Источник
Ульяна Муратова
— Долго тебя ждать? — нервно поторопил Глеб, стоя в прихожей. — Мы опаздываем!
Иной раз он даже не скрывал раздражения. Я не всегда его понимала. Весь мой опыт отношений с противоположным полом складывался из сериалов, кино, рассказов подруг и встреч с Глебом, коих было всего три. Сегодня — четвёртая. В его присутствии я откровенно робела и не знала, почему он так себя ведёт. Если я ему нравлюсь, то почему рычит? А если не нравлюсь, то зачем зовёт?
Дрогнувшими пальцами я положила телефон в сумку и вышла в коридор. Родители уехали на дачу до осени, и я осталась в квартире одна из-за учёбы. Возможно, если бы Глеб попытался воспользоваться ситуацией и меня соблазнить, то я бы лучше поняла, чем ему интересна. Я была самой обычной девушкой: скромной, немного застенчивой, не особенно симпатичной, но очень доброй и порядочной. Другие парни особого интереса ко мне не проявляли, поэтому мне очень льстило внимание Глеба.
— Это платье подойдёт? — с тревогой спросила я. Он сказал, что я обязательно должна надеть белое, а у меня из белого были только сорочка и элегантное мамино платье ниже колен. На всякий случай надела и то, и другое.
— Да, пойдёт, — осмотрел меня Глеб и натянуто улыбнулся.
Мы вышли из дома и сели в его машину. Мотор мягко заурчал, а я пристегнулась и неловко замерла на пассажирском сиденье.
— А куда мы едем? — робко спросила я.
— Сюрприз будет, — бросил в ответ Глеб.
Дальше мы ехали молча, и дорога оказалась неблизкой. Атмосфера в машине была, мягко говоря, не самая приятная. Я решила, что никуда с ним больше не поеду. Да, может, я и не красавица, но это не значит, что можно со мной вот так небрежно обращаться. Я украдкой рассматривала Глеба. Выдающийся нос на худом узком лице смотрелся монументально. Миндалевидные карие глаза можно было бы назвать красивыми, если бы не полный превосходства взгляд. Он почему-то гордился тем, что учился в аспирантуре на мехмате, и считал себя умнее других. Возможно, так оно и было, но с ним редко кто имел дело настолько долго, чтобы успеть сравнить. Глеб был довольно бледен, худ, язвителен и не сдержан на язык.
Мы с ним были чем-то похожи внешне, у меня тоже черты лица были слишком резкие, а нос… был причиной комплексов и того, что я откладывала на ринопластику. Ловить своё отражение в зеркалах я не любила: и так знала, что ничего хорошего там не покажут.
Когда машина съехала с трассы в какой-то лес, я растерялась. Зачем белое платье в лесу? Мы сначала ехали по хорошо утрамбованной грунтовой дороге, а затем свернули на какую-то едва заметную колею. Было ещё не поздно, но в густом лиственном лесу зловеще шумели деревья, и дорога выглядела мрачно.
— Глеб, что это за место? Зачем мы здесь?
— Ты можешь хоть немного потерпеть и помолчать, дорогая? — ядовито ответил он, и я ошарашенно затихла.
Мы выехали на небольшую полянку в самой гуще леса. По дороге сюда машина едва протискивалась между деревьев, а Глеб ругался сквозь зубы, когда ветки со скрипом проходились по лакированным бокам. На поляне уже стояло две машины, из которых сразу же вышли пятеро парней. Я узнала только одного, но имени не помнила. Нехорошее предчувствие затопило душу, я потянулась за телефоном, уловив злобную усмешку Глеба. Связи не было!
— Не трясись, насиловать тебя никто не станет. Вернее, мы не станем, а там уж как получится, — язвительно сказал он и отстегнул мой ремень. Тут же дверцу распахнули, схватили меня за плечо и грубо вытащили из машины.
Я попыталась сопротивляться, но силы были слишком неравны. Мне отвесили болезненную пощёчину, скрутили руки и поставили на колени. От шока я подчинилась.
— Вы чего так долго? — возмутился один из парней.
— Эта шваль изволила собираться. Не мог же я её за волосы выволочь, — цинично хмыкнул Глеб. — У вас всё готово?
— Да, ждали вас.
— Отпустите меня, что происходит? — завизжала я, но получила пинок и, заскулив, замолчала. Меня никогда раньше не били! От ужаса и непонимания я растерялась и стиснула зубы, чтобы за вой меня не ударили ещё раз. Было дико, до дрожи страшно. Ладони покрылись липким потом, горло сжало спазмом, кожа на шее и груди запылала и пошла пятнами. Слёзы сами потекли по щекам, внутри всё сжалось от первобытного ужаса. Я поняла, что со мной сейчас сделают что-то очень страшное. Загнанной жертвой я смотрела на лица собравшихся и ни на одном не находила ни проблеска человечности. Липкая жуть сдавила рёбра влажными холодными тисками.
— Если ты нам немного поможешь, то всем будет проще. Ничего мы тебе не сделаем, повисишь тут немного и всё, — успокаивающим елейным тоном проговорил самый низкий из парней. У него был взгляд настоящего психопата. Ласковый и препарирующий одновременно.
Наверное, мне стоило попытаться сбежать, но куда я одна против шестерых парней? От страха ноги и руки плохо слушались, и я даже не попыталась освободиться. Меня держали, оставляя на коже болезненные отметины. Глеб подошёл и с размаху залепил мне ещё одну пощёчину. Из глаз брызнули искры, меня замутило.
— Это тебе за то, как ты меня достала своим блеянием. Тупая овца! Неужели ты думала, что я реально позову тебя на свидание? Мне просто нужно было убедиться, что ты подходишь! — его злой смешок потонул в шуме вечернего леса. Где-то перекликались птицы. С каждой минутой становилось сумрачнее и прохладнее. Я вся дрожала то ли от напряжения, то ли от холода и отказывалась верить в происходящее. Во рту было солоно: кажется, мне разбили губу.
— Хватит языками чесать, вяжите её, — отдал приказ самый старший.
Я зря приняла его за парня, он оказался взрослым щуплым мужчиной лет сорока.
Меня подтащили к засохшему дереву с оголённым стволом и подвесили за связанные руки, перекинув верёвку через торчащую далеко в сторону толстую серую ветвь. Боль огненной волной растеклась по запястьям. Пожалев, что не сделала попыток сбежать раньше, я отчаянно затрепыхалась на весу, причиняя себе ещё больше боли и раздирая руки. Подо мной была сырая земля, всю траву отсюда кто-то недавно убрал, и запах её сока щекотал ноздри. Он был настолько неправильно мирный и привычный, словно я не попала в какой-то кошмар, а просто гуляю по свежескошенному лугу. С меня стянули обувь и выкинули куда-то в кусты.
— Что вы делаете? — сипло спросила я.
Мне никто не ответил. Я отчаянно, во всю мощь лёгких закричала. Мой вопль вспугнул птиц, разнёсся одиноким эхом по лесу и закончился булькающим стоном, когда старший мужчина подошёл и ударил меня кулаком в живот.
— Заткнись, или я сделаю тебе очень больно. Целая не нужна, нужна живая. Это понятно? — он резко и неприятно стиснул мне грудь, а затем запустил руку под платье, до боли сжимая нежную кожу на внутренней стороне бедра. Слёзы катились градом. Я тряслась, подвешенная на своих путах, и испытала что-то сродни счастью, когда он отошёл. Я понимала, что это лишь маленькая передышка, но была болезненно рада, что она настала.
Шестеро у моих ног чертили какие-то знаки, располагая их в трёх вписанных друг в друга кругах. Мне было не видно, что именно рисовали подо мной, но те символы, что находились в поле моего зрения, были мне незнакомы. Затем они стали посыпать эти знаки чем-то из разных пакетов. Для каждого круга — своё вещество.
— Можно начинать? — спросил Глеб у щуплого мужчины.
— Да, пора!
Встав на равных расстояниях друг от друга, они начали нараспев произносить незнакомые слова. Теперь они все были вне круга, а я висела ровно на краю третьего внешнего кольца.
Речитатив завораживал странным, пульсирующим ритмом. Их голоса набирали силу. Ветер, гулявший по лесу, стал злее и с каждым словом всё яростнее рвал подол моего платья. В какой-то момент шестеро закончили, и мне показалось, что знаки на кругах под моими ногами зловеще замерцали.
Они начали снова, мотив повторялся, только с каждым разом они вкладывали в голоса всё больше силы. Знаки постепенно начинали светиться, на опушке стремительно темнело, хотя я точно знала, что было ещё не так поздно. Время едва ли двигалось к закату.
