Вскоре карета остановилась, и Оливера вывели наружу. Он стоял перед огромным домом, вытянувшимся в обе стороны, насколько хватало взгляда. Оливер вначале даже подумал, что перед ним дворец. Правда, сразу же переменил свое мнение. Уж слишком уныло он выглядел: серые стены, полное отсутствие башен, тускло горевшие окна.
Внутри его встретил холод и бросающийся в глаза аскетизм. Выкрашенные непонятного цвета краской стены, пол с хорошо заметными выщербинами, несколько покрытых пылью статуй и висевшие над ними факелы. Потирая озябшие руки, Оливер не уставал гадать, куда его привезли. Обстановка сильно напоминала тюремную, только многочисленные солдаты в зеленой форме были не похожи на тюремщиков.
– Где мы? – поинтересовался он у своих сопровождающих.
В ответ те лишь ухмыльнулись и повели Оливера дальше. По мрачному полутемному коридору они вышли к лестнице. Поднялись по ней на второй этаж. Тут было тихо и угрюмо. Оливер отчетливо ощущал повисшие в воздухе боль и страдание. Ему отчаянно захотелось убраться отсюда, и желательно поскорей. Насупившиеся солдаты, явно разделявшие его желание, ускорили шаг. Вскоре они остановились возле широкой двери, выкрашенной потрескавшейся золотистой краской. Открыв ее, один из солдат втолкнул Оливера внутрь.
Он очутился в просторном помещении. Оно напоминало нечто среднее между кабинетом и жилой комнатой. Пол и стены украшали ковры, окна скрывали толстые шторы. В камине потрескивали дрова, хотя на улице, несмотря на раннее утро, было тепло. Оливер сделал несколько шагов, отчего в спертый, тяжелый воздух поднялись клубы пыли. Помещение сильно напоминало склеп – темное, безрадостное, лишенное ярких красок.
– Это он? – раздался едва слышный, лишенный эмоций голос.
Оливер вздрогнул и только сейчас заметил, что он не один. Из дальнего конца помещения на него внимательно смотрели четверо. Трое сидели в мягких креслах. Он узнал Чарльза Шервуда. Член Совета смотрел на него с сочувствием. Рядом с ним расположились старичок, чье лицо напоминало лишенную влаги грушу, и пышущий здоровьем розовощекий мужчина. Четвертый мужчина стоял возле стола. Он устремил на Оливера холодный, безжизненный взгляд. Бледный, с короткой клинообразной бородкой, густыми бровями и тонким носом, вельможа показался Оливеру разочарованным в жизни аристократом.
– Да, – ответил Шервуд. – Оливер Стоун. Сын Грега и Амелии Бэмфорд.
– Скажи мне, юноша, как так получилось, что у тебя целых три твидла? – поинтересовался вельможа. – В наших краях каждый из них стоит целое состояние. Ты ведь из приюта? И насколько мне известно, родители никаких денег тебе не оставили?
– Я даже не знаю, кто вы. А вы требуете от меня ответа на ваши вопросы, – заметил Оливер.
Вельможа вскинул брови. Его губы дрогнули в улыбке, но выражение лица нисколько не изменилось.
– Оливер, – суетливо произнес Шервуд, – перед тобой бургомистр Ламара герцог Марвин Дауглиш. А эти уважаемые господа… граф Квентин Уилисс и виконт Рори Макинтош. – Он указал на сухого старичка, а затем на розовощекого мужчину. – Они, как и я, являются членами городского Совета.
Оливер замялся, не зная, что ответить бургомистру. Не рассказывать же правду. Тогда деньги точно могут отобрать.
– Они мои друзья, – объяснил он. – Двое сбежали от контрабандиста. А третьего я встретил в Массалии, он свободный, у него нет хозяина.
Про лемура он решил не врать. Когда история хотя бы отчасти верна, то выглядит намного правдоподобней.
Бургомистр кивнул. Оливер так и не смог понять по его лицу, верит ему Дауглиш или нет.
– Как и корабль? – прокряхтел граф Уилисс. – От него тоже отказался прежний владелец?
– На что вы намекаете?! – вспыхнул Оливер, но, взяв себя в руки, добавил: – Сэр. Вы меня в чем-то обвиняете?
– Мы просто хотим выяснить, что ты за человек, – сказал Шервуд. – Мы ничего о тебе не знаем. Кроме имени и родителей. Ты провел жизнь в другой стране. Прости, но ты чужестранец в Ламаре. Но так получилось, что ты обвинил ректора ведущего университета, министра над всеми университетами Флориану Болье в ужасных преступлениях. Вот мы и разбираемся, можно ли тебе верить.
– Она пыталась вас убить! – воскликнул Оливер. – И вы до сих пор на ее стороне?
Розовощекий Макинтош прыснул:
– Он ее ненавидит, юноша. Но такой он у нас честный.
– У Флорианы много причин меня недолюбливать, – признался Шервуд. – И даже желать моей смерти. Я с радостью лишу ее всех званий и посажу за решетку, но нужны основания.
– А существо, которое я вам принес?! – вновь закипая, вскричал Оливер. – А то, что вы своими глазами видели ее в нашей камере? Вам мало?
– Зверя я получил от тебя, – Шервуд мягко посмотрел на Оливера, – а у тебя неоднозначная репутация.
– Болье написала Азариусу письмо, в котором сообщила ему о месте и времени встречи ученых, которых он потом убил, – с жаром доложил Оливер. – Это Болье виновна в их смерти. Это она преступница. А не мои родители, как считают все в городе. Вы должны мне поверить!
– Письмо у тебя? – Шервуд протянул руку.
– Болье сожгла его, – потупился Оливер. – Она пришла в тюрьму и, хитростью заполучив, уничтожила. Но я говорю правду!
– Все, что ты говоришь, это всего лишь слова, – констатировал граф Уилисс. – Слова мальчика, пытающегося выгородить себя и своих друзей. Мы не можем вынести решение, основываясь исключительно на них.
– Все из-за моих родителей? – Оливер вскинул голову. – Их оклеветали!
– Мы начали выяснять про них, – заговорил бургомистр, и Уилисс моментально прикрыл рот. – Они в открытую приятельствовали с Азариусом.
При упоминании имени колдуна по лицу мужчины пробежала гримаса боли. Оливер вспомнил историю про его дочь. Учась под руководством Азариуса волшебству, девушка сошла с ума.
«Может, поэтому ему все не в радость? – подумал он. – И в доме так мрачно и угрюмо?»
– Хотите сказать, яблочко от яблони недалеко падает? – Оливер сжал кулаки, так что ногти вонзились в ладони. – Как просто и глупо. И думать не надо. Давайте всех детей убийц и преступников пересажаем, они ведь вырастут негодяями.
– Ты забываешься, юноша! – рявкнул виконт, и его розовые щеки побледнели.
В этот момент дверь открылась, и в помещение бодрым шагом вошел подтянутый офицер. Коротко стриженный, гладко выбритый. На поясе у него висела длинная шпага.
– Барон Эшкрофт? – На лице бургомистра промелькнуло удивление. – Вы по делу Болье?
– Разумеется. – Барон расплылся в улыбке, обнажив белые, ровные зубы. – Мальчишка-то не врал. – Он с любопытством уставился на Оливера. – Это он?
– Он самый, – кивнул Шервуд. – Мы уже подумывали отправить его обратно в камеру.
Оливер, вздрогнув, возмущенно округлил глаза.
– Если есть за что, пожалуйста, – ухмыльнулся Эшкрофт. – Только не вместо Болье. Она виновна.
– Вот как… – На лице Шервуда промелькнула радость.
– Со всеми преступлениями ее пока связать не удалось. Но доподлинно известно, что Болье в день нападения на Клариссу Гринвуд ездила в Массалию. Это раз. – Он энергично потер ладони. – Я поговорил с миссис Гринвуд. Она как раз вернулась в Ламар. И она призналась, когда я упомянул, что Болье под арестом, что та приходила к ней и угрожала. Это два. А три… – Он победно оглядел слушавших его вельмож. – Ей во время разговора стало настолько плохо, что, по ее словам, она едва выжила. Каково, а? Все в точности как в остальных случаях.
Оливер настороженно смотрел на бургомистра, все еще до конца не веря в счастливое спасение.
– А что Кларисса? – поинтересовался граф Уилисс. – Отчего так долго боялась? Почему сразу не пожаловалась на Болье?
– В том-то и дело, что боялась, и очень сильно. В том числе и саму Болье, – пояснил Эшкрофт. – Я с трудом ее разговорил.
– Она вроде не из пугливых, – задумчиво произнес Шервуд. – Входит в совет, выбирающий министра над университетами.
«Вот как Болье получала голоса, – догадался Оливер. – Не удивлюсь, если остальные пострадавшие входят в него либо являются родственниками его членов».
– Теперь все понятно, – высказал Шервуд мысли Оливера. – На днях должны состояться выборы министра над университетами. Болье в очередной раз выставила свою кандидатуру. Ее многие в совете недолюбливают. И мне казалось, у нее нет никаких шансов получить их голоса. Я тоже баллотируюсь на должность министра. И был уверен в победе. Но несколько дней назад начал слышать в кулуарах, что все в комиссии собираются поддержать Болье. Хотя ранее благосклонно относились именно к моей персоне. Получается, она их всех запугала.
– Не ожидал, – скривился бургомистр. – Никогда бы не связал Болье и все эти преступления.
