Абуджайская шаль или история о начале
Глава 1
Семья Перегудовых. Переезд
— Ах, душа моя, да всё как-то мне беспокойно! Сердце мается и в груди как-то все болит, болит, а то уж, словно раз… и оборвётся! Так я вся и обмираю и страшно мне, друг мой, страшно-то как! И тут же и корю себя — глупости, глупости! То-то хорошо будет Катеньке на природе, уж детки-то порезвятся, да и воздух там верно, хорош… Да хорош ли там воздух?
Невысокого роста расторопная дама в почтенных летах тревожно взглянула из-под спущенных на нос очков на своего собеседника — представительного немолодого господина с пышными седыми усами и роскошными бакенбардами, на морщинистом, обрюзгшем лице. В отличие от дамы, проявляющей такое нервозное беспокойство, он был совершенно невозмутим и едва прислушивался к её бесконечным вопросам, попыхивая длинной изящной трубочкой с перламутровой инкрустацией.
— И воздух хорош и природа на диво… полноте вам, Дарья Платоновна так-то переживать, поживёте, осмотритесь… — невозмутимый господин не торопясь, выбил содержимое трубки на низкое блюдечко из потемневшего серебра, аккуратно приминая прокуренным жёлтым пальцем дымящиеся угольки, — чай, не в Америку едем, ну не понравится, так что за беда?! Вернуться-то всегда можно!
Дарья Платоновна в ответ на его замечания только горестно качала головой, тяжело вздыхая и растерянно оглядываясь вокруг. Её нарядная, ухоженная гостиная, надёжный семейный приют во всякие времена, сегодня выглядела разорённой, пустой и сиротливой. Мебель, обряженная в чехлы, голые окна со снятыми портьерами, суетливо бегающие взад и вперёд слуги, всё говорило о скором неизбежном переезде и ввергало бедную Дарью Платоновну в страшную тоску. Не находя в себе сил принимать участие во всеобщей суматохе, она бездумно перебирала руками шёлковые нити незаконченной вышивки, словно цепляясь за единственно привычное занятие.
— Бабушка! Бабушка!!!
Краснощёкие малыши, любимые внуки-баловни, Настенька и Володя семи и шести лет подбежали к ней с двух сторон громко переговариваясь, и возбуждённо перебивая друг друга. Девочка тотчас взобралась на колени Дарьи Платоновны, бесцеремонно сталкивая на пол деревянные пяльцы и горячо шепча ей в самое ухо.
— Бабушка, миленькая! Прикажи мисс Флинт, чтобы она разрешила нам взять в поездку нашу Китти!
— Она нам запрещает, бабушка! А Китти не хочет оставаться одна! Кто же с ней будет играть?! — поддержал сестру Володя, крепко сжимая в руках красноглазую белоснежную крысу, — посмотри, какая она грустная, бабушка! Она же понимает, что мы оставляем её!
В подтверждение своих слов он поднёс зверька к самому лицу Дарьи Платоновны, чем едва не вызвал дурноту у несчастной дамы, стойко не переносившей наглого грызуна.
— Ах, Володя, уволь меня от созерцания своего любимца! — раздражённая, она ссадила Настеньку со своих колен, поднимая брошенные пяльцы, — а вы, маленькая дама, извольте вести себя прилично! Ну что это такое, налетела, всё покидала на пол! Что за манеры?! Уж если я что и прикажу мисс Флинт, так это внимательнее следить за вашим воспитанием!
Маленький Володя прижал к своей груди усатую Китти так, что она пискнула и попыталась укусить мальчика за палец.
— Бабушка! — на глазах мальчика показались слёзы, — но она же умрёт от тоски!
Настенька умоляюще сложила руки, просительно заглядывая в глаза рассерженной бабушки, тоже готовясь в любую минуту расплакаться.
Сердце Дарьи Платоновны в одну секунду смягчилось при виде печальных детских личиков.
— Ну, будет, будет плакать! Разве оставим мы такое сокровище, не ровен час, пропадёт, я первая не переживу! Ступайте, да не плачьте более, обещаю поговорить с мисс Флинт…
Погладив мальчика по пухлой щеке и рассеянно поцеловав Настеньку в пушистую кудрявую макушку, она отослала детей прочь и вновь погрузилась в свои тревожные мысли.
Размеренная, покойная жизнь навсегда осталась в прошлом для Дарьи Платоновны с того самого дня, как её супруг, действительный статский советник Дмитрий Степанович Перегудов, объявил о своём решении выйти в отставку и поселиться всей семьей в родовом имении, полученным в наследство от старой тётки Софьи Михайловны Перегудовой.
Нельзя сказать, что таковое решение явилось для Дарьи Платоновны вовсе неожиданным. Лет Дмитрию Степановичу было немало, службу нести становилось всё труднее, да и дети, кроме младшего Николеньки в жизни, слава богу, определились, так что о неизбежной отставке в семье поговаривали давно. Вот только бесконечные намёки Дмитрия Степановича о его намерении переехать в деревню Дарья Платоновна решительно отказывалась слушать. Да и добро была бы деревня где-нибудь за городом, куда смогут приехать погостить старые друзья, да и сама Дарья Платоновна могла бы отправиться с визитом к знакомым, так нет же! Деревенька та находилась бог весть как далеко, в стороне от всяких дорог и поселений! Потому, слушая рассуждения Дмитрия Степановича о преимуществах деревенской жизни, Дарья Платоновна лишь пожимала плечами и неизменно переводила разговор на другие, более волнительные темы. Даже строительство нового дома в имении Перегудовых восприняла наивная Дарья Платоновна, как очередную блажь взбалмошного супруга и рассчитывала, что деревенская усадьба в лучшем случае будет использована, как охотничий домик для мужских забав Дмитрия Степановича и сыновей Александра и Николеньки.
Сама же Дарья Платоновна деревенской жизни всячески чуралась. С самого рождения она жила в городе, любила посещать театры и модные салоны ездила с визитами к знакомым, принимала визитёров в свою очередь у себя, и другой жизни себе не представляла. Если случалось ей бывать летом на даче, она неизменно искала достойного общества, а от созерцания красот природы скучала и жаловалась знакомым на невыносимость деревенской жизни. Оттого она до самого последнего дня не могла поверить в то, что её любезный супруг сыграет с ней такую злую шутку и заставит на склоне лет зажить отшельницей в глухой, отдалённой от всякой цивилизации деревне.
Да только как выяснилось, намерения Дмитрия Платоновича были самые, что ни на есть серьёзные, и чтобы стало ясно, как такое несчастье приключилось с Дарьей Платоновной, требуется пересказать всё с того самого времени, как молодая Дашенька дочка Платона Аристарховича Синицына повенчалась с господином Перегудовым, то есть — по порядку.
Невестою Дарья Платоновна была, что называют завидною. Миловидная, с лукавым взглядом голубых глаз и пушистой белокурой косой, барышня Синицына была из хорошей семьи, за ней давали богатое приданое, и все эти качества в совокупности вскружили голову не одному воздыхателю. Отец Дашеньки, Платон Аристархович, рассчитывал для дочери блестящую партию, пока не появился на горизонте некий Дмитрий Степанович Перегудов, господин с небольшим чином и с ещё меньшим достатком, а уж если откровенно — то и вовсе без оного! Будь Дмитрий Степанович обычным знакомцем, его и близко не подпустили бы к хорошенькой Дашеньке, но молодой человек приходился сыном старинного приятеля Платона Аристарховича и оттого в доме Синицыных был принят благосклонно. Платон Аристархович относился к юноше как к собственному сыну, всячески поощрял его общение с семьёй и тот вскоре стал являться к Синицыным запросто, не дожидаясь особого приглашения. При таком положении вещей нечего было и удивляться, что в один знаменательный день Дашенька Синицына и Дмитрий Перегудов краснея и запинаясь от застенчивости, заявили родителям о своей любви и желании идти далее по жизни рука об руку. Ежели в тот момент Платон Аристархович и пожалел, что приласкал в своём доме безденежного юношу, то к чести своей, даже виду не подал. Поговорив серьёзно со своей дочерью и убедившись, что она души не чает в молодом Дмитрии Степановиче, счастью дочери противиться не стал, мудро рассудив, что от судьбы не уйдёшь, а приданного дочери с лихвой хватит на то, чтобы обеспечить молодым достойную жизнь. Многие недоброжелатели тогда поговаривали, что, дескать, ловко удалось Дмитрию Степановичу отхватить такой куш, обойдя более достойных претендентов на руку и сердце Дарьи Платоновны и, что де пожалеют ещё Синицыны, приняв в свой дом нищего выкормыша, да только наветы их не оправдались. С пользой использовав приданое жены, Дмитрий Степанович сумел сделать карьеру головокружительную, поскольку отличался отменным трудолюбием, почтением к начальству, да и вообще был большой умница. Через несколько лет, нажитый им капитал, всемеро превышал полученное приданое, после чего замолчали даже самые ярые ненавистники их счастья и зависимое положение Дмитрия Степановича Перегудова от полученных вместе с молодой женой денег, позабылось навсегда.
