— Нормально. — Отозвался Филипп, не спуская взгляда с бледного горестного лица матери, неожиданно постаревшей на десяток лет. Он никогда не видел, чтобы из ее идеальной прически выбился хотя бы волос, но сейчас шевелюра торчала в разные стороны, и на длинную шею жалко свисали черные локоны.
Неразборчивые шепотки братьев звучали почти кощунственно в царившем гробовом молчании, давившем на уши. От общего притворства в комнате вибрировал воздух, и становилось неловко.
— Дала? — Еле слышно поинтересовался Зак, покосившись в сторону Филиппа.
Оба молодых человека тут же заработали недовольный взгляд от Розы.
— Не захотелось. — Буркнул тот.
— Дурак.
Между тем, отец Зака поднял голову и обвел всех членов семьи утомленным взором, его глаза покраснели после тяжелого бесконечного дня, похожего на кошмар.
— Предстоят похороны. Нужно оповестить клан. — Торжественно подвел он черту.
Семейство зашевелилось, переглядываясь и, наконец, выдыхая, словно новобранцы в шеренге по приказу «вольно».
— Все и так почувствовали, что освободилась сила семьи. Гостей можно ждать уже завтра, как еще телефоны не разрываются? — Недобро хмыкнул Грегори, отец Снежаны, задумчиво потирая опрятную бородку.
— Я выключила домашний. Это же такое личное… — Аида всхлипнула, едва сдерживая рыдания. Быстро вытащив из длинного рукава старомодный кружевной платок, она приложила его к заплаканным глазам.
— Ох, как мне все это надоело! — Неожиданно и резко заявила Снежана, вскакивая со своего места, что ее мать, пытавшаяся схватить дочь за футболку, только бесполезно махнула рукой. — Как мне все мерзко! — Девочка поджала губы, с гневом уставившись на отчима Филиппа. — Это же все притворство! Эмиль, мы все и так знали, что он умрет! В нем находилось слишком много силы, старик не мог удержать ее!
Аида, опешив, сглотнула, забыв вытереть текущую по бледной щеке слезу. Остальное семейство замерло в изумлении от выпада девчонки, дрожавшей от ярости.
— Снежана! — Грегори, тяжело поднялся.
Схватив дочь за руку, он с силой развернул ее к себе и хорошенько встряхнул за плечи, прошипев:
— Закрой свой рот, девочка!
Эмиль, облокотившись о стол, медленно поднялся.
— В тебе слишком много злости для ведьмы, еще не получившей имени! Не много ли ты думаешь о силе? — Процедил он, разражаясь выходкой племянницы. — Лука был не просто Хозяином семьи, а твоим дедом, так что имей уважение!
— И вы все его ненавидели за то, что он удерживал силу в своем дряхлом теле! — С вызовом произнесла девочка.
Наступившая тишина показалась невыносимой, в воздухе витал скандал, а в следующее мгновение трагическим аккордом прозвучала оглушительная пощечина. Голова Снежаны дернулась, длинные русые волосы взметнулись. Мать девочки, Лариса, неуверенно потянула мужа за свитер, приводя в чувство. Снежана заорала в последовавшей напряженном молчании, вырываясь из рук отца:
— Я ненавижу вас всех! Вы притворщики и вы мне омерзительны! Я не хочу вступать в клан, если мне всю жизнь придется врать, как врете вы все!
Девочка бросилась к выходу, уже задыхаясь от слез. Оглушительно хлопнула дверь, что с книг слетела пыль. Неловкая пауза заставила присутствующих взрослых заерзать на своих местах.
Грегори, устыдившись своей несдержанности, кашлянул и нервно спрятал руки, трясущиеся от перебора утреннего коньяка, в карманы.
— Ничего, — прошептала Аида, как всегда старавшаяся выглядеть благородной в самых паршивых ситуациях, — она всего лишь ребенок. У нее сейчас сложный возраст.
— Она оскорбила нас всех. — Пробормотал Грегори в замешательстве. — Иногда мне кажется, что она не просто девочка, а… — он запнулся, подбирая слова, — злобный демон.
— Грегори, она наша дочь! — С осуждением осекла его Лариса, нахмурив домиком выщипанные брови.
Филипп не выдержал и хмыкнул:
— Знаете, а она не так уж ошибается. — И сопровождаемый укоризненным молчанием он быстро вышел из библиотеки, где задыхался от спертого воздуха, наполненного ложью.
В отличии от Снежи, ему, конечно, простят дерзкие слова.
Девочку он нашел в зимнем саду, где сладко пахло розами и гардениями, не увядавшими круглый год благодаря стараниям Аиды. Зимний сад стеклянной стеной выходил в ухоженный задний двор, засаженный вишнями и цветами. Снежана, как в детстве, спряталась под раскидистым фикусом и сжалась в комочек, положив острый подбородок на колени. Она захлебывалась рыданиями, со злостью вытирая рукавом мокрые дорожки на щеках.
Филипп присел с другой стороны фикуса, спиной прислонившись к большой кадке. В цветочной тишине раздавались громкие всхлипы девочки.
— Я их ненавижу! — Прошептала она и шмыгнула носом. — Эмиль ведь ждал этого! Ждал с того самого момента, когда старика схватил удар! Через сорок дней твой отчим станет Хозяином. Он желает этого, как желает Зак или даже мой отец. Почему они должны врать?!
— Малышка, — хмыкнул Филипп, разглядывая потолок, откуда свисали тонкие стебли вьюнков, — ты во всем права, просто об этом не принято говорить вслух.
Она снова всхлипнула и затихла. Через долгие минуты девочка тихо спросила:
— А ты бы хотел стать Хозяином?
— Нет. — Честно признался он. — Да, и подобное невозможно — мы с Аидой пришлые в семье. Лука только приютил нас, и Аиде повезло, что Эмиль выбрал ее для роли хозяйки Гнезда. Она хорошо справляется, а мне приятно думать, что мы с ней свободны.
— Но ведь мы, рожденные Вестичами, не свободны. Мы предназначены семье. Посмотри на Зака, он с ума сходит! Он же такой хороший, — она неуверенно запнулась, — красивый. Он может быть благородным и добрым, а вместо этого думает только о том, что когда не станет отца, перейдет ли сила к нему. Это так мерзко…
— Зак не сходит с ума, и он совсем не добрый и не хороший. — Отозвался Филипп и растер лицо ладонями. — Среди нас нет благородных, сила не терпит доброты.
— Однажды Лука мне сказал, что сила никогда не выберет меня, и мне не стать настоящей ведьмой, потому что я, — неожиданно призналась девочка, ее шепот снова прервал обиженный всхлип, — бракованная.
— Он шутил.
— Нет, не шутил. Я ненавидела его.
— Малышка, а ты бы хотела стать Хозяйкой? — Филипп улыбался. Он прекрасно знал о болезненных воспоминаниях сводной сестры, когда дед, рассердившись на очередную шалость маленькой настырной девчонки, в сердцах буркнул о ее неполноценности.
— Нет. — Ее голос дрогнул от насквозь лживых слов. — Ведь ты не хочешь.
— Снежана, — Филипп резко схватил ее за руку и быстро наклонился, заглядывая в зареванные глаза, что от неожиданности девочка вздрогнула, — прекращай это. Ладно? Грегори уже пару раз высказывал мне недовольство. Я не хочу портить отношения с семьей. Она у нас одна.
