Виктор Дубровский
Кочевые дороги
Моя первая жена была блондинкой. От всех прочих блондинок её отличала терминальная стадия эгоцентризма[1] и легкая картавость. По утрам её голос, отягощенный нижегородским грассированием, вспахивал первую борозду на моём мозге: "Ну где же моё кофе, Вольдемар?" За полгода совместной жизни борозда превратилась в незаживающую язву, и вот сегодня, сквозь сон, я услышал знакомые интонации. От неожиданности я подскочил слишком резко и ударился головой о потолок. Потом сумел выбраться из своего узилища и пару раз присел, чтобы размять затёкшие мышцы. Какая мерзость. На ветвях берёзы ворона, склонив голову, сказала "Кр-рак". Мастерская имитация незабываемого голоса. Напугала, гадина.
Правду говорят умные люди: "Не откладывай на завтра, то, что можно сделать послезавтра". Нет, умные — это не про меня. Воспрял, расправил крылья, полетел сломя голову. Короче, склихасофский, главный вопрос один: "Где я?"
* * *
Крышу у меня окончательно снесло пару дней назад. Я подошёл к большому окну в своём кабинете, и сквозь тонированное стекло с тоской посмотрел на город. Потёр виски. У людей — всё как у людей. Люди радуются солнечным дням, а у меня, как только наступает ясная погода, начинается сумасшедшая мигрень. Никакие микстуры доктора Курпатова не помогают. Не помогает коньяк. Водка и портвейн тоже. Изредка облегчают страдания лошадиные дозы анальгетиков, но сажать печень химией я не хочу. Лучше уж настойка пустырника с коньяком, в пропорции 1:1. И кофе.
Хотелось взять в руки шестиструйный плазмоган и покрошить всё это гадово скопище к чертям, мебель порубить в мелкую щепу, облить напалмом, поджечь и уехать "в глушь — в Саратов". Гадово скопище — это офис, точнее, персонал этого офиса, где я имею неосторожность работать.
В кабинет вкатился Паша Большой. Генеральный директор и один из собственников нашей богоспасаемой компании. Индюк, блин. Толстый багроволицый колобок на коротких кривых ногах. Явился, не запылился. Сходу начался наезд:
— Вольдемар Абызович, скажите пожалуйста, почему наша прибыль во втором квартале уменьшилась на 17 процентов?
Вот козлина. Это что-то новенькое. Раньше его руководство фирмой обычно укладывалось в полтора часа: собрать планёрку, на всех наорать, что всё плохо и никто не работает, и уехать в кабак или сауну. А с чего это вдруг изменение репертуара?
— А потому, уважаемый Павел Игнатич, что согласно приказу директора по экономике и персоналу, было произведено сокращение водителей на семь единиц, слесарей на пять. Для уменьшения издержек, в соответствии с решением правления, — уменьшили, ага, злорадно подумал я, — в итоге, мы сорвали сроки доставки оборудования трем компаниям. Двум заплатили неустойку, а третья расторгла договор.
— Вы, как исполнительный директор, несете всю полноту ответственности за итоговые показатели предприятия!
Козлина, однозначно. Приказ, кстати, состряпала его сестра. Спирохета бледная. Теперь Паша ищет на кого стрелки перевести.
— Я не могу нести ответственность за решения правления. Тем более, приказы, а их было три, со мной не согласовывались. И ещё. Договор с компанией ALmaf, на поставку комплектующих, подписан вами, и тоже без согласования. На этом мы потеряли почти семь миллионов, — сказал я и подумал: "Нехрен договора в сауне подписывать".
— Вы, Вольдемар Абызович, обязаны были перепроверить подписанные договора и, при необходимости, блокировать их!
Гонит, реально гонит. Голова болит всё сильнее. Когда я звонил Паше по поводу этого договора, он матерно обязал меня его исполнять. Сучий потрох. Я достал чистый лист бумаги и написал заявление на увольнение. Надо мне валить отсюда, пока не сыграл в ящик.
Пока Паша многословно и эмоционально гундосил про то, как надо работать, голова взорвалась новым приступом боли. Я посмотрел на Пашу и подумал с ненавистью: "Чтоб ты сдох!" Паша внезапно заткнулся, дернулся и помассировал грудь возле сердца.
— Нам пора расстаться, — сказал я, поморщившись от пульсирующей боли в голове. Пододвинул к нему заявление.
Пашино лицо приобрело сизый оттенок. Он подписал заявление и деревянной походкой вышел из кабинета. Как интересно. Раньше у нас ни один разговор не заканчивался так быстро.
Однако надо поторапливаться. Назавтра господин генеральный директор остынут и начнутся нудные разговоры о том, что мы оба погорячились. Всё надоело. Смог, жара, сотрудники, контракты. Надо радикально отдохнуть. Во-первых, свинтить из города и подальше. Свежий деревенский воздух — страшная сила, как говорит мой сосед доктор Курпатов, и лекарство от всех болезней.
Всё дела решились как бы сами собой. Зашел в кадры, поворковал с кадровиней, сказал, что всё ужасно, какой монстр Кузнецов и как он разбрасывается персоналом, получил свою трудовую. Зашел к тёткам в бухгалтерию, поворковал как следует, узнал, какой же Кузнецов неблагодарный монстр, уговорил девочек сегодня же перечислить мне расчёт на карточку. Раздал всем по шоколадке и помахал ручкой.
Этот день весь прошел на нервах. Развод с Кузнецовым я спрыснул успокаивающей настоечкой на пустырнике, сам делал. В случае стрессовых обстоятельств пустырник — незаменимая вещь. Мне его Курпатов посоветовал, мой сосед. Он спец в этих вещах, доктор всё-таки. Хоть и патологоанатом. Сверху ещё коньячку накатил, для расширения сосудов. Завод закончился, я немного расслабился. Пульсирующая боль в голове утихомирилась.
Все остальные сборы много времени не заняли. Заплатил за три года за квартиру, отдал дочери ключи, сказал, что я уезжаю отдыхать. Пообещал ей чупа-чупс и просил присмотреть за домом. Выбросил в мусорный ящик корпоративную симку. На следующее утро зашёл в банк, снял деньги с карточки, и тут же закрыл счет. Заехал домой, побросал в сумку полотенца, бельё, пару рубашек и прочее, что необходимо путешественнику в неизведанное. Ноутбук, фотоаппарат и всю сопутствующую электронику. Пробежался по кое-каким знакомым — надо обеспечить себе финансовое благополучие на период отдыха. Пришлось навестить нотариуса и совершить пару-тройку действий юридического свойства.
Всё, кажется. Свобода, это сладкое слово свобода[2]. Мелькнула мысль про Мартина Лютера К[3]., но такая свобода мне не нужна. Дальнейшие мои планы не имели никакой конкретики, их проще было бы назвать мечтами.
Мечты включали себя необходимый минимум: домик возле озера, утренние пробежки, посиделки с удочкой на берегу, костёр, ушица, чистый воздух и никакого алкоголя! Даже можно бросить курить. Нет, бросить курить — это слишком смело. Как-то слишком революционно. Надо постепенно идти к здоровому образу жизни, чтоб случайно не свернуть шею. И алкоголь тоже надо постепенно бросать. Так резко нельзя. Это даже доктор Курпатов, мой сосед, авторитетно заявляет. Он всегда авторитетно заявляет, особенно после третьей. Так и говорит: "Я тебе авторитетно заявляю, алкоголь — это яд!" и наливает четвертую. Надо будет доктора пригласить в деревню, на берег озера, с удочкой встретить зорьку, чистый воздух опять же.
