Победитель опустил оружие на землю и принялся собирать в пучок растрепавшееся рыжие волосы. Его – точнее, ее одежда, простая льняная рубашка и штаны, промокла от пота и туго облепила тело.
«Обернись, – беспомощно думал Рольван, стоя в нескольких шагах позади и не находя в себе сил подойти ближе, – я привел его, я все сделал, как ты хотела!» Сердце сползало куда-то в пятки.
Гвейр тоже остановился, но отнюдь не из смущения: он сложил руки на груди и одобрительно наблюдал за схваткой, и было ясно, что именно за этим занятием он и ожидал застать свою сестру. Улыбка его была полна гордости.
Наконец их заметили – один из зрителей повернул голову и восторженно разинул рот.
– Мудрая! – закричал он.
Рольван успел еще подумать, что о цели его путешествия тут осведомлены, похоже, все. Потом Игре обернулась, побледнела и с криком кинулась к брату.
– Живой, – повторяла она, то прижимаясь к его груди, то отступая и принимаясь разглядывать его лицо, как будто не верила собственным глазам, – живой, живой!
– Девчонка, – ласково сказал ей Гвейр. – Разве ты сомневалась?
– Нет, я… – и Игре расплакалась.
Рольван шаг за шагом отступил в сторону. Он чувствовал себя лишним и желал провалиться сквозь землю, а еще лучше – разыскать Монаха и убраться прочь, не дожидаясь, чтобы о нем вспомнили. Всхлипывающая Игре, обнимающий ее Гвейр, взволнованные и любопытные последователи Верховной дрейвки – во всем этом не было для него никакого места, и никто не заметил бы его исчезновения.
«Трус, – сказал он сам себе. – Стыдись!»
Но легче не стало.
Он осторожно отступил еще на шаг. Гвейр оглянулся и нахмурился, заметив его маневры. Склонившись к сестре, прошептал ей на ухо что-то, какой-то вопрос – догадаться, что именно он сказал, Рольван не смог.
Игре повернула голову и посмотрела на него. Улыбнулась – по крайней мере в одном он мог не сомневаться, что эта заплаканная улыбка предназначалась ему. Он затаил дыхание, ожидая, что она скажет.
– Всадники! Солда-аты! – отчаянный крик заставил всех вздрогнуть и обернуться.
Дозорные, встретившие Рольвана и Гвейра за оградой, со всех ног бежали по улице. На их крики из домов выскакивали мужчины и женщины, даже дети, вооруженные кто чем: топорами и мотыгами, копьями и простыми дубинами. Деревня загудела, как растревоженный улей. Со всех сторон слышались голоса и топот бегущих ног. Рольван не раз сталкивался с настороженностью деревенских жителей при виде большого вооруженного отряда и отлично знал, что у крестьян, спешно прячущих все ценное, в том числе собственных жен и дочерей, и впрямь есть причины для беспокойства. Но здесь все было по-другому: Хранители Круга богов боялись не грабежей и обычного солдатского насилия. Они готовились встречать врагов и – Рольван понял это, увидев, как большая часть тех, кто не побежал сразу к воротам, спешит к Игре – защищать свою Верховную дрейвку.
Гвейр уже проверял меч и торопливо спрашивал про лошадей. По знаку дрейвки юноши, занимавшееся с нею фехтованием, отправились ловить их. Из хижины выскочил – Рольван с трудом удержался от возгласа – Дергидан с верхней одеждой и оружием Игре. Глядя, как он помогает повязать пояс с мечом и заботливо поправляет на ней плащ, Рольван понял, каким был до сих пор дураком. Пояснений не требовалось: пока он рисковал жизнью по ту сторону Врат, подобно всем известному глупому герою совершая подвиги ради своей любимой, его место занял соперник. Ему же оставалось только, по примеру того же героя, погибнуть с ее именем на устах. Благо и случай как раз представился.
– Игре, – Рольван подошел ближе. – Я остался без меча. Путь мне найдут какое-нибудь оружие.
Игре кивнула, не оборачиваясь.
– Дерг, – сказала она, и тот послушно вернулся в хижину, а Игре присоединилась к брату, который уже взял на себя руководство и сейчас быстро пересчитывал способных сражаться.
Дергидан вскоре появился с копьем и мечом, чье лезвие, почти на ладонь короче того, к которому Рольван привык, имело зазубрину у самой рукояти, а кончик не был заточен, так что мечом можно было только рубить. Деревянная рукоять местами растрескалась.
– Я нашел бы лучше, но времени нет, уже все расхватали, – сказал, извиняясь, Дергидан.
Молча, стараясь не смотреть ему в лицо, Рольван взял оружие и отправился к деревенским воротам.
Солнце почти село, но до полной темноты было еще далеко. Дружинники, а это были именно они, приближались неровным строем, рассыпавшись по занятому ячменным полем склону холма. Рольван хорошо разглядел их, забравшись по приставной лестнице на заросший мхом земляной вал. Вал этот, не одну сотню лет окружавший деревню Хранителей Круга и лишь изредка подновляемый, мог защитить от волков, нередко в голодные зимы ищущих пропитания вблизи людского жилья, но и только. Взобраться на него снаружи не составит труда. Дубовые щиты, служившие воротами, не выдержат и нескольких серьезных ударов. Жители – сейчас, когда на улицу высыпали все, кроме младенцев и совсем уж дряхлых стариков, их оказалось немногим больше трех десятков, да еще несколько тех, кто пришел послушать Игре из других деревень – издавна полагались на свою незначительность и незаметность, да на сомнительную защиту древних богов, а не на толщину стен.
Кто-то поднялся, встал на стене рядом. Рольван повернул голову – это был Гвейр. В руках его был тисовый лук с наложенной стрелой, губы шевелились, как будто Гвейр пересчитывал прибывших. Встретив взгляд Рольвана, спросил:
– Как тебе нравится, что в конце за нами пришли наши собственные товарищи? Ты ведь узнал их?
– У меня не такое острое зрение, как у тебя, – помедлив и взглянув еще раз на всадников, выстроившихся в боевой порядок на безопасном удалении от деревни, на группу совещавшихся командиров, Рольван добавил: – Но я вижу Ардивада и Шаймаса, и четверых из моего собственного отряда, так что ты прав. Это они.
– Кому-то это, наверно, покажется справедливым. Не мне. Хотел бы я знать, как они нас нашли? Квирский бог подсказал?
– Нет, не бог, – Рольван ответил спокойно: так, наверное, чувствует себя вор в миг, когда его настигли и надежды уйти от расплаты за свои дела больше не осталось. – Они узнали о вас от здешнего эрга, от монахов. От настоятеля Одо. От меня. Времени хватило как раз, чтобы гонцы добрались до Эбрака, а дружина – сюда. А уж догадаться, что дрейвы прячутся в одной из этих деревень, было нетрудно. Если тебе нужен виновник, он перед тобой.
– Хватит, Рольван. Тебе что, нравится себя казнить? – Гвейр встряхнул головой, поднял было лук, но опустил снова. – Жаль, слишком далеко. Что было, то было, нам всем есть за что каяться. Как думаешь, они дождутся утра или нападут? Или, все-таки, переговоры?
Рольван размышлял недолго:
– Они пришли вырвать дрейвскую заразу с корнем, а не переговариваться. Ясно ведь, что здесь не обычная деревня. Дожидаться утра… это целая ночь шепотков и шорохов. И разговоров о колдовстве. Они боятся вас, Гвейр, уж я-то знаю! Думаю, они нападут уже сейчас.
Гвейр опять встряхнул головой, но сказал спокойно:
– Тем лучше. Игре сейчас пытается организовать оборону, но толку из этого не выйдет. Здесь мы как в ловушке. Мы с тобой можем сражаться верхом, и еще пять-шесть человек могут. Я предлагаю не ждать…
– Встретить их? – понял Рольван.
Гвейр резко кивнул:
– Как можно дальше от деревни, ясно ведь, что осаду здесь не выдержать. Остальные, как смогут, последуют за нами. Я хочу устроить суматоху, отвлечь их внимание. Тогда Дергидан сможет увести Игре в лес.
Для человека, три года прожившего среди снегов и Волосатых, Гвейр на удивление быстро разобрался, что к чему. И понял, кому следует доверить спасать Игре, а кому – всего лишь отвлекать внимание солдат. Рольван удержался от вздоха. Ответил только:
– Она не согласится бежать.
– Знаю. Но я велел парню не церемониться. Идем, Рольван, если ты согласен. Попробуем выиграть для нее жизнь.
И Рольван последовал за ним вниз, туда, где ждали оседланные кони и хмурые деревенские мужчины с копьями, верхом на мохнатых широконогих лошадках. Монах узнал хозяина издалека и заржал, вытянув шею – вот кто был искренне рад его возвращению! Рольван приветствовал коня так же горячо. Подтянув подпругу и оказавшись в седле, бок о бок с Гвейром отправился навстречу своим прежним друзьям.
Они встретились за триста ярдов от деревни – боевой строй лучших воинов Лиандарса и жалкая кучка деревенских конников под предводительством Гвейра и Рольвана, за которыми следовали, на большом расстоянии, вооруженные кто чем мужчины. С противоположной стороны деревни, невидимые для врагов, женщины и дети перебирались через земляной вал и под прикрытием сумерек спешили к ближнему лесу, оставляя свои дома, спасая свои жизни. Таков был план Гвейра, на котором он сумел настоять; Рольван не знал лишь, согласилась ли Игре примкнуть к беглецам. Он не видел ее с тех пор, как попросил у нее оружие, не смог проститься и не имел даже времени об этом сожалеть. Воины, которыми он совсем недавно командовал, из-за спин командиров посылали ему удивленные и презрительные взгляды. Ни на мгновение не сожалея о своем выборе, он все же готов был провалиться сквозь землю от стыда.
