момент. Но Фарри… Если бы это помогло Фарри…
– Хорошо! – буркнул Ван. – Ладно, хе-хе. Никто ведь не пострадает, да?
– Мы сегодня же исчезнем из города! – поспешил я заверить толстяка. – Мы нашли место на корабле.
– Да-да, да-да, – забормотал ан Лавой. Глаза его потускнели, выдавая судорожную работу мозга. – В принципе никто и не заметит. Все камеры забиты. Опознание он прошел. Досматривал его только я… Да-да… Да-да… Проклятье, что ты со мной сделал, малец? В кого ты меня превратил?! Но с другой стороны… Ты избавил город от Головача. Ты не побоялся. Тебе же полагается награда, верно?
Он с сомнением глянул на меня, и я послал ему всю щенячью благодарность, на которую был способен.
– Ненавижу эмпатов, – скривился ан Лавой. – Ладно, никто не узнает, я постараюсь. Никто не узнает. Но клянусь щупальцами Темного Бога, поберегитесь! Сразу в порт! Если вас второй раз приведет стража… То я не смогу вам ничем помочь. Как бы ты ни старался! Ясно?
– Да! Конечно, мастер Лавой! Спасибо вам огромное! Спасибо!
– Назовем это справедливостью, – буркнул стражник.
Тюремщик, к которому пришел толстяк, лишних вопросов не задавал. Это был простой служака, не утруждающий себя размышлениями, как и зачем. Сказали открыть камеру? Значит, надо открыть. Пусть о причинах думают те, кому за это платят.
Звякая ключами на тяжелой связке, он покинул уютную будку и, бормоча себе под нос что-то, побрел по длинному коридору вдоль забитых людьми камер. Отовсюду неслись брань и требования. Люди тянули руки сквозь решетки, но тюремщик был глух и слеп. Ван ан Лавой шагал рядом с ним и тоже не обращал внимания на арестантов. А я держал голову низко опущенной, понимая, что большинство несчастных, оказавшихся здесь, попали в тюрьму по моей вине. И неизвестно, чем закончится это пребывание в темнице для каждого из них. Вдруг своим поступком я все же отправил кого-то в железные леса.
Кого-нибудь невинного.
– Здесь, – вскоре сказал тюремщик. – Помните морду-то?
– Конечно, – уверенно пророкотал Лавой. Смотрел он из-под полуопущенных век. Лениво, сыто, как начальник. Его смятение чувствовал только я.
Клацнул замок, надзиратель вытащил из ножен меч и потянул за тяжелый рычаг, открывая дверь.
– Фарриан ан Лавани! – громко произнес Ван, войдя в камеру. Я остался снаружи, прижавшись спиной к стене. – На выход!
Когда в коридор вышел мой друг, я с трудом удержался от победной улыбки и коротко мотнул ему головой – мол, мы не знакомы. Фарри благоразумно сделал вид, что меня не узнал.
Так же неторопливо мы добрели до будки тюремщика, в которой тот старательно вычеркнул имя Фарри из учетной книги.
– Причина перевода? – буднично поинтересовался надзиратель.
Ван ан Лавой облизнул обкусанные губы:
– Помощь следствию.
Тюремщик аккуратно вписал это в определенную графу и, ни слова не говоря, заперся у себя.
– Вот и все, – с сомнением проговорил Ван. – Идем…
Он проводил нас до выхода из Рабочего района. Пару раз навстречу попадались стражники, которые с интересом и подозрением смотрели на нас с Фарри, но вид уверенного Лавоя их успокаивал.
– Доброго льда, – пожелал нам на прощание Ван. Толстяк стоял у входа в район все то время, что мы брели по дороге от ворот. Перед тем как окончательно уйти из его жизни, я обернулся и махнул ему рукой.
