Кассандра Клэр - Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл

Переводчик: Светлана Дорохова

Редактор и оформитель: Анастасия Антонова

Переведено для: http://vk.com/e_books_vk

Полное или частичное копирование текста без ссылки на группу запрещено!

Уважайте чужой труд!

Со времен печальных событий Французской революции у Магнуса сложилось слегка предвзятое мнение о вампирах. Нежить все время убивала чьих-то слуг и подвергала опасности домашних обезьянок. Клан вампиров в Париже до сих пор слал Магнусу грубые послания об их небольшом недоразумении. Вампиры таили в себе обиду гораздо дольше, чем любое формально живое существо, и, будучи в плохом настроении, они самовыражались через убийство. Вообще Магнусу хотелось, чтобы его компаньоны были менее, никакого каламбура, кровожадными.

Кроме того, существовал тот факт, что иногда вампиры совершали преступления хуже убийства. Они совершали преступления против моды. Если ты бессмертен, то не стоит забывать о течении времени. Поэтому ношение шляпки по последней моде эпохи Наполеона I не может быть оправданием.

Однако Магнус начинал приходить к выводу, что он, должно быть, трижды поспешил, отвергнув всех вампиров.

Леди Камилла Белкорт была ужасно очаровательной женщиной. Кроме этого, она была одета по последней моде. У ее платья был прелестный кринолин, и когда в кресло опускалась голубая тафта в семь рядов, не меньше, то оно исчезало, и казалось, будто она поднимается из каскада сверкающей голубой воды. Хотя вокруг ее груди, бледной и округлой, как жемчужины, и вовсе не было материала. Идеальную бледность изгибов груди и прямой шеи нарушали черная бархатная лента и густые блестящие локоны, обрамляющие лицо. Одна золотистая прядь была настолько длинной, что лежала на тонком изгибе ее ключицы, которая снова приковывала взгляд Магнуса…

На самом деле, все дороги вели к груди Леди Камиллы.

Чудесно продуманное платье. Чудесно продуманная грудь.

Леди Камилла, столь же наблюдательная, сколь и красивая, заметила, что Магнус рассматривает ее, и улыбнулась.

 — Самое замечательное в том, чтобы быть созданием ночи, — понизив голос, призналась она, — это то, что тебе не нужно носить ничего, кроме вечерних нарядов.

 — Я никогда не задумывался о такой точке зрения, — сказал абсолютно сраженный Магнус.

 — Конечно, я обожаю разнообразие, поэтому пользуюсь любой возможностью, чтобы менять наряды. Я считаю, что во время полной приключений ночи для дамы находится множество поводов скинуть свою одежду. — Она наклонилась вперед, облокотившись на бледный гладкий локоть, лежащий на коричневато-красном столе Сумеречных охотников. — Что-то мне подсказывает, что вы мужчина, которому многое известно о полной приключений ночи.

 — Миледи, со мной каждая ночь — приключение. Прошу вас, продолжайте свой рассказ о моде, — настаивал Магнус. — Это одна из моих любимых тем.

Леди Камилла улыбнулась.

Магнус осторожно понизил голос:

 — Или если хотите, пожалуйста, продолжайте свой рассказ о раздеваниях. Я считаю, что эта тема моя самая любимая из всех.

Так они и сидели бок о бок за длинным столом в Лондонском институте Сумеречных охотников. Консул, занудный нефилим[1], возглавляющий всю деятельность, что-то бубнил о том, чтобы им были доступны все заклинания колдунов по сниженным ценам, а также о своих представлениях о правильном поведении вампиров и оборотней. Магнус не услышал ни одного способа, как это «Соглашение» предположительно может принести пользу представителям Нижнего мира, но он, безусловно, мог понять, почему Сумеречные охотники выказывали столь страстное желание одобрить его.

Он начинал жалеть о своем согласии на поездку в Лондон и его Институт, так как Сумеречные охотники тратили его драгоценное время. Консул, которого, как считал Магнус, звали Моргвотсит, казалось, был страстно влюблен в свой голос.

Хотя он вроде перестал говорить.

Магнус отвел взгляд от Камиллы, обнаружив менее приятную картину: Консул, на лице которого читалось столь явное неодобрение, как руны на его коже, глядел на него.

 — Может, вы и ваша… ваша вампирша могли бы прекратить свои лобызания хоть на минутку, — ядовитым голосом произнес он.

 — Лобызания? Мы едва радовали себя небольшим непристойным разговором, — обидевшись, сказал Магнус. — Когда я начну свои лобызания, уверяю вас, об этом будет знать вся комната. Мои лобзания вызывают чувства обожания.

 — Какая умная рифма, — рассмеялась Камилла.

Похоже, шутка Магнуса выпустила на волю недовольство всех остальных представителей Нижнего мира, сидящих за столом.

 — А что еще нам делать помимо того, что разговаривать друг с другом? — спросил юноша-оборотень, все еще молодой, но уже с напряженными зелеными глазами фанатика и худым решительным лицом. Его звали Ральф Скотт. — Мы здесь сидим уже три часа, и нам даже не дали возможности высказаться. Все время болтаешь только ты, нефилим.

 — Не могу поверить, — вмешалась Арабелла, очаровательная русалка с очаровательно расположенными ракушками, — что я переплыла Темзу и согласилась на то, чтобы меня вытащили с помощью подъемников и поместили в большой стеклянный аквариум, ради этого!

Говорила она довольно громко.

Даже Моргвотсит опешил. Магнусу хотелось бы знать, почему у Сумеречных охотников такие длинные имена, когда сами маги выбирали себе элегантные фамилии в один слог? Длинные имена явно были показателем большого самомнения.

 — Вы, жалкие, должны быть благодарны, что находитесь в Лондонском Институте, — прорычал седовласый Сумеречный охотник по имени Старквезер. — Я бы не позволил никому из вас находиться тут, пока бы не насадил одну из ваших грязных голов на копье. Так что помолчите и позвольте тем, кто лучше вас, говорить.

Последовала крайне неловкая пауза. Старквезер окинул комнату взглядом и остановился на Камилле, не потому что она была красивой женщиной, а потому что могла быть отличным трофеем на его стене. Камилла перевела взгляд на своего лидера и друга, светловолосого вампира Алексея де Квинси, но он не ответил на ее молчаливый призыв. Магнус протянул руку и взял ее ладонь.

Ее кожа была прохладной, но пальцы очень точно соответствовали его пальцам. Он увидел, что на них взглянул Ральф Скотт и побледнел. Он был даже моложе, чем думал Магнус. Огромные бутылочно-зеленые глаза, довольно прозрачные, чтобы сквозь них просвечивали все эмоции на худом лице. Они были прикованы к Камилле.