У меня было полное ощущение, что меня проверяют. Я не стал торопиться покинуть залу и простоял ровно до тех пор, пока разбуженная моим появлением магия не успокоилась и не позволила мне уйти.
Когда я поднялся на следующий этаж, картина, представшая перед моими глазами, изменилась с точность до наоборот. Все пространство вокруг было завалено бесчисленными и невообразимыми богатствами – на полу на роскошных коврах стояло множество обитых золотом сундуков, в которых лежали груды изумрудов, сапфиров, рубинов и алмазов.
Золотое оружие, украшенное переливающейся эмалью и самоцветами, было развешено на стенах, тут и там возвышались многочисленные изготовленные из редчайшего пурпурного дерева открытые шкафы с разложенными внутри парчовыми и шелковыми халатами и накидками из тончайшей драгоценной восточной шерсти. Богатство, представшее передо мной, было настолько невообразимым, что могло осчастливить всех правителей, которых я когда-либо встречал в своей жизни – даже если собрать их вместе и разделить между ними это богатство.
Я долго бродил среди сундуков и оружия, среди гор золотых монет и самородков, среди изысканных серебряных кувшинов и ваз и не мог отделаться от мысли, что все это сложено здесь не просто так.
Уже давно я избавился от страсти к богатству, деньги не являлись для меня чем-то настолько важным, и я всегда смотрел на них, как просто еще на одну вещь из тех, что постоянно окружают меня. Знания и сила, которыми я обладал, были намного ценней, и я взирал на все эти сокровища спокойно.
Они были настолько красивыми и настолько роскошными, что немногие на моем месте смогли бы устоять перед искушением набить ими карманы и тем самым обеспечить себя до конца своих дней. И, кроме того, мне показалось, что сокровища как будто сами предлагают себя, шаг за шагом пытаясь навязать вою волю.
Как только я это почувствовал, я, не раздумывая, покинул это место и только на лестнице, ведущей наверх, ощутил, насколько тяжек был груз драгоценностей. Они, конечно, были живыми – и в них жила чудовищная бесчеловечная магия, которая ставила своей целью обладать и порабощать. Не было сомнений – посмей я взять хоть что-нибудь из золота или камней, я никогда не ушел бы из этого места, но навсегда остался бы здесь рабом.
Когда наваждение, вызванное видом сокровищ, схлынуло, я снова обернулся и увидел настоящую сущность этих так называемых драгоценностей – теперь они были похожи на клубки шевелящихся змей, которые ползали по полу, свисали со стен и выглядывали из шкафов. Все оказалось даже хуже, чем я предполагал в самом начале – пожелай я завладеть богатствами, я был бы уже труп, и ничего не могло бы спасти меня.
Я поспешил наверх и убедился, что там никаких богатств нет – вместо этого там стояло множество деревянных стеллажей с грудами свитков, в которые на бесчисленных незнакомых мне языках были вписаны магические тексты и колдовские заклинания. Я не мог прочитать их, но чувствовал, что они дышат магией – чувствовал, как кочевник, родившийся и всю жизнь проживший в степи, чувствует приближение степной бури.
Чернила были различными по составу и цвету, их объединяло лишь одно – все они были живыми, переливались и двигались. Я, уже наученный горьким опытом и утроивший осторожность, заглянул в один из свитков. Хорошо, что я был отстранен и заручился поддержкой Истинной Пустоты – заклинания, не мешкая ни мгновения, набросились на меня с целью поглотить мою душу, и остервенение, с которым они атаковали меня, было сравни остервенению голодных свирепых пустынных волков, которые почувствовали кровь и теперь ни за что не отступят от своей жертвы.
Но даже их объединенной силы не хватило, чтобы сломить меня, и я убрался из этого зала по добру по здорову. Мною овладело любопытство – что же ожидает меня наверху? Теперь я понимал, что каждый из залов является своего рода проверкой, которая призвана испытать человека и понять, что он из себя представляет.
На следующем этаже меня поджидал сюрприз. Если наверх вела одна лестница, то дальше их число возрастало до семи – все были одинаковы и ничем не отличались друг от друга. Мне нужно было выбрать одну. Не знаю, что бы было, если бы я ошибся, но, наверняка, ничего хорошего. Я принялся изучать их поочередно. Ты хорошо знаешь, как это делается – настраиваешься на них и смотришь, какие ощущения они у тебя вызывают. Но, понятно, что это не каждому доступно, а только тому, кто имеет связь с Истинной Пустотой.
Так вот, я попытался уловить сущность каждой из них. Первая вызвала во мне жалость. Вторая – скорбь. Третья – гнев, четвертая – страх, пятая – печаль, шестая – жажду наживы, и лишь в седьмой я уловил смесь радости и восторга. Не задумываясь, я выбрал ее – в любом случае выбор должен был быть сделан. И не прогадал. Она вывела меня на последний этаж – наверх не вело больше ни одной лестницы.
В центре залы на мраморном постаменте покоился огромного размера прозрачный хрустальный шар – такой, что вряд ли и трем человекам удалось бы, взявшись за руки, обхватить его. И постамент под ним был соответствующим – сложенный из прозрачных хрустальных друз, золотых и серебряных самородков, он настолько очаровывал и притягивал своей красотой, что я долго не мог оторвать от него взгляд.
По сравнению с ним хрустальный шар казался невзрачным и мутным, лишь только иногда в его глубине проскальзывали разноцветные искры, и по поверхности растекалось мистической голубое и зеленое сияние. Я не спешил. Мое испытание близилось к концу. Теперь я должен был понять, как мне поступить.
Первое, что пришло мне в голову, было спуститься вниз и, набив сумки чудодейственным вином и провизией, пуститься дальше в путь. Я и решил, что это и будет правильным – ведь мне не следовало тревожить попусту хрустальный шар. Я чувствовал, что его магическая мощь была столь велика, что только глупец мог рассчитывать воспользоваться им в своих интересах.
Я повернулся, чтобы уйти, но с удивлением обнаружил, что лестницы, приведшей меня наверх, не оказалось. Там, где она была раньше, теперь находился ровный пол – выход закрылся, и это не оставляло мне выбора.
Делать было нечего, и через какое-то время, отстранившись и полностью подчинив себя Истинной Пустоте, я решился слегка прикоснуться к шару. На мое удивление, со мной ничего не произошло – ничто не указывало на то, что шар услышал мое прикосновение. Я прождал какое-то время, пытаясь уловить происходящие в нем перемены, но, так и не дождавшись, отошел и решил еще раз обдумать сложившуюся ситуацию.
Каково же было мое удивление, когда я, отойдя от шара на внушительное расстояние, заметил, насколько изменился узор его основания. Хрусталь, золото и серебро, казалось, приобрели какую-то осознанность и гармонию и стали излучать живой и мягкий свет. Они словно подсказывали мне, что я должен разгадать загадку и настроить их необходимым образом.
Я вошел в безмолвие. Я стал абсолютно пустым. Я отбросил все мысли и отбросил все сомнения. Через какое-то время я почувствовал, что мое тело превратилось в чистый свет, и мне внезапно и очень сильно захотелось еще раз прикоснуться к шару и обнять его двумя руками. Не мешкая, я выполнил пожелание, пришедшее ко мне извне, и шар ожил.
Он наполнился светом и жизнью, яркие и бледные разноцветные краски заиграли на его поверхности, а изнутри поплыли мириады красных и белых искр, каждая из которых была игрой света и еще тем, что мы обычно называем душой. Основание шара пришло в движение – хрусталь, золото и серебро образовали самый красивый и самый гармоничный узор, который я когда-либо видел в своей жизни. Каждый его фрагмент играл внутри меня чудесную мелодию, и она сливалась в безбрежный поток чарующих звуков, который подхватил меня и понес, и тут мое сознание померкло, и я утратил связь с реальностью.
Когда я очнулся, первое, что я увидел, был слабый солнечный свет, который пробивался через небольшое окошко сверху. Вокруг меня были грубые каменные стены, которые никоим образом не походили на роскошные залы затерянного храма в пустыне. Я лежал на узкой, но опрятной кровати и был накрыт толстым шерстяным одеялом. Я был полностью раздет, но рядом висела моя одежда – чисто выстиранная и пахнущая каким-то неведомым мне пряным ароматом.
Из комнаты наружу вела узкая и очень низкая деревянная дверь, и первым делом я проверил, не заперта ли она. Дверь оказалась открытой, я оделся и вышел из комнаты. Я попал в длинный коридор. Он был прекрасно освещен, но свет шел не из окон, как в комнате, а изнутри стен.
Стены источали красноватый колдовской свет, который позволял отчетливо видеть, что происходит вокруг. Сверху над головой нависал низкий каменный потолок, и мне пришлось втянуть голову в плечи и двигаться очень осторожно, чтобы не разбить голову.
